Агония Иванова - Проощание с детством

Они с ее прелестной фрейлиной отправились за гаражи, чтобы удовлетворить Олину потребность в никотине, кутаясь в свои куртки и ежась от промозглого февральского холода.

Оля достала пачку дешевых сигарет, украденную у матери и распаковала ее тонкими дрожащими пальцами, с вожделением предвкушая то, как затянется горьким дымом, от которого у нее всегда кружилась голова, а в легких неприятно першило и покалывало в преддверье скорого приступа астмы.

— Знаешь, — сказала ей Рита, которую раздражал гадкий вкус Олиных сигарет, она то привыкла ко всему дорогому и изысканному, — а ты нравишься Васе из девятого класса.

Рита откровенно лгала, потому что знала, что для Васи из девятого класса любая девочка это всего лишь анатомическое пособие для экспериментов со своими похабными фантазиями, которыми уже тогда была наполнена его светлая голова. Вася только открыл в себе несокрушимую силу либидо и из-за недостаточной развитости ума был охвачен ею целиком и полностью, не задумываясь о такой глупости, как мораль.

Оля немного удивилась, о репутации Васи она знала от старших подруг.

— Да ладно, — ухмыльнулась она и закашлялась дымом.

— Я тебе говорю, — убеждала ее Рита.

О том, что в Олю влюблен Владислав, она тоже знала. Он же сам как-то раз просил ее поговорить с лучшей подругой, вымолить немного внимания, может быть, уговорить сходить с ним в кино. Сейчас бы Оля над таким посмеялась, но тогда это казалось очень серьезным, тем более, если учитывать то, что Оле и самой нравился Владислав.

— И что? — осторожно поинтересовалась Оля, еще не зная, что ей сделать с внезапно свалившейся ей на плечи любовью Васи из девятого класса. Ее большие голубые глаза были такими чистыми и наивными, что Рите даже стало ее жаль, но цель оправдывала средства. Все равно у Оли на роду было написано однажды бесповоротно и безнадежно вляпаться в грязь по самую душу.

— Он намекнул, что хотел бы выпить с тобой вина, — заговорчески шепнула королева и сделала такое лицо, что Оля сразу поняла, как все серьезно. Вино! Как взрослая! Ну, совсем как взрослая! Ритке такого не снилось.

— Со мной? Вина?

— С тобой. Вина. Даже бутылку у отца специально стащил, — отец был алкоголиком, как и у многих в их классе. У кого отец, у кого мать. Явление было отчего-то слишком частым и как будто бы заразным. В их маленьком городе алкоголизм распространялся быстро и верно, словно происходила цепная реакция.

Оля оценила важность события и конечно же, разрядившись во все самое лучшее — мамины сапоги, платье и бусы — отправилась пить вино с Васей в подъезде. Васе Рита нашептала, что Оля в него давно влюблена и была бы счастлива, если бы он показал ей что-то из того, что умеет сам.

— Ты ведь поможешь мне сделать математику? — Рита перепрыгнула через огромный снежный холм, который дворники зачем-то навалили у подъезда и ее ноги глубоко провалились в рыхлый снег. Кругом все капало и таяло, было грязно и противно. Владислав кивнул и последовал за ней. Они вошли в подъезд, поднялись на лифте. Рита радовалась, что одноклассник никогда не был у нее дома и не знал о том, что она живет совсем в другом месте. Если бы он усомнился, она бы очень расстроилась. Но все шло по плану.

— Ой… что там? — с наигранным удивлением проговорила Рита, когда на лестничной клетке она как будто бы услышала какой-то шорох. Владислав тоже услышал шорох, а потом еще какой-то шум, крики, возню и горячее дыхание, доносившиеся с пожарной лестницы. Он готов был уже как ни в чем не бывало пройти дальше, но понял, что голос кажется знакомым и вроде бы принадлежит Оле.

— Ты куда? — Рита так искренне недоумевала, что сама себе поверила. Если бы ее отец не был переводчиком, она бы обязательно стала актрисой, но, к ее величайшему сожалению, ее родители видели в будущем тоже в какой-нибудь международной фирме, а не в постели очередного продюсера или режиссера.

Владислав споткнулся о пустую бутылку из-под вина, так некстати встретившуюся на его пути, и застыл, увидев Олю и Васю из девятого класса. Они сначала ничего не поняли, но потом остановились, Оля испугалась, засмущалась, даже попыталась сопротивляться. Она так потерянно и грустно посмотрела на Владислава, что Риту укололо чувство вины, за причиненные ей страдания. Но взгляд, который подруга адресовала ей был полон ненависти и Рита не могла размениваться на сантименты, обязанная ответить ей насмешливым.

Она схватила Владислава и поволокла на улицу. Его отрезвил февральский холод, он некоторое время ловил воздух ртом и таращил глаза. Он собирался сказать какую-то грубость про Олю, но все никак не решался.

— Слав… — Рита робко коснулась его плеча, а потом и вовсе обняла его осторожно и нежно, — она не стоит того, правда…

— Она! — только и мог выдохнуть парень. Рита погладила его по щеке тыльной стороной ладони, почти по-матерински ласково, он вздрогнул, но ему было приятно, она это почувствовала.

Ну не виновата она была в том, что на Владислава у нее были свои планы и плевать, что они пробыли вместе всего несколько месяцев, прежде чем он безнадежно надоел девушке так, что она сама пожалела, что так старалась заполучить его себе. Просто она привыкла получать то, чего она хотела. Особенно если это давалось так трудно, как Саша.

Рита откинулась на подушки, разглядывая идеально белый потолок с красивой изысканной люстрой. Ей хотелось представить себе, как выглядит этот шедевр из хрусталя и цепочек, если зажечь все многочисленные лампочки, но ее глаза слишком привыкли к полумраку, чтобы воплощать это желание в жизнь. Она дотянулась до пачки сигарет на тумбочке и вставила в одну в рот, прикусила зубами.

В темноте вспыхнула зажигалка Богдана, и комнату наполнил сладкий дым со вкусом шоколада, дурманящий и пьянящий. Он тоже закурил, встал с постели и отошел к окну, за которым в акварелевых небесах только поднималось блеклое зимнее солнце.

Рите было холодно, но она не подавала и виду. После мягкой теплой австрийской зимы здесь она все время мерзла. Хотелось выпить горячительного. Водки. И плевать, что она вся такая утонченная, что королевские особы на такое не размениваются.

— Ты полна коварства, — почему-то вдруг сказал Богдан, но без укора или страха, просто так. Констатировал факт. Рите хотелось фыркнуть и заявить, что она знала это и без него. Но она играла другую игру.

— Я? Отчего же? — слегка хриплым после сна голосом откликнулась она и легла на бок, наблюдая за его силуэтом у окна.

— Ты спрашиваешь об этом после ночи с любовником матери? — рассмеялся мужчина.

— Это ты меня совратил, — спокойно пожала худыми острыми плечами Рита. Ах, как же ей нравились ее плечи и ключицы — они были такими хрупкими и беззащитными, что каждый, кто видел их не мог усомниться в ее невинности и чистоте и готов был защищать ее и служить, как верный пес. И пускай, что у Оли идеально-красивое лицо, у нее не такие красивые плечи. Порода сделала свое дело. А Оля? Дочь продавщицы, не знающая своего отца. Неизвестно в кого она вообще красивая, скорее всего — это всего лишь юность. А такой недостаток случается с людьми ненадолго и легко поправим.