Шон Томас - Миллионы женщин ждут встречи с тобой

Ну все, с меня хватит. Надо узнать, в чем дело. Что за дрянь мне положили в салат? Может, это аллергия? Или между моими и подружкиными феромонами произошла какая-то нежелательная реакция?

В тот вечер, надежно запершись в ванной, я снял штаны и провел расследование.

О… Бог мой! Такого я не ожидал. Мама родная! Это не аллергия и не раздражение. И даже не сыпь. О нет. Совсем нет. В моих лобковых волосах сидели… жучки. Маленькие белые твари, похожие на блох, только более современного и угрожающего вида. Хуже того, некоторые явно… откладывали яйца!

Быстренько натянув штаны, я оперся на раковину, потому что у меня вдруг закружилась голова. Я не знал, куда деваться. Мне было слишком больно признать очевидное. Насекомые? В моих лобковых волосах? Грызут мои самые интимные органы? Плохо. Очень плохо. Через пару минут я начал извиваться и скакать по комнате, точно новорожденный ягненок на уроке балета. Зачем? Понятия не имею.

А потом взялся за дело. Принял три ванны подряд, надеясь, что жучки утонут или сбегут. Сбежали? Стоя в жаркой распаренной ванной, я раздвинул волосы и внимательно посмотрел вниз. Кошмар. «Они» были на месте. Живехонькие. И даже вроде как повеселели после ванны. Двое браво ползли вверх по моим волосам, точно выбрались в горы на выходные.

Я заметил и еще кое-что… Один из «моих» жучков захотел снискать славу первооткрывателя и забрался еще выше, на живот! Какого черта??! Он что, намерен создать колонию в моих бровях? Карамба! Стряхнув этого пионера, этого Колумба лобковых вшей с живота, я рухнул на унитаз и закрыл побледневшее лицо руками, точно какая-нибудь чахоточная викторианская поэтесса.

На следующий день я уже барабанил в дверь своего доктора. Было восемь тридцать утра. Я во что бы то ни стало хотел избавиться от вшей. Но когда он спросил меня, в чем дело, я точно воды в рот набрал.

— Ну же, что вас беспокоит? — снова спросил врач.

— Э-э… Ну… У меня эти…

— Да-да?

— Эти…

— Что?

Я уперся взглядом в пол. Мне было очень трудно признаться. Разве можно заявить: «У меня вши!» Наконец я выдавил из себя следующее:

— У меня эти… штуки.

— У вас штуки?

— Да.

— Где именно?

Он наклонился ближе. Я, заикаясь, продолжал:

— …в паху… видите ли… они живые…

— О! — просиял врач. — Да у вас лобковые вши!

Конечно, его радостное восклицание пришлось мне не по душе. Как бы там ни было, моя постыдная тайна стала явью, а это уже хорошо. Поэтому я кивнул… и содрогнулся. А потом снова уставился в пол. Подняв глаза, я увидел, что доктор с трудом сдерживает улыбку (он вообще веселый малый).

— Скажите… вы переспали с австралийкой?

Я изумленно заморгал. О чем это он? Откуда он узнал?

— Ну, вообще-то… да. Да, моя подруга из Брисбена.

Доктор понимающе кивнул.

— Все мои пациенты, у которых заводились лобковые вши, спали с австралийками. — Он замолчал, а потом улыбнулся. — Австралийские бабы — сплошь грязные шлюхи.

Что-что?! Простите? Я открыл рот. И закрыл. И снова открыл. Как он сказал?! Я просто не верил своим ушам. Мой доктор только что грубо оклеветал целую нацию милых, приятных, спортивно одаренных людей. Я был взбешен, но… моя подруга действительно родом из Австралии. Он не ошибся. Я молча смотрел, как врач выписывает мне рецепт. Потом медленно побрел домой, вооружившись бутылочкой специального шампуня, новой железной расческой и… свежим взглядом на сексуальные традиции австралийских женщин.

На всякий случай, если эта история вас обидела, пожалуйста, не надо мне писать! Лучше напишите моему доктору, Алану Джонсону, в медицинский центр Холборна, улица Лэмбс-Кондуит, дом 64.

Итак, что из этого следует? Откровенно говоря, из этого следует секс, чего я и добивался. Мы с Шалуньей, мило поужинав в итальянском ресторанчике, едем к ней домой, пьем вино и плавно перемещаемся на кровать, где занимаемся любовью при свечах. Оказывается, у нее большая грудь.

Наутро я оставляю ее за завтраком, шаловливо хихикающую. Номерами мы не обмениваемся. Теперь понятно, почему у нее такой ник. Я спускаюсь в метро, полный знакомой самовлюбленности.

Что дальше? Мне, ясное дело, приятно вновь ощутить этот юношеский запал, пусть ненадолго. И приятно заняться сексом впервые за несколько месяцев. Но я не хочу возвращаться к прежнему образу жизни, к жестокой и бессмысленной погоне за юбками. Вроде бы не хочу. Разве что ненадолго. Ладно, ладно, хочу. Было бы просто здорово! Хорошо бы вновь приударить за какой-нибудь красоткой, при этом не подцепить заразу, не свалять дурака и не почувствовать себя виноватым.

С другой стороны, мне нужно нечто другое… Должно быть, любовь. А с любовью, честно сказать, мне не везет.

И вдруг на следующее же утро я получаю письмо. Очень неожиданное.

Да, это в самом деле она. Ирландка. Девушка, которой я послал несколько сообщений четыре месяца назад. Она вдруг решила мне написать, ни с того ни с сего.

Очень мило. Как приятно бывает вновь разжечь былые чувства… даже если они ограничились двумя-тремя электронными письмами по весне. Некоторые считают, что нельзя возвращаться к прежним отношениям, огонь любви уже прогорел… Но, откровенно говоря, я готов пересмотреть Правила. Тем более мой запал после быстрого секса с Шалуньей еще не остыл.

Вот что пишет Ирландка:

Привет! Прости, что не отвечала, я была в Шанхае. Только не подумай, будто я хвастаюсь. Пиши! Ирландка.

Мое послание:

Не беспокойся, какое мне дело до Шанхая! Я сам недавно ездил в Бельгию. Пиши, Лайоншел.

Отправив это письмо, я начинаю сомневаться, что Ирландка поймет мой сарказм. Я, разумеется, не горжусь своей поездкой в Бельгию — гордиться тут явно нечем. Может, стоило дать сноску в конце письма: «Да, кстати. Я не горжусь поездкой в Бельгию»? Нет, как-то глупо и напыщенно. А что тогда?

Наверное, следовало воткнуть в сообщение смайлик. Эта мысль посещает меня не впервые; бродя по просторам интернета, я начинаю понимать, почему такая уйма народу пользуется смайликами. Подмигивающее лицо, улыбочка и прочая мишура придают письмам нужный оттенок, подчеркивают иронию, сарказм или скрытые намерения, при этом свидетельствуют о вашем остроумии. Но, черт побери, смайлики — мерзость. Я выключаю ноутбук.

На следующий день приходит письмо от Ирландки. Довольно длинное, в котором она рассказывает о своих кошках и разных видах багажа. Одна строчка сбивает меня с толку:

Давай не будем о Бельгии, я познакомилась там с бывшим мужем. Он работает на телевидении.

И как это понимать? «Работает на телевидении». С какой стати Ирландка рассказывает мне о занятиях своего бывшего мужа? Я его знаю? Или должен знать? Вернувшись к ее профилю, я снова вижу то фото на вечеринке, где она рядом с парнем с перечеркнутым лицом. Ее муж. Зачем она вообще упомянула его в письме?