Ева Хорнунг - Дог-бой

— Извини, bello [12] Милый ( ит. ). . Мне так жаль… Милиция… Они меня заставили.

Ромочка перестает жевать и с набитым ртом смотрит на Лауренсию. Пульс у него учащается. Она уже рыдает, плачет навзрыд. Ромочка слышит за спиной странный глухой удар и оборачивается.

Мамочка упала.

Миска с грохотом падает на землю.

Он подбегает к Мамочке, бросается на колени. Кругом тихо; только бьется Ромочкино сердце. Мамочка дрожит и плачет, не разжимая клыков. Ромочка обнимает ее за шею, открывает рот и кричит, но ничего не слышит. Ее тихий плач все дальше… Как будто доносится издали, с неба. Ромочка притягивает ее к себе и косится на остальных, хотя смотреть не хочется.

Все замедляется, даже сердце бьется очень медленно — один удар, второй, третий. Удары сердца отмеряют время. Они больно бьют его. Медленно, еще медленнее. Золотистая, пошатываясь, встает, пытается бежать, падает. Черный подползает к Ромочке и Мамочке, пытается встать. Лапы у него подкашиваются, он падает, не сводя умоляющего взгляда с Ромочкиного лица. Белая поднимается, спотыкается… Серый, Золотинка, Пятнашка, все… медленно, еще медленнее. Мир полнится шепотами. Их голоса постепенно отдаляются, становятся тихими вздохами, безмолвным лаем… Медленно… еще медленнее… Их мех, черный, серый, золотистый, белый, сверкает в свете уличных фонарей и луны. Они невыносимо прекрасны. Их глаза блестят. Они моргают и спрашивают у него: почему, за что?

Он теряет их всех!

Сердце Ромочки жжет грудь и горло; он неожиданно плачет. Медленно… еще медленнее… Медленно… еще медленнее…

…Все стихает.

Мамочка умирает у него на руках. Испускает последний вздох — а вместе с ним незнакомый страшный запах.

Откуда-то из всех углов, как в страшном сне, выходят милиционеры. Ромочка закрывает глаза и начинает вылизывать мертвую Мамочкину морду.

— Уберите его! Уберите! Иначе это попадет ему в рот!

Его хватают чужие руки. Ромочка выжидает. Он чувствует свою силу, но копит растущий гнев. Сначала он притворяется мягким и покорным — как человечий детеныш, как Щенок. В следующий миг он взрывается, как кот, вкладывая в драку все свои бойцовские силы.

— Его зовут Ромочка! — кричит Дмитрий, проталкиваясь сквозь толпу милиционеров и отыскивая глазами майора Черняка, к нему подходит Наталья. Дмитрий хватает ее за руку.

Заметив, что его слушают, Дмитрий понижает голос;

— Он умеет говорить; не нужно лаять на него. Знаменитый мальчик-пес Марко, который содержался в нашем центре имени Макаренко, был его братом.

Марко умер, и власти больше не доверяют ему, поэтому, упоминая о Марко, Дмитрий сильно рискует. Милиционеры не очень-то жалуют их центр имени Макаренко и не верят в перевоспитание уличных детей. Всех их они считают потенциальными убийцами и будущими наркодельцами. И все же Дмитрий понимает: отдавать Ромочку в специнтернат нельзя. Он обязан сдержать слово, данное себе и Наталье.

Молодой милиционер, который только что лаял на Ромочку, внезапно смущается. Дмитрий крепче сжимает руку Натальи и повышает голос, стараясь перекричать страшный шум: Ромочка отчаянно сопротивляется в кузове, рычит, не подпускает к себе взрослых.

— Меня зовут Дмитрий Павлович Пастушенко. Доктор Пастушенко. Я беру его под свою опеку. Он знает меня.

Над Ромочкой склонились несколько милиционеров — усталых, измученных. В последнее время бродячих собак отстреливают все чаще, особенно после того, как в Сокольниках заявили о случае бешенства. И все же многим не по себе из-за того, что собак пришлось отравить. Повариха-итальянка громко рыдает над трупами. Но нельзя допускать, чтобы стая диких собак терроризировала квартал, как нельзя допускать и того, что бездомные дети особачиваются, превращаются в псов. Мальчик-пес отчаянно борется и вырывается; взрослые не знают, что делать.

— Он прямо дикий зверь, — с сомнением отвечает милиционер, нянча покусанную, окровавленную руку.

— Он знает меня, — повторяет Дмитрий, хотя рычание, доносящееся из кузова, его пугает. Наконец он видит в толпе майора Черняка. Тот смотрит на доктора Пастушенко с явным облегчением. — Для начала можете поместить его в изолятор, но, как только он успокоится и пройдет медосмотр, я собираюсь перевезти его к себе домой. — Наклонившись к майору поближе, Дмитрий добавляет: — Майор, не нужно сеять панику, но пусть все, кого он укусил, немедленно обратятся в отделение скорой помощи. Им нужно срочно ввести антирабическую вакцину и иммуноглобулин. И профилактическая прививка тоже не помешает.

Смерив его изумленным взглядом, майор медленно кивает.

— Колоться от бешенства придется почти всем, — бормочет он, криво улыбаясь.

Они смотрят вслед милицейскому пикапу.

— Почему ты не попытался с ним поговорить? — спрашивает Наталья.

Дмитрий отвечает не сразу. В самом деле, почему? Стал бы Ромочка его слушать? Возможно, ему бы удалось успокоить мальчика. Почему же он медлил? Может, боялся того, что он увидит? Из кузова пикапа доносились совсем не человеческие звуки. Он слышал злобное, звериное рычание… Да, наверное, поэтому. А еще почему? Дмитрий вздохнул. Он боялся, что Ромочка во всем обвинит его. Решит, что его схватили из-за Дмитрия. Все равно сейчас он ничего не может сделать для мальчика, чьим опекуном собирается стать. Вот почему Дмитрий безучастно стоял в стороне.

— А ты? — холодно спрашивает он.

— Не хочу, чтобы он меня возненавидел!

Вот почему все время, пока Ромочку связывали, Наталья тихо стояла вдали. Надеялась, что Дмитрий возьмет инициативу на себя? Дмитрий разозлился на Наталью, но быстро остыл.

Наступило молчание. Оба думали: Ромочка наверняка слышал голос Дмитрия. А может, он учуял их обоих. Они совершили ужасную ошибку, бросили его одного, как пойманного дикого зверя. А теперь ждут, когда Ромочку перевезут из естественной для него среды обитания в больницу, приведут в человеческое состояние. Только тогда они смогут прикоснуться к нему и помочь ему.

— Ну ладно, — вздыхает Наталья, Ей очень грустно.

Вдруг Дмитрию становится очень жаль ее и их обоих. Сколько ошибок им еще только предстоит совершить! А потом он чувствует радость, которая не имеет никакого отношения к тому, что только что произошло на их глазах. Отныне они — родители. Неопытные, наивные. История их любви, недолгая и, в общем, обычная, не избежит и обычных ошибок.

Он неловко положил руку ей на плечо и сказал:

— Из тебя выйдет самая лучшая приемная мать!

Дмитрий сосредоточенно склонился над картой. Наталья хмурилась, глядя куда-то вперед. Город оказался незнакомым: и названия странные, и места. Дмитрий развернул карту на сто восемьдесят градусов. Есть, нашел! Они совсем недалеко от территории Ромочкиной стаи. Милиционеры считают, что и логово где-то рядом. С другой стороны, ресторан «Рим» расположен совсем в другой стороне. Неужели они бегали охотиться так далеко от дома? В тот короткий промежуток времени, когда они получали сигналы от микрочипа, вживленного под кожу одного из псов, Дмитрий успел пометить оранжевым маркером все охотничьи тропы стаи. Он готов был поехать куда угодно, но заброшенная окраина Москвы смущала его. Ему казалось, будто они вторглись без спросу на чужую территорию, где им никто не рад. Они резко выделяются среди здешних обитателей; все враждебно наблюдали за ними и обходили их, как зачумленных.