Марк Далет - Орбинавты

— Можно любить, можно дорожить кем-то и все же оставаться непривязанным.

— То, что ты говоришь, совершенно невероятно! — удрученно признался Алонсо.

— Просто надо постоянно воображать, — стала объяснять Консуэло, — что все, что с нами происходило, происходит и будет происходить, — это чудесный, яркий сон.

Алонсо ошеломленно посмотрел на нее.

— И, как всякий сон, — продолжала хозяйка особняка, — он текуч, изменчив и непредсказуем. Любая попытка остановить эту изменчивость принесет только страдание. Наслаждайся всегда тем, что есть. Представь себе, что ты младенец, которого принесли в роскошный храм. Все вокруг восхищает его, но ему и в голову не придет считать, что он обладает этим, так как он еще ничего не знает об обладании.

Алонсо не мог прийти в себя от потрясения. Консуэло не в первый раз удивляла его, и все же в этот раз она поразила его сильнее, чем когда-либо прежде. Она самостоятельно постигла то, о чем он, Алонсо, как и дед, и мать, знал из тщательно оберегаемой веками рукописи! Ему пришло в голову, что она, пожалуй, достойна быть посвященной в тайну манускрипта.

— Откуда ты это знаешь? — спросил он.

Консуэло непонимающе взглянула на него.

— Откуда ты знаешь, что жизнь подобна сну? — уточнил Алонсо.

— Я не говорила этого. Я лишь сказала, что так надо воображать. Это единственный известный мне способ не привязываться и не страдать, теряя то, к чему привязался.

Алонсо пришла в голову неожиданная мысль. Ему до сих пор не удалось расшифровать текст рукописи «Свет в оазисе» настолько, чтобы найти в нем рассуждения на тему различий между явью и сном. Он подумал, что Консуэло с ее сообразительностью и воображением могла бы помочь ему разобраться в этом.

— Сьелито, — предложил он, — давай проведем небольшой диспут.

— Диспут? — оживилась она. — Как в университете? Ты хочешь, чтобы, споря с тобой, я ссылалась на мнения отцов церкви, как это принято у магистров и школяров? Знаешь, хоть я иногда по глупости и молюсь Марии Магдалине, я так по-настоящему и не прониклась христианством. А мусульманство из меня и вовсе выветрилось. На чем же я буду основывать свои доводы?

— Нет, не надо ссылаться на чужие мнения. В отношении к христианству и исламу мы с тобой очень похожи, сама знаешь. Ты говори то, что покажется убедительным тебе самой.

— И какой же тезис я буду отстаивать? — Консуэло увлеклась предложенной игрой.

— Ты будешь доказывать, что реальность имеет природу сна и, по сути, от сна не отличается. А я буду оспаривать этот тезис. Хорошо?

Консуэло поразмышляла.

— Хорошо. Я согласна. Начинайте, бакалавр Гардель!

Алонсо обошел стол и встал с противоположной стороны от своего оппонента. Уперев руки в столешницу, он произнес:

— Итак, лиценциат Консуэло Сьелито Онеста, вы утверждаете, что жизнь подобна сновидению и, по сути, от него не отличается! Согласны ли вы с тем, что наши мысли во сне немедленно воздействуют на его содержание?

— Я не знаю, так ли это, — ответила заинтригованная Консуэло своим обычным голосом. — Просто снится что-то, и ты думаешь, что все это с тобой происходит на самом деле. А потом просыпаешься и понимаешь, что это был сон. И в большинстве случаев забываешь его.

— Неужели тебе никогда не приходилось во сне что-то пожелать или чего-то испугаться?

— Да, ты прав, мой дикий, но наблюдательный вестгот. В сновидениях часто бывает так, что ты страшишься какого-то развития событий и именно оно и происходит.

— Вот именно! — вскричал Алонсо. — Причем происходит сразу, безотлагательно. Верно?

— Ну что ж, да, пожалуй, так оно и есть.

— Теперь просто поверь мне, — так как у меня есть такой опыт, — что, если ты в сновидении чего-то пожелаешь, то оно обычно происходит. Не всегда в точности в том виде, в каком ты этого ждешь, но происходит немедленно.

— Верю! — Консуэло с огромным интересом смотрела на Алонсо. — А ты расскажешь мне про этот свой опыт?

— Расскажу. — Обещание слетело с его уст прежде, чем Алонсо понял его смысл. Но он тут же успокоил себя: в сущности, в тот момент, когда Консуэло предложила ему воображать, что явь — это сон, он уже принял решение поделиться с ней тайной «Света в оазисе». — Но не сегодня, сьелито, мне нужно собраться с мыслями. Давай вернемся к нашей теме.

— К теме нашего диспута! — поправила его Консуэло. — До сих пор перевес в нем был на твоей стороне, но предупреждаю: легкой победы не жди!

— В таком случае вот мой самый трудный вопрос. — Он опять заговорил официальным голосом участника научного или богословского диспута. — Если во сне наша мысль мгновенно приводит к переменам, а в реальности этого не происходит, то не разбивает ли данное наблюдение в пух и прах ваш основной тезис, уважаемый собрат?

— Я не согласна с тем, что в реальности этого не происходит. Ведь все, что нас окружает, берет начало в человеческой мысли! И эти гобелены, и эти кружева, и форма этого стола, и его цвет, и способ обработки древесины, из которой он сделан. Все это сначала кто-то придумал и продумал. Даже в природе можно найти много такого, чего в ней не было бы, если бы не человеческая мысль: планировка садов, постриженные кусты, выведение новых сортов фруктов.

— Подожди, подожди! — То, что говорила Консуэло, было совершенно очевидным, но не имело отношения к его вопросу, и Алонсо решил, что она его не поняла. — Вероятно, я плохо объяснил свой тезис.

— Тогда высказывайтесь проще, господин бакалавр, ради туго соображающего оппонента, — смиренным голосом попросила Консуэло, однако в глазах ее бегали такие же смешинки, какие он часто видел во взгляде Фернандо де Рохаса.

— Если ты сейчас представишь себе, — сказал Алонсо, — что этот стол проделал три шага в сторону всеми своими ножками, то на самом деле ничего не произойдет. Между тем, если вообразить то же самое в сновидении, то что-нибудь обязательно случится: или стол сделает именно то, что ты представила, или он как-то трансформируется, или вообще исчезнет эта комната, и ты окажешься в другом месте. Твоя мысль непременно скажется на содержании сна.

— Опять верю тебе на слово. Алонсо, ты действительно умеешь делать такие вещи?! А я думала, ты умеешь только читать океаны текстов, ходить бесшумно, как большой кот, и соблазнять женщин, следуя учению старой и мудрой доньи Консуэло. Не забудь, что обещал рассказать мне о своих сновидческих опытах! — Восхищенная Консуэло вышла из роли лиценциата на диспуте, но предмета спора не забыла. — И все же, при всем уважении к твоему немыслимому управлению снами, должна оспорить твой вывод. Приведенный пример вовсе не доказывает, что природа яви существенно отличается от природы сна.

— Как?! — Алонсо показалось, что он все объяснил очень понятно. Неужели придется искать третий способ изложения столь простой мысли?