Махбод Сераджи - Крыши Тегерана

— Входите, входите! Чай готов.

Господин Касрави опускает Шабнам на пол и обнимает меня.

— Ну и как ты, мальчик мой? Правда, как ты? — спрашивает он. — Я каждый день справлялся о тебе по телефону. Я так рад, что ты дома, — правда очень рад!

Голи Джан смотрит на меня и принимается плакать.

— Ты так сильно похудел! — говорит она. — Тебе надо поскорее приехать к нам в гости. Чистый горный воздух принесет тебе большую пользу.

Отец приглашает всех в гостиную. Пока мы идем через двор, я поднимаю взгляд и вижу на балконе третьего этажа Переодетого Ангела. Едва почувствовав, что ее заметили, она отступает назад. В гостиной рядом со мной садится тетя Матин, обнимает меня за плечи и шепчет:

— Как ты себя чувствуешь, дорогой?

— О, он в порядке, — громогласно произносит дядя Мансур. — Взгляни на него, он сильный парнишка.

— Да, конечно, — подхватывает господин Касрави. — Мой будущий зять, без сомнения, очень крепкий.

Тетя Матин смотрит на мое тщедушное тело и, качая головой, пытается сдержать слезы.

— Не надо, — бранится дядя Мансур. — Парень может подумать, что с ним что-то не так.

— Да, он в два счета снова займется боксом, — говорит дядя Маджид.

Дядю Маджида перебивает дядя Мансур. Он так счастлив, что отец научил меня основам бокса. Теперь дядя намерен обучить меня продвинутой технике. Все, включая отца, смеются. Дядя Мансур говорит, что одновременно с изучением гражданского строительства в университете США и работой над проектом четырехполосной автомагистрали европейского уровня, которая свяжет Тегеран с Ношахром, я смогу дубасить до полусмерти своих противников на ринге. На лице дяди появляется широкая ухмылка.

Тетя Мариам говорит, что любит меня и ждет не дождется, когда я приеду к ней в гости. Она обещает угостить меня кебабом, рисом, свежими овощами, домашним йогуртом и своим особым салатом из огурцов с солью, перцем и мятой, а потом напоить лахиджанским чаем. После чего я буду готов играть в теннис. Да, теннис, поскольку бокс — спорт для дураков, а я слишком умен, чтобы идти по следам ее чокнутых братьев, которые гордятся тем, что избивают людей. Она велит мне забыть все, чему учил меня отец, и подготовиться к занятиям теннисом, а она будет оплачивать их из собственного кармана. Мама бросает на отца косой взгляд, который, видимо, должен означать: «Я же говорила!» — но он не обращает внимания. Следует горячая перепалка, тетя Мариам энергично трясет головой и размахивает руками.

Все разговаривают одновременно, и никто, похоже, не слушает собеседника.

Отец безмолвно наблюдает за гостями. Он беспокоится и часто посматривает на дверь, и я догадываюсь, что он с нетерпением ждет приезда госпожи Мехрбан. Я по-прежнему не понимаю, почему он так жаждет ее увидеть.

— Посмотрите на свои носы — вы оба! — говорит братьям тетя Мариам. — Вы хоть представляете, как плакала наша мать, увидев ваши сломанные носы?

Бабушка смотрит на сыновей и, качая головой, произносит молитву. Дед тоже качает головой, бормоча себе под нос богохульства. Бабушка прикусывает кожу между большим и указательным пальцами.

— Мужчине незазорно иметь обезображенный, сломанный нос, — возражает дядя Мансур. — Мужчине необязательно быть смазливым.

— О, ради всего святого! — восклицает тетя Мариам.

— Кроме того, не скажешь, что у меня сломан нос. Смотри — кажется, что у меня там нет кости, — говорит дядя Мансур.

Он прижимает палец к кончику носа и надавливает. Ноздри сходятся, отчего он становится похожим на старика, и я смеюсь. Все с облегчением присоединяются ко мне. Из кухни выходит мама с новой порцией чая.

Снова раздается звонок в дверь, и входит госпожа Мехрбан. Как и мать Зари, она сильно постарела по сравнению с тем, какой была в прошлую нашу встречу. С ее приходом настроение присутствующих заметно падает. Отец взволнован встречей с ней. Он бежит впереди всех, чтобы поздороваться.

— Я так рад, что ты пришла, — говорит он. — Я очень беспокоился, как бы ты не передумала.

Она проталкивается сквозь толпу ко мне.

— Прежде всего мне надо повидать Пашу, — говорит она. — Мне надо его повидать. Как ты, дорогой мой?

Она обнимает меня и шепчет:

— Нам очень тебя не хватало. Я каждый день молилась за твое благополучное возвращение. Хотелось бы, чтобы Мехрбан тоже был здесь. Не знаю, сказал ли ему кто-нибудь в тюрьме про тебя. Я рассказала бы сама, но мне не разрешают с ним видеться. Мне даже не говорят, где он. О, твой бедный отец приложил столько усилий, чтобы узнать хоть что-то, но нам ничего не захотели говорить.

— Надеюсь, скоро дядю Мехрбана освободят, — говорю я.

Госпожа Мехрбан снова обнимает меня.

— О господи, надеюсь на это, сынок, только на это и надеюсь, — шепчет она.

Как раз в этот момент появляются Ахмед с Фахимех.

— Смотрите, а вот и наши жених с невестой! — радостно восклицает отец.

Приветствовать их первым бежит господин Касрави. Возобновляется шум, каждый пытается перекричать собеседника. Фахимех знакомят со всеми, и все по очереди здороваются и приглашают ее в дом. Дядя Маджид благодарит Фахимех за то, что она проявила сострадание к такому парню, как Ахмед, — ведь его недостатки можно пересчитать по пальцам одной руки. Он начинает считать — раз, два, три, четыре, пять на одной руке — и затем шесть, семь и так далее на той же руке. Все смеются, а дядя Маджид говорит Фахимех, что ей достался один из лучших мужчин на свете. Она с улыбкой благодарит его. Я обнимаю Фахимех и, когда мы направляемся в гостиную, поднимаю взор к крыше и вижу, что Переодетый Ангел вернулась на свой балкон.

Госпожа Мехрбан говорит Фахимех, что очень рада освобождению Ахмеда.

— Я знаю, как трудно быть вдали от любимого человека. Бог свидетель, я прошла через это. В первый раз, когда его забрали, я была молода, и он тоже. Нас переполняли планы, будущее представлялось дорогой без конца. На этот раз все по-другому. Мы стареем и отчаянно нуждаемся в обществе друг друга.

Я удивлен, что госпожа Мехрбан произносит эту длинную речь без слез. Время изрядно закалило ее.

Отец приносит бутылку и говорит, что пришло время праздновать. Он разливает водку всем мужчинам и поднимает стопку со словами:

— За возвращение моего сына, — а затем, повернувшись к Ахмеду с Фахимех: — За помолвку моего второго сына.

Мы все выпиваем. Моя мать с тревогой смотрит на нас с Ахмедом. Я знаю, она считает нас слишком молодыми для выпивки, но ни за что не скажет ничего такого, что смутило бы нас. Горький вкус водки напоминает мне вечер после похорон Доктора. Глядя на мою гримасу, гости смеются. Отец немедленно наполняет стопки и произносит:

— А сейчас выпьем за возвращение Мехрбана.

Женщины отправляются на кухню, чтобы помочь матери подать обед. Отец вызывает мать в коридор и нервно спрашивает у нее, не слишком ли рано. Никогда он не вмешивался в ее дела. Мама бросает на него сердитый взгляд и удаляется. Отец смотрит на наручные часы, но обнаруживает, что у него их нет. Тогда он глядит на сломанные напольные дедовские часы и бормочет что-то себе под нос.