Скарлетт Томас - Наша трагическая вселенная

— Слушай, — восхитилась я. — Ну ты неслабо поразмышлял.

— Самое крутое в моей теории то, что она, пожалуй, полностью опровергает теорию Ньюмана, — сказал Джош. — Если «настоящих» героев постоянно отсылают на Путь к Совершенству, а всякие там уроды, придурки и трагические неудачники удаляются с игрового поля и болтаются без дела вместе с пожирателями пиццы, то в конце концов во Втором Мире останется одна лишь Периодическая Таблица Стихий, исключительно самые выдающиеся сверхсущества, которые не желают заниматься нелепым геройством, и эти сверхсущества смогут объединиться в одну из главных стихий и свергнуть точку Омега. Вот только маловероятно, что эти главные стихии, которые в преобразованном виде станут стражами вселенной, вообще допустят создание точки Омега. А это значит, что загробная жизнь будет совсем не такой, какой рисует ее Ньюман, а намного лучше — ведь правда?

— Намного лучше, — согласилась я. — А чего это ты так взъелся на героев?

— Ну я просто понял, что сам героем никогда не стану. — Джош перевел взгляд на стену, а затем снова на меня. — Но, по-моему, это даже хорошо. Мне нравится то, как Ви пишет о глобализации, и о власти, и о сказках, которые рассказывают западные правительства о том, что они, мол, герои, сражающиеся с терроризмом или с чем там еще. Кроме этого, она права и насчет того, что само представление героя — это парадокс, особенно в христианском демократическом обществе. Ведь герой — это кто? Человек, который имеет право убивать ради того, чтобы достичь желаемого. Кто дает ему такое право? Очевидно, это должен быть Бог, иначе всякий стал бы наделять себя этой привилегией — и многие, конечно же, так и делают, но вот только остальные с ними не согласны. Культура тоже не может давать такого права, потому что культура — явление непостоянное. Но хорош же получается Бог, если он считает, что людей можно разделить на тех, кому разрешается убивать, и на тех, кого убивают. Ведь Бог должен любить всех нас одинаково, правильно? А значит, никакого героя не может быть. Ну, как тебе моя теория? Мне удалось тебя убедить?

— Честно?

— Да.

— Мне кажется, тебе надо положить ее в основу романа. Поработай немного в «Орб букс», а потом предложи Клавдии сериал. По-моему, это было бы круто.

Я увидела, как улыбка сползает с его лица.

— Послушай, — поспешила я его успокоить. — Я — писательница. И считаю, что литература — отличное место для таких идей. Если я говорю, что из твоей идеи получится прекрасная книга, это вовсе не означает, будто эта идея кажется мне негодной. И то, что я предлагаю «Орб букс» на роль издателя, тоже не означает, будто мне ничего из того, что ты тут рассказал, не нравится. Просто я думаю, тебе хотелось бы, чтобы как можно больше людей узнало про твою теорию, — не зря же ты проделал такую серьезную работу. Один из парадоксов писательства заключается в том, что, когда ты пишешь нехудожественную прозу, каждый спешит доказать, что ты неправ и твои идеи ошибочны, но если изложить те же самые идеи в художественном произведении, все готовы поверить в то, что каждое твое слово в нем — правда.

Я прикусила губу и, подумав несколько секунд, продолжила:

— Из всех теорий о вселенной, которые попадались мне на глаза, твоя, пожалуй, самая лучшая. Честное слово. Но я считаю, что в теориях о вселенной нет смысла. По-моему, вселенная слишком велика, чтобы пытаться ее теоретизировать.

— Но разве мы живем не для того, чтобы пытаться ответить на большие вопросы?

Я покачала головой:

— Нет. Я считаю, мы живем для того, чтобы понять, какие они — эти большие вопросы.

Мы доели пиццу. Джош хотел заказать мороженое, и еще у нас оставалось вино.

— Слушай, — сказала я. — А прогони-ка через свою теорию странные вещи, которые происходили со мной в последнее время, и посмотри, что получится.

— Но ты ведь в это не веришь.

— А ты не обращай на меня внимания. Я ни во что не верю. А тебе, может, понравится.

— Ладно, давай, что за вещи с тобой происходили?

— Хорошо. Так… Ты знаешь, что Роза Купер — знаменитая актриса, которая недавно умерла и которая встречалась с Дрю, — была моей давней подругой, еще с детства?

— Нет. Правда? И она стала встречаться с Дрю? Ну и ну.

— Ага. Так вот, после того как она умерла, мне приснился странный сон. Очень правдоподобный. Мы с ней будто оказались внутри какого-то астрального плана, и Роза рассказала мне о том, что она не умерла. И показала мне, как так вышло, что она решила разыграть самоубийство.

Я пересказала Джошу сон во всех подробностях и закончила признанием Розы о ее отношениях с Калебом.

— Так-так, — у Джоша загорелись глаза от любопытства.

— И вот когда я была в Лондоне, я увидела в одной из газет такой заголовок: «Роза Купер не погибла?». Я просто глазам своим не поверила. Якобы в Хартфордшире видели кого-то очень похожего на Розу. А ведь и из нашего с ней разговора следовало, что она уехала в Хартфордшир. Правда, вечером в «Ивнинг стэндард» опубликовали результаты стоматологической экспертизы, доказавшей, что погибшая все-таки действительно Роза. Но в какой-то момент я подумала, что мой сон был реальностью. Все мы хоть немного, но верим в телепатию и прочие невероятные вещи. Я не уверена, что у меня есть серьезная теория, подтверждающая это, но…

— Продолжай читать газеты, — перебил меня Джош. — Я уверен, что она окажется жива, точь-в-точь, как в твоем сне. Я уже подсчитал, что ты — Жрица 40-го уровня. Или, возможно, Отшельник 38-го. Стопроцентной уверенности у меня нет. Но у тебя совершенно точно есть способности к телепатии и целительству и доступ к довольно мощной магии.

— Обалдеть. А нумерация?..

— По убыванию. Первый уровень — это архетип в чистом виде.

— А кто ты?

— Я не уверен. Я знаю, что я какой-то хитрый архетип. Никаких собственных сверхспособностей у меня нет, зато я умею распознавать способности в окружающих. Я не знаю, что это означает. Думаю, я нахожусь где-то между 50-м и 100-м уровнями. Возможно, это четное число. Не так уж и плохо. Но ты лучше. Ты медиум, и говорю тебе, я совершенно уверен в том, что твой сон окажется правдой.

— Но я не хочу, чтобы он оказался правдой, — запротестовала я. — В смысле, дело не в том, что я желаю ей смерти. Просто мне совсем не хочется быть медиумом или кем-то вроде того. Мне просто хочется смутно догадываться, что подобные вещи теоретически возможны, но я с удовольствием обойдусь без всяких там сверхспособностей.

— Большинство людей мечтает их иметь.

— Большинство людей мечтает стать миллионерами, а когда они наконец ими становятся, оказывается, что они несчастливы, потому что им больше нечем заняться, кроме походов по магазинам.

— Юнг говорил, что все втайне верят в волшебство и сверхъестественные силы. Что, мол, на людях каждый говорит, что не верит в это, но тайком, в глубине души, верят все.