Ларри Бейнхарт - Американский герой

— Ваша проблема, мужики, в том, что вы настолько поглощены своим дерьмом, что даже не обращаете внимания на политические события.

— Никто ни о чем не забывает, — возражает Стив. — Просто мы не хотим об этом думать.

— В шестидесятых черные были на подъеме, — замечает Рыжий. — И белые не могли этого вынести. Америка не желала с этим мириться. И тогда белые стали выдумывать разные способы, чтобы остановить черных. Отвечало за это ЦРУ! Это общеизвестный, подтвержденный документами факт. Даже лживая, изворотливая еврейская пресса это подтверждает. Всем известно, что ЦРУ под флагом американских авиалиний стало главным поставщиком героина. Они вывозят опиум из Золотого треугольника и в сговоре с итальянцами продают его исключительно в черных гетто. Все это делается специально, чтобы уничтожить черных.

— Это правда.

— Я читал об этом.

— Аминь.

— Ну так что, белый человек, ты будешь отрицать это? — говорит Рыжий.

— Ты заодно с ЦРУ? — ни с того ни с сего спрашивает Шейверс.

Все смотрят на меня с таким видом, словно и впрямь подозревают меня в связях с ЦРУ, а Шейверс знает что-то очень важное.

— Мой друг из ЦРУ? — говорит Стив, кладя мне руку на плечо. Насколько он пьян? Что может сболтнуть? Он знает кое-что, не предназначенное для посторонних ушей. — Вы даже представить себе не можете, что сделал этот человек. Так вот я вам скажу. Невозможно узнать, хороша ли книга, глядя на обложку. Может, он и похож на какую-нибудь деревенщину, но он стал любовником Магдалины Лазло. Стал ее единственной и неповторимой любовью.

Перед таким устоять не может никто. Все начинают высказывать свои соображения, ни одно из которых не звучит оскорбительно. Все, кроме Рыжего.

— Знаете, я как раз подходил к сути своей философской теории и хотел бы снова к ней вернуться, когда вам надоест восхищаться тем, какую он отхватил себе… — он бросает взгляд на меня и решает, что лучше не говорить это слово. Его колебания, вызванные отнюдь не вежливостью, а лишь уважением к границам дозволенного, убеждают меня, что это место неопасно. Я сижу с пятью стариками, некоторые из которых, возможно, мои ровесники, но психология у них старческая. И никто из них в порыве своей черноты не станет уничтожать этого конкретного белого. Просто пять черномазых собралось в баре, чтобы провести время за дешевым пивом и поболтать, так как им больше некуда идти. Ни дел, ни занятий, ни работы.

Так вот в чем дело.

— Но этого им было недостаточно. И тогда ЦРУ решило нанести удар там, где черные сильнее всего. И они изобрели болезнь, которая передается через член. Синдром приобретенного иммунодефицита. Они провели испытания в Африке, а потом перевезли этот вирус в Америку. Потому что черный мужчина в большей степени способен получать сексуальное удовольствие, чем белый, и член у него гораздо сильнее и крупнее, чем у белого, так что он пользуется им чаще. Разве не так? Разве это не правда, белый человек?

— Не знаю, — отвечаю я. — У меня никогда не было черного члена. А откуда ты так много знаешь о белых членах?

— Эге! Он тебя поймал.

— Классно приложил.

— Аминь.

Все смеются и повторяют сказанную мною фразу.

— Стив, — тихо говорю я, — мне надо с тобой поговорить. С глазу на глаз.

Стив оглядывается, замечает свободный угол на противоположной стороне бильярдного стола, берет свою бутылку и встает. Я прихватываю свою и следую за ним. Похоже, он никому ничего не должен объяснять.

До меня продолжает доноситься голос Рыжего:

— Ну ладно, он отпустил хорошую шутку, но я говорю о серьезных вещах, а вы хотите так ничего и не знать. СПИД изобрели в ЦРУ. Это было запланированное контрнаступление на свободу и добрые старые времена. Черт побери, да вы только посмотрите на статистику! И забудьте вы о педерастах — их использовали лишь как дымовую завесу. Чтобы отвлечь людей и не дать им увидеть, против кого это направлено на самом деле. А направлено это против вас!

Мы со Стивом садимся. Он страшно гордый человек, но я не сомневаюсь в том, что сейчас обстоятельства складываются для него не лучшим образом. Я почти уверен в том, что он лишился работы. Когда он рассказывал, как я его вынес на себе, он даже не упомянул, что с лихвой отплатил мне за это, — гордость не позволила. Он никогда не жалуется и ни о чем не просит. Даже когда его ранили, он не кричал и не звал на помощь, а лишь матерился. И если он не хочет сообщать мне, что не способен содержать жену и четверых детей, значит, я не буду ни о чем его спрашивать. Мне знакома такая гордость.

Поэтому я размышляю, как бы ему помочь так, чтобы он не догадался.

— Надеюсь, — говорю я, — ты сможешь некоторое время не ходить на работу Потому что мне нужна твоя помощь. В мире есть только два человека, которым я доверяю. А Джои уже нет. — Стив был знаком с Джои и знает, как тот погиб. Потому что Джои погиб во Вьетнаме. — Так что, если ты можешь на некоторое время оторваться от своего конвейера, у меня есть для тебя работенка. Семнадцать долларов в час я тебе не обещаю, но пятнадцать платить буду, если тебя это устроит.

— Ну что ж, старик, тебе повезло.

— Рад это слышать.

— «Дженерал моторс» сокращает производство. Разумеется, директора и менеджеры остаютсяна месте, зато ниггеров и прочую деревенщину выкидывают на улицу. Сколько лет я занимался сборкой шевроле! Сколько лет я старался вести американский образ жизни! Чтоб они сдохли!

— Я тебе сочувствую.

— Ты ведь и сам обо всем догадался. Ты ведь понял, что я в глубокой заднице. Ты же мой друг. Такое трудно сказать белому. Но знаешь, Джо, я не нуждаюсь в милостыне. Она мне не нужна!

— Да ну тебя, Стив. Сядь и успокойся. Мне действительно нужна помощь. Сядь, и я тебе все объясню.

Бигл возвращается к монтажу. Ему уже заведомо известен результат. Он уже просмотрел второй эшелон вьетнамских фильмов, в которых картина событий не столько воссоздавалась, сколько переиначивалась. И как догадывался Бигл, именно к этому он должен был подвести Америку.

Бигл включает центральный экран, и на нем начинают мелькать кадры «Беспримерного мужества».

Он отказывается от «Взвода», «Проигравших», «Садов камней», «Отголосков войны» и «Доспехов» — от всех этих претенциозных и патологических упражнений в ненависти к себе.

Один за другим Бигл заполняет экраны новыми изображениями:

И все угрызения совести исчезают. Отступают пораженческие настроения. В этих фильмах вьетнамцы изображены такими же жестокими, как нацисты, и такими же коварными, как японцы. Американские же захватчики выглядят невинными жертвами. И на бессмертный вопрос Рембо: «Ну, на этот-то раз мы победим?» — звучит громогласное «да!».