Борис Виан - Осень в Пекине

— Что это еще за путь умиротворения? — поинтересовался Анн. — Что он такого сделал?

— Трахается с роскошной бабой! — сказал Иоанчик. — У-у, гад!..

Он громко прищелкнул языком и тут же перекрестился.

— Я опять сказал запретное слово, — извинился он.

— Пожалуйста, ради Бога… — машинально отозвался Анн. — А кто эта женщина? Надеюсь, не негритянка?

— Нет, что вы! — сказал Иоанчик. — Негритянка предназначается исключительно отшельнику.

— Значит, тут есть еще женщина? — спросил Анн. — К тому же красивая?

— Послушайте, — сказал Афанарел. — Оставьте своего друга в покое…

— А он меня очень любит, — сказал Анн. — Он не будет против, если я ее тоже трахну…

— То, что вы говорите, мне глубоко несимпатично, — заметил археолог.

— Да он будет безмерно счастлив, когда узнает, что Бирюза свободна!

— Не думаю, — сказал археолог. — Теперь уже поздно.

— И вовсе не поздно. Она еще очень ничего. И к тому же кое-чему обучена.

— Мужчинам это, как правило, не очень нравится. Такой человек, как Анжель, вряд ли оценит подобную искушенность.

— Да? — удивился Анн.

— Странно, — сказал Иоанчик. — Наверное, вы когда-нибудь и говорите что-то интересное, но в данный момент мне просто противно вас слушать.

— Знаете, — заоткровенничал Анн, — я делаю с женщинами то, что подобает с ними делать, и не более того. Я хорошо к ним отношусь, но для каждодневного общения предпочитаю друзей: именно, чтобы было с кем поговорить.

— Анжель, быть может, не такой, как вы.

— Надо привести его в нормальное состояние, — сказал Анн. — Пусть переспит с Бирюзой, тогда она ему быстро надоест.

— Возможно, он стремится к чему-то иному, — сказал Иоанчик. — Может быть, к тому, что привлекает меня в религии… ну… в принципе… я, конечно, тоже иногда незначительно отклоняюсь от правил… Но зато потом я готов замаливать все свои грехи, повторять молитву раз пятьдесят, ну не пятьдесят, а, скажем, три.

— Вы хотите предложить Анжелю то, что он может иметь с любой женщиной, — сказал археолог. — Он, кстати говоря, как раз этим в данный момент и занимается.

— Ну гад! Ведь скрыл от меня! — воскликнул Анн. — Уж этот мне Анжель!

— Но он хочет чего-то другого, — повторил Иоанчик. — Вся жизнь не сводится к половому члену. Еще есть, например… — Он лихорадочно пытался вспомнить, что именно. — Не знаю, ничего в голову не приходит, — сказал он. — Что касается женщин, то по сути я с вами согласен. Их надо все время лапать; но при этом можно думать о чем-то своем.

— Вот именно, — поддержал его Анн. — Все остальное, как я вам уже сказал, интереснее делать с друзьями.

— Трудно выразить словами, к чему он, собственно, стремится, — продолжал Афанарел. — Чтобы понять это, вы должны владеть соответствующими понятиями. Ведь некоторые слова вам ни о чем не говорят…

— Давайте объясняйте, — сказал Анн.

— Мне кажется, ему нужен свидетель, — сказал Афанарел. — Человек, который хорошо бы его знал и которого бы он действительно интересовал. Такой человек помог бы ему совладать с собой, он бы, наконец, перестал вязнуть в рефлексии.

— А чем эта новая девушка ему не подходит?

— Бирюзу он полюбил раньше, и тот факт, что она его не любит, он расценил в конечном счете как залог объективности ее оценки. Правда, он не смог заинтересовать ее в достаточной степени, чтобы она стала этим свидетелем…

— Анжель — хороший парень, — сказал Анн. — Жаль, что у него такая чушь в голове. Он всегда был мрачноватым.

Археолог задумался.

— Может быть, мне это только кажется, — начал он, — но вряд ли это теперь сложится.

— Что именно?

— Не знаю, будет ли Анжель так уж счастлив от того, что сможет наконец любить Бирюзу без всяких ограничений. По-моему, сейчас он относится к ней с брезгливостью.

— Да нет, — сказал Анн. — С чего бы это?

— Вы ее так истрепали, — сказал Иоанчик. — И, кстати говоря, может быть, ей совсем и не захочется вместо вас получить Анжеля.

— Ну… — сказал Анн. — Я ей объясню…

— А что, если нам продолжить наш путь? — предложил Иоанчик.

— Я с вами, — сказал Анн.

— У меня к вам просьба, — обратился к нему археолог.

Они шли теперь втроем. Анн был выше своих спутников на целую голову. Свою собственную, разумеется.

— Я попрошу вас не говорить об этом Анжелю.

— О чем?

— О том, что Бирюза свободна.

— Но он же обрадуется!

— Будет лучше, если сама Бирюза узнает об этом раньше.

— Почему?

— Для правильного развития событий, — пояснил археолог. — Думаю, если сказать Анжелю сразу — это ни к чему хорошему не приведет.

— Да? Правда? — удивился Анн. — Но потом-то я могу ему сказать?

— Разумеется, — кивнул археолог.

— Одним словом, сначала я должен поставить в известность Бирюзу и только потом Анжеля?

— Как вы не понимаете! — возмутился Иоанчик. — Представьте себе: вот вы сказали Анжелю и еще не сказали Бирюзе, а тем временем передумали. Для вас это пустяки, а Анжель будет лишний раз переживать.

— Конечно, — сказал Анн.

— Но это, естественно, не главная причина, — уточнил Иоанчик. — А главную вам незачем знать.

— Мне и этой достаточно.

— Я вам очень признателен, — поблагодарил археолог. — Я очень на вас рассчитываю.

— Пойдемте посмотрим негритянку, — сказал Анжель.

Бирюза увидела входящего в комнату Амадиса. Одной рукой он держался за низ живота, другой опирался то о стену, то о дверную раму. Ему было больно. Хромая, он добрел до своего кресла и рухнул в него с выражением крайней усталости на лице. Глаза его все время мигали, а на лбу образовались тянущиеся кверху параллельные морщины, исказившие его мягкую плоть.

Бирюза прекратила работу и встала. Она его всегда недолюбливала.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила она. — Вы себя плохо чувствуете?

— Не трогайте меня, — сказал Амадис. — Меня ударил один из рабочих.

— Может быть, вы приляжете?

— Тут уж мне ничем не поможешь, — сказал Амадис. — Я имею в виду — физически. Что касается всего остального, то я им еще покажу. — Он сделал вялое телодвижение. — Я хотел бы поговорить с Дюпоном.

— С кем, с кем? С Дюпоном?

— Это повар археолога.

— Откуда мне его взять?

— Наверное, он все еще с этим пакостником Толстеном… — пробормотал Амадис.

— Может, вы хотите что-нибудь выпить? — спросила Бирюза. — Я могу заварить кактусовый чай.

— Нет, — сказал Амадис. — Ничего не надо.

— Как скажете.

— Спасибо, — поблагодарил Амадис.