Жан-Люк Утерс - Путешествие с Люком

Механик вернулся к нам с радостной улыбкой. Нужные детали ему привезут завтра утром, и, если не возникнут новые осложнения, ремонт займет еще один день. Я объяснил ему, что трейлер служит нам также и домом, а наши финансы, особенно с учетом этой непредвиденной аварии, не позволяют снять номер в отеле. Но и эта проблема была решена: мы выкатили машину из гаража и расположились в ней на отдых так, будто сделали привал где-то на природе. Правда, здесь, на острове, мы были не одни, судя по оживленному уличному движению, которое замерло только где-то к середине ночи, и тогда я смог, наконец, спокойно заснуть.

На рассвете кто-то тихонько постучал в заднее стекло. Это был механик, который пришел нас разбудить. По лицу Жюли я понял, что боли возобновились — видимо, сказался переизбыток волнений, да и зародыш, которого накануне швыряло из стороны в сторону, вел себя неспокойно, безуспешно пытаясь закрепиться в материнском чреве. Интересно, сколько зародышей успешно выживает при землетрясениях? И учитывает ли статистика случаи выкидышей при подсчете жертв природных катаклизмов? Я размышлял над этими вопросами, глядя, как Жюли, бледная, с погасшим взглядом, глотает свои таблетки. Мы сложили нашу постель и кое-как навели порядок в машине, которую отдавали в чужие руки. А потом наблюдали, как два механика закатывают ее в гараж.

Мы провели весь этот день в пассажирском порту, любуясь яхтами, которые снимались с якоря и уходили в море под надутыми легким бризом парусами. Люк никак не мог понять, почему мы, все трое, не уплывем на одном из этих суденышек, ведь это так просто, так естественно — открыть для себя мир с борта парусника, подгоняемого морскими ветрами.

К концу дня мы брели по улицам куда глаза глядят, в ожидании момента, когда можно будет вернуться в гараж, как вдруг в южной части города нам попался на глаза столб с нулевой отметкой, означающей начало трансканадской дороги. Жюли испуганно спросила, сколько же километров отделяет нас от Монреаля.

— Около пяти тысяч, а может, и больше, — ответил я.

— Пять тысяч километров? Но это же расстояние от Брюсселя до Абдижана!

— Не знаю, не считал.

В любом случае, для Жюли это было слишком много. Она не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы преодолеть такой путь. Я видел, что она пришла в отчаяние и готова заплакать, — я-то хорошо ее знал, мою Жюли. Что же нам все-таки делать? Ускорить отъезд из Америки? Сесть в самолет, бросив наш трейлер в Виктории? Я представил себе лица наших родителей в бельгийском аэропорту: «Вы откуда? — Из Виктории. — А где это?» Жюли и сама не знала, как лучше поступить. «Ладно, будем решать это в Ванкувере, — сказал я ей наконец. — Все равно отсюда мы далеко не уедем».

Начался мелкий дождик, и мы ускорили шаг, торопясь вернуться в гараж. Машина была готова, и наш счет — тоже; при виде его мне стало так тошно, словно я нахлебался соленой морской воды. Но я не посмел протестовать, слушая, как механик перечисляет проделанные работы. Количество замененных деталей выглядело таким же устрашающим, как стоимость ремонта. Мог ли я знать, что, нажимая на тормозную педаль, спровоцирую такую катастрофу?!

Мы тотчас покинули Викторию, спеша сесть на паром до Ванкувера. Стоя на палубе парома, скользившего по воде между островами, мы смотрели на возникший вдали и медленно приближавшийся город. Мы только и знали о нем, что его название. Есть такие города на свете, которые существуют в нашем сознании только благодаря своим звонким именам. Ванкувер был из их числа.

Высадившись на берег, мы припарковали машину и пошли гулять в порт. Там мы купили открытки, и я послал одну из них отцу, горячему поклоннику Марселя Тири, с единственной фразой: «Тебе, бледнеющему при слове Ванкувер» [56] МарсельТири (1897–1977) — бельгийский франкоязычный писатель, борец за автономию Валлонии. «Тебе, бледнеющему при слове Ванкувер» — название его стихотворения и одноименного поэтического сборника. . Жюли ограничилась короткой припиской: «Мы наконец прибыли сюда и часто думаем о вас». А Люк поставил внизу свой «фирменный» знак, похожий на граффити, которыми разукрашены поезда нью-йоркского метро.

Ванкувер оказался неинтересным. Если не считать китайского квартала, он походил на американские города, из которых мы поспешно сбегали. Несколько торговых пешеходных улиц создавали бледное подобие центра, но мы быстро их обошли, а больше смотреть было нечего. У Люка обнаружилась слабость к китайской кухне. Это было видно по его довольной мордашке, обмазанной кисло-сладкой подливкой или соевым соусом, когда он ел жаркое из свинины или курицу. А еще ему очень нравились палочки для еды, которые он использовал не по назначению, а чтобы барабанить ими по столу. Хотел бы я знать, сколько едоков открыли в себе талант барабанщика, сидя в китайских ресторанах?

Жюли разбудила меня среди ночи, она больше не могла терпеть боль. Таблетка дафальгана не помогла, боль не унималась. Наша простыня была испачкана кровью. «Нужно ехать в госпиталь», — сказал я, предчувствуя худшее. В приемном отделении ее положили на каталку и увезли куда-то по коридору; меня же попросили заполнить бумаги, необходимые для ее приема в больницу. Я писал, а сам думал о Люке, спавшем в машине: счастливчик, он-то ничего не подозревает. Через час меня позвали в зал ожидания, залитый безжалостным светом неоновых ламп. Было пять часов утра. У Жюли только что произошел выкидыш. Вначале я ровно ничего не уразумел из объяснений врача, повторявшего одно и то же слово — miscarriage [57] Выкидыш (англ.). . Такие слова ведь не каждый день услышишь. И только по отчаянию в глазах Жюли я понял, что она потеряла своего, ребенка. Ребенка, который был и моим тоже, а как же иначе. Но разве можно было сравнить ее горе и мое! Я взял ее за руку, сказав: «Бедняга Люк, он лишился сестренки». Не знаю, откуда взялась у меня уверенность, что это была девочка. Жюли молчала, сжимая мою руку изо всех своих слабых сил. Врач старался утешить нас. УЗИ показало, что плод вышел из матки целиком, а это значило, что чистка не обязательна. Через несколько часов Жюли сможет уйти из больницы. Увидев наши потрясенные лица, он добавил, что сочувствует нашему горю, но мы должны знать, что третья часть всех беременностей заканчивается выкидышем. А мы, в нашем возрасте, вполне можем зачать ребенка примерно через пару месяцев. Если же Жюли не удастся справиться с депрессией, то у них здесь есть специалисты, готовые оказать ей психологическую помощь. Пытаясь хоть немного разрядить атмосферу, врач спросил, откуда мы приехали и что делаем в Ванкувере. Предвидя неизбежный вопрос: «Дорогая ли жизнь в Брюсселе?», который, похоже, не дает покоя всем врачам на свете, я сказал только, что Жюли очень устала, и тогда ее на несколько часов перевели в комнату отдыха, где и мне тоже удалось прилечь и заснуть.