Рауль Мир–Хайдаров - Пьянея звуком голоса, похожего на твой…

***

Заказчик долго не мог предоставить тресту широкого фронта работ: не хватало чертежей, шла тяжба с колхозами об отчуждении территории под накопитель, и карьеры вблизи, как хотелось бы, не находились. Но Кабулов знал, что партийные и государственные органы усиленно занимаются строительством второй очереди, и чувствовал, что день, когда он будет приглашен на еженедельное министерское совещание по медно-обогатительному комбинату, не за горами.

И нужно было подгадать так, чтобы огромная армада техники сконцентрировалась в Заркенте не раньше и не позже того дня, когда с ходу, без раскачки и простоев можно будет начать работу на всей территории трехкилометрового отрезка дамбы, составляющего по проекту первый отсек. Готовясь к этому дню, Кабулов провел тщательную проверку имевшейся у него в наличии землеройной техники, особо выделив наиболее мощные экскаваторы, бульдозеры, скреперы, грейдеры, катки. В тех случаях, когда данные Антонины Михайловны из диспетчерской не подтверждали, что техника на местах работает с полной отдачей, она заносилась в список подлежащей передаче в Заркентское управление механизации.

И хоть Даврон Кабулович к этому времени уже второй год находился в должности управляющего, начальники управлений на местах яростно противились, чтобы у них забирали технику, хотя бы временно; они призвали на помощь даже областные партийные организации, пытаясь сыграть на местнических интересах. Но Кабулов с честью вышел из этого «поединка»: обстоятельная докладная в Отдел строительства ЦК КП Узбекистана быстро поставила все на свои места. И тогда даже самые строптивые начальники поверили, что Кабулов пришел не на один день, и поняли, что, несмотря на молодость, хватка у него железная. Только не верили все же, что техника, откомандированная в Заркент, будет за квартал давать годовую выработку, а тот, кто отрядил десяток механизмов, выполнит за счет Заркентской дамбы треть годовой программы, как обещал управляющий.

В бесконечной круговерти дел Кабулов не забыл данное Светлане Архиповне слово о восстановлении ее в институте. Пришлось несколько раз самому и с ней вместе обходить какие-то кабинеты, объяснять, просить, но, в конце концов, все уладилось. Видел ее управляющий совсем редко, хотя она работала в тресте с полгода, опять же в подвале ― приводила в порядок архив и техническую библиотеку треста. Проделала эту работу Светлана так быстро и умело, что в коллективе ее сразу оценили. Потом она поднялась на четвертый этаж и работала чертежницей в производственном отделе. Иногда, торопливо сбегая со своего второго этажа к машине, Кабулов думал о том, что хорошо бы встретить ее в вестибюле или хотя бы увидеть издалека, но ему ни разу не повезло. Да и в тресте он бывал нечасто, считай, все время в дороге.

Только однажды, когда он подошел к распахнутому поутру окну своего кабинета, чтобы окликнуть стоявшего внизу у машины шофера, увидел, как она спешит на работу. От той женщины, что он встретил два года назад в сыром заркентском подвале, не осталось и следа. Загорелая, с аккуратной стрижкой, в элегантном белом платье-сафари, в туфлях на высоких шпильках, улыбаясь, она шла вместе с его секретаршей. Только вчера вернулась она с Карленом из Болгарии, куда они поехали сразу, как только Муртазин получил гонорар за свое рацпредложение.

Кабулову захотелось, чтобы она подняла свой взгляд, увидела его, но она, веселая и нарядная, ничего не подозревая, с улыбкой скрылась в парадном.

***

На дамбе в ходе работ возникало немало проблем. Когда бульдозеры, грейдеры, скреперы на всей огромной площади накопителя и под дамбой начали срезать растительный слой, Кабулов, десятки раз изучивший проект, только на месте понял, что пустить эту землю в тело дамбы, как предлагалось проектом, было бы преступлением, хотя выгода от такого метода была налицо. Но это была односторонняя выгода: тресту, проектному институту, комбинату. Однако существовала в данном случае и другая, беззащитная сторона ― природа. И сохранить тысячи кубометров плодоносной, живой земли было более выгодно, но учитывалось это уже по другой бухгалтерии, общечеловеческой, что ли, в первую очередь.

Кабулов объехал близлежащие колхозы, где его встретили настороженно; соседство будущего ядовитого озера не радовало колхозников. Когда он разъяснил, что хочет вернуть колхозам верхний растительный слой, что срезают сейчас на дамбе, председатели поначалу просто не поверили ему. Но оказалось, что перебросить землю на поля самим колхозам не под силу, имевшегося в хозяйствах транспорта не хватало, да и нужен он был им каждый день. Тогда на собственный страх и риск Кабулов своей техникой три недели завозил в колхозы срезанную почву. Конечно, о таком самоуправстве и нарушении проекта стало сразу известно заказчику, и произошла первая крупная ссора Кабулова с комбинатом.

В то время, когда у Даврона Кабуловича возникли неприятности с комбинатом из-за земли, вывезенной на колхозные поля, Карлен нашел в проектах еще одну, на его взгляд, неточность. Карлен считал, что категория грунтов под дамбой и ее просадочность неверно определены институтом и что предлагаемая проектом укатка основания не дает гарантии от просадки дамбы. Карлен предлагал неоднократный полив, замачивание основания дамбы с последующей каждый раз укаткой. Он пришел с этим предложением к Кабулову. Тот посоветовал связаться с управлением капитального строительства комбината, вызвать нейтральную лабораторию по основаниям, за счет заказчика, и, если предположения Муртазина подтвердятся, вновь предъявить рекламации по проекту. Но тогда же и предупредил Карлена, что на удорожание утвержденного проекта вряд ли пойдут и заказчик, и институт.

Новое предложение Карлена в УКСе было встречено враждебно. Дело в том, что, когда Муртазин оформлял свое первое рацпредложение, ему четко дали понять, что не мешало бы кого-нибудь из руководства УКСа взять в соавторы: деньги-то были немалые.

В соавторы набивались и товарищи из проектного института, для окончательного оформления предложения нужно было согласие института на замену и дополнение в утвержденном проекте. Но Карлен в инженерном деле на компромиссы не шел.

Закрыть дорогу его идее не смогли, слишком уж большой резонанс получило его предложение о водоснабжении комбината, об этом даже появились статьи в газетах и технических журналах. Да и молва, что начальник лаборатории «Строймеханизации» доказал несостоятельность проекта крупного института, еще долго не стихала в строительных кругах. Потому-то и встретили в штыки новое предложение Муртазина. Дело шло и о чести мундира УКСа комбината, ведь именно его инженеры должны были обнаружить в заказанных проектах ошибки. Руководство комбината на партийном собрании как раз указало им на это. А теперь еще одно изменение, тем более удорожающее строительство и исходящее вновь от подрядчика, подрывало веру в их авторитет, инженерную состоятельность. Карлен, не подозревая, что зашло так далеко, пытался подступиться к УКСу комбината с разных сторон, но натыкался на стену сопротивления. Тогда он предупредил, что выйдет с докладной к директору комбината.