Борис Виан - Осень в Пекине

— Вот так, не расставаясь до последнего мгновенья… — сказал Анжель.

— Это все бывает только в романах… — сказала Бирюза. — А в жизни все не так.

— Как было бы хорошо… — сказал Анжель.

Она задумалась и положила руки под голову.

— В кино тоже так бывает, — сказала она. — Думаете, так действительно можно умереть?

— Может, и нельзя, — сказал Анжель. — К сожалению.

— Я однажды такой фильм видела, — сказала Бирюза, — где герои умирали от любви вместе, рядом. А вы могли бы умереть от любви ко мне?

— Думаю, что мог бы, — сказал Анжель.

— Правда? Странно…

— От этого снадобья умереть нельзя, — сказал он, открывая пузырек.

— Нельзя? Будешь только спать?

— Наверное.

— А что, если попробовать, — сказала Бирюза. — Хорошо бы сейчас уснуть. Я хотела бы, чтобы мне еще раз приснился тот сон.

— Есть такие наркотики. Если их принимать, такие сны будут сниться все время, — сказал Анжель.

— Это правда, — кивнула Бирюза. — Может быть, это и есть такой наркотик?

— Наверное, — сказал Анжель.

— Я хочу… — сказала Бирюза. — Я хочу, чтобы мне опять приснился этот сон. Я не могу спать одна.

Она бросила на него испытующий взгляд. Он сидел с опущенной головой и рассматривал пузырек.

— Может, выпьем по чуть-чуть? — предложила она.

— Это тоже выход, — сострил Анжель.

— Забавно, — сказала Бирюза и села на постели. — Я так это люблю. Выпить немного или принять наркотик, а потом уже пошло-поехало, не знаешь, что делаешь…

— Думаю, Иоанчик перестраховался, — настаивал Анжель. — Если мы выпьем по полпузырька, нам приснятся потрясающие сны.

— Так вы останетесь со мной? — спросила Бирюза.

— Но… Это невозможно… — сказал Анжель.

Она рассмеялась:

— Дурачок. Кто об этом узнает?

— Но Амадис ждет вас.

— Вот еще… — сказала Бирюза. — Не пойду же я трудиться после всего того, что мне пришлось пережить. Дайте сюда пузырек!

— Осторожно! — сказал Анжель. — Все пить нельзя. Это опасно.

— Поделимся!.. — сказала Бирюза.

Она взяла из рук Анжеля пузырек и поднесла его к губам. Перед тем как выпить, она спросила:

— Но вы меня не бросите?

— Нет… — сказал Анжель. Он был белый как мел.

Бирюза выпила половину и вернула ему пузырек.

— Какая гадость, — скривилась она. — Теперь ваша очередь…

Анжель не выпускал пузырек из рук. Он пристально наблюдал за ней.

— Что с вами? — спросила Бирюза. — Вам плохо?

— Я думаю об Анне… — сказал он.

— Ох!.. Опять за свое!.. Сколько можно!..

Воцарилось молчание.

— Давайте пейте и идите ко мне, — позвала она. — Нам будет так хорошо.

— Сейчас, — сказал Анжель.

— А долго засыпать придется? — спросила она.

— Не очень, — едва слышно произнес Анжель.

— Подойдите ко мне, — сказала Бирюза. — Помогите мне сесть.

Он сел у изголовья, обнял молодую женщину за спину, и она с трудом села на постели.

— Я не могу пошевелить ногами, — сказала она. — Но мне не больно. Даже приятно.

— Вы любили Анна? — спросил Анжель.

— Я хорошо к нему относилась. К вам я тоже хорошо отношусь. — Она сделала слабое движение. — Вам тяжело меня держать.

— Нет.

— Я любила Анна… Но не слишком, — прошептала она. — Что я говорю…

— То и говорите, — тоже едва слышно прошептал Анжель.

— Не совсем… Так вы будете пить?

— Сейчас…

— Держите меня… — сказала она на одном дыхании.

Это были ее последние слова.

Голова ее упала Анжелю на грудь. Сверху он видел тяжелые пряди ее тонких темных волос и проступающую между ними светлую кожу. Он поставил на ночной столик пузырек, который все еще держал в правой руке, и взял молодую женщину за подбородок. Он приподнял ей голову и потом отдернул руку. Голова медленно опустилась ей на грудь.

Он с усилием отодвинул ее от себя и положил на постель. Бирюза лежала с закрытыми глазами.

Анжель посмотрел в окно. Прямо перед ним за стеклом бесшумно колыхалась тяжелая ветка гепатроля с оранжевыми цветами, отбрасывая пятнистую тень на пол залитой солнцем комнаты.

Взяв коричневый пузырек, Анжель продолжал стоять у кровати. С отвращением смотрел он на тело Бирюзы и чувствовал еще правой рукой усилие, которое ему понадобилось, чтобы приподнять ее с постели. Такое же усилие понадобилось ему, чтобы столкнуть Анна в бездну.

Он не слышал, как в комнату вошел аббат Иоанчик. Почувствовав его руку на плече, Анжель послушно пошел за ним в коридор.

Они спустились вниз по обломку лестницы. Анжель все еще сжимал в руке коричневый пузырек, а Иоанчик молча шел впереди. Запах красных цветов заполнял собой все пространство между двумя половинами гостиницы. Последняя ступенька обрывалась прямо над рельсами, и оба они, спотыкаясь, зашагали по острым камням. Анжель старался идти по шпалам — их поверхность была ровнее и удобнее для ходьбы. Иоанчик же спрыгнул с дороги на песчаную дюну. Анжель последовал его примеру. Теперь он видел мир не только глазами, но и всем своим сознанием, скоро он должен был очнуться ото сна; он чувствовал, как в нем сгущается сковывающее его оцепенение, чтобы вылиться наконец наружу, но для этого надо было, чтобы кто-нибудь вскрыл этот гнойник. Иоанчик пришел именно с этой целью. Вот тогда он, Анжель, и выпьет содержимое коричневого пузырька.

— Что вы намеревались предпринять? — спросил Иоанчик.

— Вы должны объяснить мне… — сказал Анжель.

— Это уж соображайте сами, — отозвался Иоанчик. — В крайнем случае я могу вам сказать, правы вы или нет, но разбираться во всем вы будете сами.

— Как я могу разобраться в чем бы то ни было, если я как во сне? — сказал Анжель. — А сейчас я сплю. Как Бирюза.

— Стоит кому-нибудь умереть, как вы тут же начинаете рассуждать, — заметил Иоанчик.

— Когда имеешь к этой смерти прямое отношение, это только естественно.

— Так вы думаете, что имеете ко всему этому отношение?

— Разумеется, — сказал Анжель.

— Значит, вы можете убить, но не можете очнуться ото сна…

— Это разные вещи. Я убил их во сне.

— Да нет же, — сказал Иоанчик. — Вы все неправильно говорите. Они погибли, чтобы вы очнулись.

— Знаю, — кивнул Анжель. — Я все понял. Я должен выпить то, что осталось. Но теперь по крайней мере я совершенно спокоен.

Иоанчик остановился, повернулся к Анжелю и посмотрел ему прямо между глаз:

— Что вы сказали?

— Что я выпью остаток, — сказал Анжель. — Я любил Анна и Бирюзу, а их больше нет.

Иоанчик посмотрел на свой правый кулак. Он раза два-три сжал и разжал его, затем, засучив рукав, крикнул:

— Атас!..

Анжель почувствовал, как что-то огромное и черное обрушилось ему прямо на нос. Он пошатнулся и, падая, сел на песок. В голове его стоял серебряный звон, а из носа шла кровь.

— Черт!.. — сказал он гундося.