Николай Наседкин - Люпофь. Email-роман.

В общем, нежный избранник мой, суженый, единственный МОЙ мужчина! Никакие атмосферные и оккультные вмешательства тут ни причём! Просто я тебя ЛЮБЛЮ и это не влюблённость какая-нибудь, не дурман-колдовство!

Не отдам тебя никому (страшно признаться, но я собственница!). Буду любить тебя, стараться-тужиться сделать тебя счастливым, стану девочкой-женщиной, любовницей, соратницей, единомышленницей, музой, другом, женой, богиней, рабыней… — кем только захочешь! Я счастлива, когда ты счастлив!

Нежно-нежно прижимаюсь к тебе каждой буковкой! Верь мне, будь-стань моим, и мы вместе создадим-построим-обживём с тобой свой маленький мирок, где есть только ты и я! Хочешь? Я согласна!!!

Любимый-разлюбимый! Если ты присутствуешь при моих душевных родах (которые прошли благополучно, без эксцессов) уже в 0-30, то я, видимо, уже лежу в кроватке с выключенным светом и думаю о тебе, не отдаюсь ещё любовнику-сну, хочу надуматься-насытиться тобой, чтобы приснился мне сон — светлый и тёплый, где мы вместе и жизнь прекрасная (а не страшная, как в реальности). Жажду с утреца прочесть твой ответ на моё письмо-исповедь. Как только проснусь — выйду в Инет, и, надеюсь, хорошее настроение умножится как минимум в два раза!

Люблю тебя, мой голубчик! Поцелуями тебя укутываю. Спи, солнышко! Я рядом, всегда рядом.

Твоя Алиночка-пеночка-Дымочка…

Моему Лёшеньке, 21 февраля, 21–51 (Мечтаю о тебе, думаю о нас)

Лёша, день и вечер были просто восхитительными! С тобой рядом я цвету, живу, творю, познаю… Моя комната мне показалась сейчас такой уютной — моей, родной, маленькой вселенной. Как бы я хотела, чтобы это ощущение согревало меня в моменты, когда грусть-тоска перетягивают лёгкие жгутом безысходности, непонимания. Самое страшное одиночество — одиночество среди людей, тем более близких людей. Из комнаты в комнату ходят они, разговаривают о чём-то, пьют чай, смеются, а ты — вне этой приятной суеты, думаешь о своём, живёшь другой жизнью и оживлённость, что вокруг тебя — мертва, нема, неощутима. Вот так я сидела сейчас в зале: родители о чём-то балакают, меня пытаются втянуть в разговор, а я зависла на другом уровне, где мне хорошо, тепло, куда меня тянет, зовёт — К ТЕБЕ!!! Когда эта раздвоенность заплетётся в одну прочную косу-линию — нашу ОБЩУЮ с тобой жизнь, тогда не будет никаких других уровней, зависаний… Идя с работы, я буду знать, что где-то меня ждёт МОЯ ЗЕМЛЯ, мой островок счастья-уюта. Этой мыслью я теперь и живу. И хочу, чтобы ты жил.

Если мы сегодня не встретимся на Интернет-перекрёстке — желаю тебе приятных снов! Мечтаю о тебе, думаю о нас… Для того, чтобы спалось крепче-слаще — прими мой поцелуй на ночь, как положено, в трёх экземплярах!

Алина.

Твоя настоящая жена.

Aline, 21 февраля, 23–42 (Вот он — я!)

Алинусь, я — тута! Еле-еле оторвался от Фаулза, чтобы впитать (фу, ну и слог!) вот это твоё письмецо (ещё одно фу!). Ладно, буду писать построже: спасибо, девушка, на добром слове, утешила, побаловала! А всё ж таки не одобряю, что от родных отгораживаешься, неприязнью к ним точишь сердце своё (это уж совсем чёрт знает что за лексика попёрла — прости!).

Ладно, голубка моя, если на полном серьёзе, ты меня делаешь всё более и более счастливым. Ты заставляешь меня быть лучше, чище, ДОСТОЙНЕЕ… Буду стараться соответствовать. Клянусь!

Напиши мне ещё пару горячих строк и — попрощаемся до завтра, хорошо?

Целую крепко-крепко — до перехвата дыхания!

А.

Моему Лёшеньке, 21 февраля, 23–51 (О важном)

Родителей я люблю, но одинока у себя дома, будто это не дом мне вовсе.

Ладно, давай о лирике — день сегодня ты подарил мне поистине лиричный! Спасибо! Влюбляюсь в тебя всё больше и больше — и в писателя тоже! В общем, очень скоро проглочу тебя в свой желудок-разум (сердцем ты уже проглочен), и… кранты! Придётся тебе на мне жениться!

Целую. Обожаю. Ответь чего-нть!

Жена. (Так теперь решила подписываться.)

Aline, 22 февраля, 0-18 (О сверхважном!!!)

Алина, родная моя, милая и ненаглядная!

Не надо подписываться «жена». Лучше — «твоя» или — «единственная»… А ещё лучше — Алина или Дымка. Мне это очень нравится! «Жена» — ТЯЖЁЛОЕ слово. Да и у меня (забыла?) формально-официальная жена как бы есть… Ты меня понимаешь?

Это моё мнение. Не вздумай обидеться! Конечно, можешь подписываться — как хочешь. Мне главное — чтобы писала ТАКИЕ письма, КАКИЕ пишешь…

Ещё дождусь ответа и — спать. Умираю от желания спать. (Помнишь, я уже ТАМ задрёмывал?) Это, кажется, называется авитаминоз и ЧРЕЗМЕРНЫЕ нагрузки…

А.

Моему Лёшеньке, 22 февраля, 0-26 (Ладно, уж так и быть)

Ладно, от «жены» отказываюсь (размечталась!) От фамилии твоей тоже отказываюсь. В общем, от всего, что тебе не нравится, кроме, разумеется, САМОГО ТЕБЯ!

Снов тебе, милый, самых сладких, вкусных, калорийных… Завтра жду какого-нибудь да привета от тебя! Всего-всего!!! Обцеловываю (сейчас завою — у-у-у-у…)

Просто Я.

Моему Лёшеньке, 22 февраля, 23–51 (Стыдно)

Спокойной ночи, Лёша!

Люблю. Грустно и тошно (не в прямом смысле!) просто «до опупения» Да и ты, по-моему, разозлился. Прости меня, что:

1) такая маленькая для тебя,

2) веду себя отвратительно (самой противно),

3) за то, что я порчу тебе жизнь…

Тем более, что сегодня Прощёное воскресенье!

Целую. Прости меня, пожалуйста. Кап-кап-кап…

Алина.

Моему Лёшеньке, 23 февраля, 20–41 (Э-э-эх!!!)

Любимый мой! Во первых строках своего письма признаюсь тебе ещё и ещё раз — БЕЗ ТЕБЯ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ СВОЕЙ ЖИЗНИ!!!

Алексей Алексеевич, радость ты моя ненаглядная, манна небесная, жду не дождусь, когда увижу тебя. Как здорово, что мы учимся-работаем в одном здании и я могу видеть тебя почти каждый день!

В общем, дай Бог, обнимем-поцелуем друг друга завтра в Доме знаний (как иронично называет универ моя подруга Ленка).

Лёша, не зевай от моего стиля-зануды, лучше напиши мне что-нибудь этакое, что можно выпить взахлёб — вместо чая.

Твоя ненаглядная.

Aline, 23 февраля, 22–20 (Не грусти!)

Алинка, чувствую — грустишь! Не понимаю я тебя. Были вместе сегодня? Были! Не поссорились? Нет! Хорошо нам было? Вроде бы — да! (?) Будут впереди встречи? Несомненно! Думаешь ты обо мне сейчас? Вероятно — да! Я о тебе думаю? Спрашиваешь!!! Ну, чего нам ещё надо??? Чего грустить-то??!! Даёшь праздник на душе и в прочих частях тела (тел)!

Выше нос, моя светлая радость! Люби меня, как я тебя, и всё будет офигенно!

Целую в щёки, нос, губы, плечи, локти, животик и… Одним словом, целую!

Оптимист Лёша.

Моему Лёшеньке, 23 февраля, 22–28 (Всё замечательно!!!)

Лёша, Лёшечка, Алексеюшка, ты что, не понимаешь, что грусть-то светлая, наисветлейшая!!! Просто иногда мне хочется тебя обнять, чмокнуть, шепнуть… И я жду этого мгновения, как свежего воздуха ждут слежавшиеся лёгкие, — поэтому грустно, что ты и есть у меня, и нет одновременно! Всё просто замечательно! Люблю тебя. Завтра буду любить ещё сильнее.