Робер Мерль - Уик-энд на берегу океана

– Смотрите-ка, – сказал Александр, – значит, аббат, ты еще здесь?

Тут только он заметил Майа.

– И ты здесь, щучий сын! Здесь, так тебя так, щучий сын! Здесь, так тебя, разэтак, щучий сын! Здесь, так тебя, переэтак, щучий сын!

Пьерсон с видом знатока слушал, склонив голову к плечу.

– Недурно! – одобрил он своим нежным голоском. – Совсем неплохо. Разве что не мешало бы чуточку поцветистее…

Александр поглядел на Майа, и его гнев сразу остыл.

– Да что это с тобой такое? Весь исцарапан. Ну и рожа у тебя. Что стряслось?

– Ничего, – сказал Майа.

И вдруг закричал:

– Ничего! Слышишь! Ничего!

– Ну, ладно, хочешь молчать – молчи, никто тебя не неволит, – сказал Александр. – Черт бы тебя побрал! С чего это ты на целый час опаздываешь? Мы уже думали, тебе каюк. Да говори же, черт, отвечай! – И добавил, помолчав: – Отвечай, когда с тобой разговаривают!

– Я ем!

– Ладно, – сказал Александр.

Он поставил флягу на землю у ног, закурил сигарету и сел, демонстративно повернувшись спиной к Майа.

– Тебя, аббат, руганью не прошибешь, ты у нас в этом отношении свободомыслящий какой-то.

– Стараюсь приспособиться.

– Да и насчет разных непристойных историй ты тоже любитель…

– Приспосабливаюсь, – повторил Пьерсон со своей девической улыбкой.

– Что это нынче с попами поделалось? Или это ты один такой?

– И они и я.

– Вот иезуит-то!

– Удивительное дело, – проговорил Пьерсон, – стоит сказать правду, и тебя сразу обзывают иезуитом.

Александр кружил вокруг Майа, как огромная встревоженная наседка вокруг своего захиревшего цыпленка.

– Да сядь ты, черт! – сказал Майа, не подымая головы.

Александр сел, положил ладони себе на колени и выпрямил стан.

– Так вот что происходит! – сказал он. – Мосье опаздывает на час, мосье пропускает свою очередь идти за водой. А когда мосье возвращается, мосье еще меня же и кроет!

Прошла минута в молчании, прежде чем Александр снова заговорил.

– Хочешь, я сварю тебе немножко кофе?

– Нет, не хочу.

– А вина хочешь?

– Пожалуйста.

Александр встал и принес свою кружку, ополоснул ее в баке с водой, налил вина и протянул Майа. Майа одним духом осушил кружку. Александр ополоснул ее и снова повесил на гвоздик, вбитый в дверь фургона.

– Все-таки сварю тебе немножко кофе.

Он взял полешко, подбросил его в костер и, опустившись на колени, стал раздувать огонь. Вокруг него тучей взлетела зола, и он закашлялся.

– Александр, – сказал Майа, – все-таки ты шикарный малый.

Александр поднял голову и оскорбленно поглядел на Майа.

– Шикарный? – буркнул он. – Да что это тебя разобрало? С ума сошел, что ли? Шикарный, говоришь? Шикарный? Сейчас я тебе покажу, какой я шикарный!

И снова стал дуть на огонь. Его курчавая борода касалась земли.

– А знаешь, что Дьери ушел?

– Знаю.

– И Пино тоже. Бедняга Пино, уж до чего ему было стыдно объявлять мне эту новость. Славный он все-таки парень, Пино. Он и его пулемет!… Нравился мне он очень, этот самый Пино: смотришь на него, и так тебе и кажется, что он не живой человек, а мультипликация.

Майа поднял голову.

– Отвяжись от меня со своим Пино и его пулеметом.

– Ладно, – сказал Александр и вдруг яростно добавил: – Значит, теперь уж запрещается здесь разговаривать?

– А на меня кофе не хватит? – спросил Пьерсон. – Я с удовольствием выпил бы чашечку.

– Через десять минут будет готово, аббат. Я на троих сварю.

– Чудесно, – сказал, Пьерсон, поднимаясь с земли. – Схожу-ка я пока, может, узнаю какие новости.

– Иди, а главное, попытайся узнать на этот раз, когда именно фрицы придут, час в час.

– И даже минута в минуту, – бросил Пьерсон через плечо.

Майа поднялся и пересел на место Пьерсона. Александр по-прежнему раздувал костер. И время от времени поглядывал на своего дружка. Майа сидел не шевелясь, упершись ладонями в колени. Он не курил. Глядел куда-то вдаль пустыми, невидящими глазами.

– Ну? – сказал Александр.

Майа так неожиданно быстро вскочил на ноги, что толкнул флягу и опрокинул ее.

– Так и есть, – сказал Александр, не трогаясь с места, – а теперь еще разлил воду для мытья посуды! Нельзя ли быть поаккуратнее, а? Значит, сам за водой пойдешь.

Майа глядел, как у его ног струйка воды медленно прочерчивает пыльную землю. Потом он снова сел, провел ладонью по лицу.

– Александр, – негромко сказал он, – я только что убил двух типов.

– Ты? – сказал Александр, приподнявшись с земли.

Майа взглянул на него с полуулыбкой.

– Да, я.

– Французов?

– А ведь верно, – сказал Майа, – я даже об этом не подумал. Единственное, что мне удалось сделать во время войны, – это убить двух французов!

Он сжал голову руками.

– Ну?

– Что? – спросил он словно спросонья.

– Почему ты их убил?

– Они хотели изнасиловать девушку.

– У-у, сволочи!

Майа пожал плечами.

– И я так сначала думал. Но потом я тоже…

– Не может быть…

– Может. Впрочем, не совсем. Сначала она сама предложила.

– Значит, ничего общего.

– Не знаю…

Он снова провел ладонью по лицу.

– Все это так запутано. Возможно, она и не предложила бы, не будь сначала тех двух сволочей.

Александр сидел, положив руки на колени, раздвинув локти.

– Возможно, что и так.

– Но не в этом дело. Она боится за свой дом,

– А где ее дом-то?

– В Брэй-Дюне.

– Эх, черт! – сказал Александр. – Лучше бы ей уехать оттуда!

– Да что ты, ничего не выйдет! Она сирота, и дом – единственное, что у нее есть.

Он поднял с земли щепку и стал вертеть ее в пальцах.

– Она хотела, чтобы я с ней остался.

– Ого! – сказал Александр. – И ты думаешь, из-за этого она и…

– Сам не знаю.

– И что же ты собираешься делать? – живо спросил Александр.

– Да ничего не собираюсь! Ровно ничего! Ничего! А что, по-твоему, я должен делать? Я здесь, понял? В нашей столовке у санатория. В столовке у санатория на Зюдкоте вместе с Александром и Пьерсоном… Я здесь, понятно? Здесь я, Жюльен Майа, будущий военнопленный, в столовке санатория на Зюдкоте вместе с двумя моими дружками!

– Заткнись.

Александр подбросил несколько дощечек в огонь.

– А ты пробовал уговорить ее уехать?

– Еще как пробовал…

– Посидит одна, может, и решится.

– Нет. Умрет от страха, но останется.

– Значит, ничего сделать нельзя?

– Нельзя.

Наступило молчание. Потом Александр заговорил!

– Ты туда еще пойдешь?

– Нет.

– Это было бы чистое безумие.

– Да, – сказал Майа, – чистое безумие.

И неожиданно для Александра добавил каким-то несвойственным ему вульгарным тоном:

– А я, слава богу, не сумасшедший.

Он хихикнул, и Александр отвернулся.

– Можно было бы сложить поучительную басню, – сказал Майа. – Два мерзавца пытаются изнасиловать девицу. Я, человек добродетельный, убиваю этих двух мерзавцев. А потом сам насилую девицу.