Джонатан Фоер - Жутко громко и запредельно близко

«Тогда у меня еще вопрос». — «Ты со мной разговариваешь или по телефону?» — «С вами. Эти блокноты у витрин давно там лежат?» — «Я не знаю». — «Он умер больше года назад. Это ведь уже давно, да?» — «Так долго они бы точно не пролежали». — «Вы абсолютно уверены?» — «Не абсолютно, но уверена». — «Процентов на семьдесят пять или больше?» — «Больше». — «На девяносто девять?» — «Меньше». — «На девяносто?» — «Около того». Я на несколько секунд сконцентрировался. — «Это ж до фигищи процентов».

Я побежал домой, и еще полазил в Интернете, и обнаружил, что в Нью-Йорке 472 человека по фамилии Блэк. Адресов было 216, потому что некоторые Блэки, само собой, жили вместе. Я подсчитал, что если каждую субботу заходить к двум, что казалось посильным, плюс праздники, минус репетиции «Гамлета» и другие дела, типа геологических и нумизматических конвенций, то у меня уйдет около трех лет, чтобы обойти всех. Но не могу же я ждать три года. Я написал письмо.

Cher Marcel!

Alló. Я мама Оскара. Я тут пораскинула мозгами и пришла к выводу, что не понимаю, зачем Оскару этот французский, поэтому больше он не будет ходить к вам по воскресеньям, как раньше. Я вам очень благодарна за все, чему вы его научили, особенно за условное время, которое полнейший прикол. Само собой, не звоните мне, когда Оскар не придет на урок, потому что я уже об этом знаю, потому что я так решила. И еще я буду по-прежнему оплачивать его занятия, поскольку вы клевый.

Votre ami dévoée

Mademoiselle Шелл

Это и был мой гениальный план. Находить по выходным людей с фамилией Блэк и выяснять у них все, что они знают про ключ и вазу из папиной кладовки. Через полтора года я буду знать все. Или хотя бы, что нужен новый план.

Конечно, мне хотелось поговорить с мамой уже в ту ночь, когда я решил начать свой поиск, но я не мог. Не потому, что думал, что мне влетит за то, что сую нос, куда не надо, и не потому, что боялся, что она разозлится из-за вазы, и даже не потому, что сам злился на нее за то, что она столько тусуется с Роном, хотя ей следует пополнять резервуар слез. Не могу объяснить, почему, но я был уверен, что она не знает ни про вазу, ни про конверт, ни про ключ. Замок был только наш с папой.

Поэтому, если в те восемь месяцев, что я ходил по Нью-Йорку, она спрашивала, куда я иду и когда вернусь, я отвечал только: «По делам Буду позже». Что было особенно странно, и в чем стоило разобраться — так это почему она никогда ничего не уточняла, типа «По каким делам?» или «Когда позже?», хотя обычно очень за меня волновалась, особенно после смерти папы. (Она мне купила мобильник, чтобы мы всегда могли друг друга найти, и велела ездить на такси, а не на метро. Она даже водила меня в полицейский участок на отпечатки пальцев, что вообще было суперски.) Так почему же она вдруг стала обо мне забывать? Уходя на поиск замка, я становился чуточку легче, потому что приближался к папе. Но и чуточку тяжелее, потому что я чувствовал, как удаляюсь от мамы.

В ту ночь, лежа в кровати, я не переставая думал про ключ и как каждые 2,777 секунды в Нью-Йорке рождается новый замок. Я достал «Всякую всячину, которая со мной приключилась» из зазора между кроватью и стеной и немного ее полистал, надеясь, что это мне поможет заснуть.

Спустя вечность я встал и подошел к шкафу, в котором был спрятан телефон. После наихудшего дня я его оттуда ни разу не вынимал. Это было просто невозможно.

Я часто думаю про те четыре с половиной минуты между тем, когда я пришел домой, и тем, когда позвонил папа. Стэн погладил меня по лицу, чего раньше никогда не делал. Я в последний раз поднялся на лифте. Я открыл дверь в квартиру, поставил на пол сумку и снял ботинки, как будто все зашибись, потому что я ведь не знал, что на самом деле все просто ужас, потому что откуда мне было знать? Я погладил Бакминстера, чтобы показать ему, как я его обожаю. Я подошел к телефону проверить сообщения и прослушал их одно за другим

Сообщение первое: 8:52

Сообщение второе: 9:12

Сообщение третье: 9:31

Сообщение четвертое: 9:46

Сообщение пятое: 10:04

Я подумал о том, чтобы позвонить маме. Я подумал о том, чтобы схватить мою рацию и радировать бабушке. Я отмотал сообщения к началу и прослушал их снова. Я посмотрел на часы. Было 10:22:21. Я подумал о том, чтобы убежать из дома и больше никогда ни с кем не разговаривать. Я подумал о том, чтобы спрятаться под кровать. Я подумал о том, чтобы поехать к башням-близнецам и посмотреть, не смогу ли как-нибудь спасти его сам. И тогда зазвонил телефон. Я посмотрел на часы. Было 10:22:27.

Я знал, что нельзя допустить, чтобы мама услышала эти сообщения, потому что оберегать ее — один из моих наипервейших raisons d'être , поэтому я поступил вот как: я взял деньги из папиного НЗ на комоде и пошел в «Радио шек» [23] Сеть магазинов электроники и электротоваров. на Амстердам. [24] Название одной из авеню в Манхэттене. Там я увидел по телеку, как падает первая башня. Я купил новый телефон, который был в точности такой же, как наш, и примчался домой, и переписал на него наше приветствие со старого телефона. Я замотал старый телефон шарфом, который бабушка так и не довязала из-за моей несговорчивости, и положил его в целлофановый пакет, а пакет положил в коробку, а коробку — в другую коробку, а ее — к себе в шкаф под кучу барахла, типа набора моих ювелирных инструментов и альбомов с иностранными монетами.