Манохар Малгонкар - Излучина Ганга

Гьян был потрясен видом прекрасной девушки, стоявшей у костра в свете пламени. «Словно Богиня огня», — подумал он. А потом яркое цветовое пятно скрылось в толпе, как будто ее и не было никогда или она растаяла в огненных бликах.

Но запах горящего меха был реальностью. Он оставался в воздухе до самого конца митинга. Ганди отставил в сторону свою прялку и едва заметно улыбнулся. Он сложил руки в прощальном приветствии и встал, чтобы уйти.

— Слава Махатме Ганди!

И снова Гьян с удивлением услышал собственный голос:

— Слава Матери-Индии! Ненасилие не для трусов!

Эти слова прозвучали как молитва.

Половодье можно было предсказать заранее. Оно происходило каждый год в конце июня, вскоре после того, как в колледжах начинался летиий семестр.

Горячая земля Пенджаба, иссохшаяся и растрескавшаяся, мечтала о влаге. Измученная, она жаждуще вздрагивала под бесстыдным взором летнего неба, уповая лишь на щедрость грядущего половодья. Каналы становились похожими на узкие улочки. Пять рек [3] Пенджаб — букв. Пятиречье. превращались в струйки коричневой жидкости, а последний сезон муссонов казался смутным воспоминанием.

И вот, словно в ответ на мольбу, низверглись потоки, переполняя каналы, русла рек, затопляя берега и обещая новый сезон изобилия.

Где-то высоко в Гималаях, у самых истоков рек, за четыреста миль отсюда, яростное солнце растопило могучие пласты зимних снегов. Миллионы миллионов- снежных кристалликов превратились в капли воды. Природные плотины заколебались, дрогнули, обрушились. А еще через три дня пять рек Пенджаба взревели, как чудовища, глотающие и извергающие воду.

В Дарьябаде, как и повсюду, люди на велосипедах, пешком и на телегах, в повозках, запряженных волами, и на рикшах спешили к берегам реки. Ликующие, восхищенные, они следили за кипящим потоком, который сумел усмирить летний зной.

Некоторые добирались даже за тридцать миль до Берчи-багха, где сто лет назад река Ченаб свернула со своего векового пути. Здесь можно было увидеть старое русло, его высокие, четко очерченные, белые с розовым берега, сверкающие блестками слюды.

Старое русло тоже ждало своего часа, когда поток разрастется настолько, что ненадолго заполнит и его, а избыточные воды, устремившись по прежнему своему пути, образуют сверкающие голубые озерца среди песка. Берчи-багх — излюбленное место для пикников. А всего в полумиле находится главное русло реки Ченаб — хмельной, разъяренной и даже грозной; люди опасаются, что однажды она захочет снова покинуть свои берега.

Однако пикник в песках Берчи-багха у старого русла доступен лишь владельцам собственных машин. Гьян никогда не бывал там. Он сидел в читальне, просматривая «Сивил энд милитэри гэзетт» [4] «Сивил энд милитэри гэзетт» — газета на английском языке, выходившая в Лахоре вплоть до 1949 года; отражала взгляды колониальной администрации и британских бизнесменов в Индии. , когда к нему подошел Деби-даял.

— Мы собираемся сегодня вечером в Берчи-багх, не присоединишься к нам? Если у тебя нет других планов, конечно…

Нет, других планов не было. У таких юношей никогда не бывает «других планов». Они сидят в своих комнатах, притворяясь слишком занятыми, — ведь им некуда пойти.

Гьян поблагодарил Деби-даяла, стараясь, чтобы в голосе его прозвучало безразличие. На мгновение он даже пожалел, что не додумался сказать: «Извини, но у меня и в самом деле другие планы».

— Захвати купальные принадлежности, — посоветовал Деби-даял. — В старом русле совсем не опасно плавать.

— Благодарю, — снова ответил Гьян. Когда Деби ушел, он стал раздумывать, где бы одолжить купальные трусы, ибо его собственные, дешевые, штопаные и выцветшие, никуда не годились.

Гьян не мог понять, что побудило Деби пригласить его. Деби принадлежал к числу самых знатных персон в колледже, а он, Гьян, был просто одним из многих. Деби — единственный сын деван-бахадура Текчанда Кервада. Его семья жила в Дарьябаде больше столетия. Им принадлежали большие участки земли вдоль каналов, им принадлежала строительная компания «Кервад», им принадлежала жилищная компания «Кервад» и бог знает что еще. Даже улица в военном городке носила их имя — Кервад-авеню.

Существовал и дворец Кервада, как говорили, самый роскошный частный дом западнее Лахора. До сих пор Гьян лишь издали разглядывал этот дворец — одинокий, пышный и недоступный — красная крыша его возвышалась среди деревьев у реки. Стоя у ворот, можно было лишь краешком глаза увидеть кремовые, зеленые, красные стены, скрытые за листвой казуариновых и эвкалиптовых деревьев, посаженных вдоль подъездной дороги, высокий портик с колоннами, построенный еще до тех времен, когда американские автомобили заменили конную пару — символ достатка у индийских торговцев, — распланированный, как шахматная доска, парк, за которым ухаживало не меньше дюжины садовников.

Но в этот день Гьян увидел дом вблизи. Их провели через парадный вход наверх в гостиную, где был сервирован чай. Лакеи в белом разносили подносы с пирожными, сандвичами, закусками и сладостями. Гьян никогда не пробовал таких яств, да и чай не приходилось ему пить из такой изящной, невесомой и хрупкой чашечки.

Родители Деби-даяла уехали на весь день в Лахор, но его сестра оставалась дома. Сундари сидела за столом, уставленным многочисленными предметами чайного сервиза из тяжелого серебра, — хладнокровная, невозмутимая, благоухающая едва слышным ароматом духов и невыразимо очаровательная.

Никого из гостей Гьян не знал. Здесь был Сингх, молчаливый бородатый человек с черными, словно гипнотизирующими глазами, в тюрбане сикха и со стальным браслетом на запястье, хотя к сикхам он, по-видимому, не принадлежал, судя по тому, как он открыто курил [5] С и к х и з м — вероучение, основанное в XV веке выдающимся пенджабским поэтом и религиозным реформатором Нанаком; английская колониальная администрация в своих политических интересах пыталась представить религиозные общины в Индии, в том числе и сикхов, в качестве самостоятельных наций; однако точно так же, как индусы и мусульмане не представляют самостоятельных наций, а входят составной частью в различные народы Индии, так и сикхи не являются нацией, они составляют значительную часть пенджабского народа, среди которого также распространены и индуизм, и ислам; сикхизм запрещает курение и употребление спиртных напитков. ; присутствовал и некто Босу, говоривший с заметным бенгальским акцентом. К колледжу никто из них не имел никакого отношения.

Была еще и подруга Сундари, одетая в шаровары и блузку, типичная пенджабская девушка, свежая, розовая, светлокожая, соблазнительно пухленькая, с несколько резкими чертами лица, но необычайно привлекательная далее для тех, кто знает, что она располнеет к двадцати пяти годам и постареет к тридцати.