Рохинтон Мистри - Дела семейные

Джал откашлялся, поправил слуховой аппарат и кротко сказал, что вчера с папой случилась беда.

— Глупости, я просто споткнулся и подвернул ногу, вот и все. — Нариман подтянул рукав, демонстрируя пластырь. — Вот она, чудовищная рана, которая напугала их.

Смех Йезада и улыбка облегчения на губах Роксаны сбили Куми с толку.

— Вы меня послушайте, — взмолилась она. — В следующий раз он может так легко не отделаться. Шутка ли, в его возрасте гулять одному!

— Так, может быть, вы с ним будете выходить? Прогулка всем пойдет на пользу, — предложила Роксана.

— Хочешь одним махом всех нас покалечить? А ты почему молчишь? — набросилась Куми на брата. — Всегда я должна спорить и оказываться плохой?

— Это все слуховой аппарат, Джал из-за него не может участвовать в разговоре, — вступился Йезад. — Знаешь, Джал, современная техника творит чудеса, теперь есть более совершенные приспособления, такие миниатюрные, что их и не видно.

— Да брось ты, — оборвала его Куми, — если он с большим аппаратом не слышит, как ему маленький поможет?

— Сейчас улицы — гиблое место, — начал Джал. — Пешеходные дорожки разрыты, пешеходы вынуждены идти по проезжей части. Что ни день — десятки несчастных случаев. Мы уговариваем папу гулять по квартире, благо она такая большая. Свежим воздухом можно на балконе подышать. К чему рисковать жизнью и конечностями на этих убийственных тротуарах?

— Мне кажется, вы преувеличиваете, — сказал Йезад. — Я не спорю, ходить нужно с осторожностью и не полагаться на дорожную сигнализацию. Но мы все-таки в цивилизованном городе живем.

— Да? — съехидничала Куми. — Почему же ты хотел в Канаду уехать?

Об этом Йезад не любил вспоминать.

— Это когда было. И причина была не в уличном движении и не в плохих тротуарах.

В ответ Куми объявила, что раз так, раз они считают, что папины прогулки не опасны, то она лично больше не будет сопротивляться. Но если, боже упаси, с папой что-то случится, то они с Джалом доставят папу прямиком к месту жительства Ченоев.

— Чифу мы всегда рады, — согласился Йезад, — только не забудьте заодно прихватить одну из свободных комнат. Мы живем в двухкомнатной квартирке, а не в семикомнатном дворце, как вы.

— Смейся, смейся. А я серьезно.

Другого выхода просто не будет, заявила Куми. На сиделку или медсестру денег нет, а о больнице для хроников не может быть и речи.

— Пускай Джал расскажет, как идут дела на бирже, маминых денег только-только хватает на самое необходимое. А папа все свои средства вложил в вашу квартиру — о чем вы прекрасно знаете.

— Но вы живете в таком чудном доме! — вздохнула Роксана. — Что ж вы вечно нам завидуете?

— Чудный дом? Дом с привидениями, который давно пришел в разор и запустение! Вы посмотрите на эти стены, их уже тридцать лет не красили. Что мы будем делать, если потечет крыша или выйдет из строя последний клозет, я просто не знаю. Подумать только, ведь мы могли жить вместе, одной семьей — нет, вам потребовалось отделиться.

— Постой, — остановил ее Нариман, — Роксана ни при чем, это было мое решение.

— Почему мы вообще ворошим эту старую историю? — не выдержала Роксана. — Только потому, что тебе не понравился наш подарок папе?

— Подарок, трость эта, лишнее свидетельство того, какой ты стала невнимательной. Ты не была такой раньше, пока не вышла замуж и не уехала от нас. А теперь тебя совершенно не волнует, как мы тут — живем или умираем. И мне от этого больно!

Куми отвернулась, вытирая слезы. Роксана замерла, почувствовав себя преступницей.

— Не надо, Куми. — Она обняла сестру. — Куми, не говори глупости, я каждый день думаю о тебе, о Джале, о папе… Ну не плачь, Куми…

Она подвела сестру к дивану и усадила между собой и Йезадом. Куми, всхлипывая, пожаловалась, что никто и слова не сказал про рубашку, которую они с Джалом подарили папе.

— Отличная рубашка, — заверила ее Роксана.

— Они похвалили ее, как только вошли, — помог отец. — Ты была на кухне.

— Вот что, чиф, а как насчет головоломки вместо этой трости, а? Я уверен, что Джехангир с радостью подарит вам одну из своих. Или одну из своих книжек про приключения «Знаменитой пятерки».

— С одним условием — чтобы каждый вечер Куми и Джал читали мне по одному приключению.

— И будете вы «Знаменитая тройка»! — заключил Джехангир, рассмешив всех, включая Куми.

Куми пригласила к столу с обычными извинениями за скромность обеда: она старалась, как могла, но чего хочешь, того никогда нет в продаже, цены на рынке дикие, качественных продуктов не достать, все идет на экспорт и так трудно накрыть приличный стол.

— Запах фантастический! — потянул носом Йезад.

— Вкусно пахнет, — подтвердил Мурад, которому тетка указала на один из двух стульев в конце стола.

Джехангир попытался сесть поближе к деду, но Куми перехватила его и усадила рядом с братом.

Все расселись, но тут Нариман спросил, почему не выставлен фарфоровый сервиз. Куми схватилась за голову.

— Каждый год, папа, ты задаешь мне этот вопрос. А если что-то разобьется или треснет?

— Она права, папа, — вступилась Роксана. — Мы у себя тоже не пользуемся дорогой посудой.

— Как бы то ни было, сегодня я хочу видеть хороший фарфор на столе.

Джехангир тихонечко повторил это выражение — «как бы то ни было», смакуя сочетание слов. Отец шепнул ему, что никто в семье не говорит по-английски так, как дед.

— Я тебя умоляю, папа. Пожалуйста! Если что-то из посуды треснет, мы не сможем найти замену! И пропал весь сервиз.

— Придется пойти на риск. Жизнь продолжается. Если посуда стоит без пользы под замком, она, в конце концов, в буфете побьется. И что толку? Лучше получить удовольствие от нее.

— Хорошо, — согласилась Куми, отпирая буфет и доставая тарелку. — Доволен? Ты будешь есть с этой тарелки.

— Выставь весь сервиз. Обеденные тарелки, сервировочные. Большое блюдо для риса, салатницы и соусники.

— Но все уже подано! Ты хочешь, чтобы я все переложила, а потом мыла в два раза больше посуды? Извини, я не в силах.

— В таком случае вам придется обедать без меня.

Не обращая внимания на голоса протеста, он сделал попытку выйти из-за стола. Куми, чуть не плача, взывала к окружающим: вот, вот они, его капризы, вот что она вынуждена терпеть каждый день.

— На мой взгляд, чиф, на простых тарелках еда вкусней, — уговаривал Наримана Йезад. — Красивая посуда своей элегантностью отвлекает внимание от главного.

Джехангир и Мурад уверяли, что им достались красивые тарелки и предлагали деду поменяться, соблазняя его картинками с Питером Пэном. Джал бормотал что-то о банановых листьях, есть с которых значит следовать прекрасной древней традиции. Роксана обещала отцу устроить для него обед, сервированный на ее лучшем фарфоре, если сейчас он возвратится за стол. Но Нариман был непреклонен.