Алексей Подольский - Жутко близко

Проект реализован в рамках Пятой Уральской индустриальной биеннале современного искусства (2019) при поддержке ЕМИИ и проекта «Будущее время» БФ «Система». Права на все публикуемые тексты принадлежат авторам.

Авторы: Веселкина Дарья, Кунилова Алена, Колезев Дмитрий, Литкевич Кристина, Мошкин Максим, Подольский Алексей, Полуяхтова Ирина

Дизайнер обложки Виктория Катай

Фирменный стиль Ирина Коротич

Куратор Дмитрий Безуглов

Координатор Валентина Анфуриева

Преподаватели Ольга Брейнингер, Дмитрий Веснин, Александр Вилейкис, Мария Галина, Ольга Любарская, Михаил Мальцев, Антон Уткин

Предисловие Дмитрий Веснин

© Дарья Веселкина, 2020

© Алена Кунилова, 2020

© Дмитрий Колезев, 2020

© Кристина Литкевич, 2020

© Максим Мошкин, 2020

© Алексей Подольский, 2020

© Ирина Полуяхтова, 2020

© Виктория Катай, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-0051-2488-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Космонавт, возможно, в недоумении. С фасада кинотеатра «Колизей» он смотрит сквозь залитый чернильной тьмой шлем на прохожих екатеринбуржцев. Осень, 2019 год. Эта работа – одна из серии линогравюр Ли Цинюаня 1 1 Подробнее о художнике – см.: https://fifth.uralbiennale.ru/painter/liu_qingyuan/ . Она названа цитатой из работы «Третья волна» футуролога и социолога Элвина Тоффлера: «С уверенностью можно сказать лишь одно: будущее нас всех удивит». Эта фраза, равно как и вся серия работ, вдохновила нашу команду начать\запустить Семинар фантастического письма.

С этой идеей я, бегая от коллеги к коллеге, жил с 2017 года. Я желал выбраться на территорию так называемого «theory-fiction,» заняться текстами, где знания и интуиции социальных наук сплавлены с внимательностью (хорошей) фантастики. Не цепляясь, я проплывал мимо современных фантастов, но в образовательные инициативы Бенджамина Браттона и его тексты впивался, обнаруживая спрятанный Марксом «вампиризм капитализма» 2 2 Подробнее см. сборник эссе Бенджамина Браттона Dispute Plan to Prevent Future Luxury Constitution: https://www.sternberg-press.com/product/dispute-plan-to-prevent-future-luxury-constitution/ . Наш комиссар, Алиса Прудникова, резонно задавалась вопросом, как и зачем нужен theory-fiction на уральской почве, и я несколько лет не мог найти ответ.

За это время идея изменилась, во многом благодаря знакомству со множеством куда более открытых и внимательных людей, с текстами Бориса Дубина, Марины Галиной, Урсулы ле Гуин, Артема Зубова, Александра Павлова, Джона Урри, Кодво Эшуна, писавших о социальных функциях фантастики.

От «theory-fiction» я решил отступить к фантастическому тексту как инструменту пересборки «оптики». В этом помог социолог Люк Болтански. В «Тайне и заговорах» он пишет об очевидном: «сходство нарративной логики детективного романа и научной логики стало предметом внимания первых работ, посвященных этому жанру» 3 3 Тайны и заговоры. По следам расследований / Люк Болтански; [пер. с фр. А. Захаревич; науч. ред. О. Хархордин]. – СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2019. – С. 50 . Фантастическая новелла, замечает Болтански, ставит на «сверхъестественное», подрывающее достоверность общественной реальности, в которой обычно развертывается детективное повествование.

Дарко Сувин же решил рассматривать в фантастическом не «сверхъестественное», но «новое» (согласно Сувину, novum 4 4 Эллиптическое объяснение см.: https://en.wikipedia.org/wiki/Novum ). Это «новое» может существовать внутри текста и внутри сконструированной реальности, обладать тем же онтологическим статусом, что и знакомые нам общественные перипетии, – просто оно не существует в данной нам внетекстуальной реальности.

Артем Зубов говорил: «Современных писателей часто упрекают в невозможности предложить образы будущего. <���…> Проблема кроется в узнавании однотипного: то есть, новое как таковое оказывается в слепом пятне восприятия, потому что оно находится за пределами узнаваемого и знакомого. <���…> Новое подается именно в тех вещах, которые подаются в тексте как само собой разумеющееся, как базовый фон, не отрефлексированный писателем» 5 5 Выступление на круглом столе «Девяносто минут в нескольких будущих»: https://www.youtube.com/watch?v=o6EgYIWhjfk&t=1792s . Так идея семинара сплавила в себе новум с внимательным описанием социальных ситуаций. Под видом писательского мы подали семинар исследовательский. Участники, пришедшие из самых разных областей, выдвигали свои гипотезы и проверяли их на устойчивость внутри сконструированного текста (а вместе с тем – внутри модели той или иной реальности).

На семинар пришли детские педагоги, архитекторы, дизайнеры, программисты, разработчики игр и журналисты, – и лишь немногие из 32 участников имели опыт письма и уж тем более публикаций.

Условие было одно – быть готовым выполнить тестовое задание. Нами двигала простая мысль: если человек готов отдать время такой авантюрной затее, значит, мы вместе сможем сконструировать устойчивый сюжет, и, главное, вместе попробовать размышлять иначе. Говоря иначе, я имею ввиду отступление от решений повседневных задач.

Такая установка, подозреваю, далека от установок строгих писательских семинаров или курсов по «творческому письму». Историю может рассказать каждый, но важны и контекст, и реальность, в которой рассказывается история, поскольку этот контекст есть порождение сознания, возможно, впервые взявшегося за упорядочивание знаний о мире – таким определенным образом.

Возможность создать контекст дали прекрасные преподаватели семинара: Александр Вилейкис посвятил свое выступление тому, как проектируется опыт погружения в текст; Михаил Мальцев устроил экскурс в weird fiction и рассказал о связях Шелли, Байрона, Лавкрафта и Мьевиля; Ольга Любарская показала, как осуществляется «реверсивная пересборка» миров Уильяма Гибсона на украинском, Дима Веснин пригласил всех к коллективной работе, Антон Уткин показал, из каких кирпичиков собирается история, а Ольга Брейнингер вернула литераторам право на веберианскую харизматическую власть.

*

Эрнст Юнгер так говорил от лица своего героя, лейтенанта Штурма, увлеченного написанием рассказа: «В конце концов, действие всегда коренится в постановке вопроса. В данном случае я поставил себе задачу проследить, как отдельный, не совсем заурядный человек наталкивается в своем стремлении к движению на жесткие рамки, заданные окружением. <���…> Для меня важно одно: как его существование вообще принимает форму» 6 6 Рискующее сердце / Эрнст Юнгер; [пер. с нем. В. Микушевич]. – СПб.: Издательство «Владимир Даль», 2010. – С. 67 .

Принятие формы вообще и было для меня главным в семинаре. За пределами сборника остались нескольких групповых рассказов, о которых в своем предисловии пишет Дмитрий Веснин; блистательные заявки, так и не доросшие до размеров рассказа; совместные уважительные разборы текстов, – в общем, то, что и задает пульсирующий живой ток семинара, а этому не не идут пересказы в письме. Мы шли за Уильямом Гибсоном, который писал: «Когда я начал писать научную фантастику, я принял как данность, что я на самом деле пишу о настоящем»