Светлана Эст - Чемпионка

— Да, бабник — Эммануэль, бабник, в полном соответствии с кличкой! Это все, кроме тебя, знают…

«Нет, почему же, — подумала Юля, — есть и другие».

— …Я и сама раз видела, что они с Натахой за матами вытворяли.

— Не бреши! Она же «лоханка»!

— Чтоб мне кандидата в мастера спорта не выполнить!

— У них что — горизонтальные отношения?

— Около того, — уклонилась от прямого ответа белобрысая с веселыми веснушками на носу девочка-кнопка, — причем давно уже замечено, что он ««гоняет»» только с призершами и чемпионками — такой вот извращенец! К примеру, взять Наташку; он на нее до «области» — ноль внимания, фунт презрения, а выиграла прыжки в высоту и сразу «хинди-руси, пхай-пхай»-«индийско-российская дружба навек», не посмотрел, что она страшная и тощая.

— У нас биологичка приволокла скелет на урок, — сказала другая спортсменка, более крупная и имевшая тяжелые накачанные ляжки, и маятник разговора качнулся в сторону от остро интересующей Юлю темы.

— Настоящий?

— Ага, свой собственный… А-ля натюрель кажут студентам в мединституте, куда меня мечтают запихать родители, а на уроке биологии учебные пособия — сплошь пластмассовые. Особенно впечатляет увеличенная модель сперматозоида в разрезе… Ну, училка скелет водрузила рядом с доской и Шкляревского вызвала отвечать, а он такое же рагу, как и Натаха: кости, кости и ничего кроме костей, в общем, мозга природой не предусмотрено. Шкляревский — ты же знаешь его, клоуна! — к скелетине этой нежно склонился и говорит: «Удивительное у нас фамильное сходство».

— А в нашу английскую школу американец один приезжал из какого-то религиозного фонда, старейшина Голдберг, лотопал-лопотал сначала по-английски, как его учителя попросили, а потом сказанул по-русски: «Между штат Орегон и ваш город — большой скотство».

Девчонки засмеялись, и, продолжая болтать, вышли из раздевалки.

То, что девчонки сказали об Эммануиле, ударило, словно бесцельно выпущенный из рогатки камень, в незащищенное броней влюбленности место в душе Юли. Как-то разом застыдившись и неуклюжего своего объяснения, и подслушивания, пусть и невольного, чужого разговора, она наконец-то внезапно поверила: Эммануэль расчетливо выбирает партнерш из спортивной элиты. Этого не могло быть, но ведь было! Особенно убедительным для Юльки оказалась несущественная деталь — как раз убеждать-то ее никто и не пытался.

Подойдя к большому прямоугольному зеркалу, висевшему в углу, Юля стала пристально разглядывать себя. «За ореховой рамой, в светлой пустоте отраженной комнаты стояла тоненькая невысокая девушка…. Каждая черта… была легка и чиста, как полет ласточки. Темные глаза с оттенком грустного вопроса казались старше лица», — так описывал романтик Александр Грин избранницу капитана Грэя, учинившего алые паруса пошлому приморскому поселку Каперна. Юлины глаза были ровесниками ее хорошенького личика, остальное подходило, но она со вздохом отвернулась от зеркала, потому что никогда себе не нравилась.

«Стану чемпионкой, вот тогда и поговорим», — внезапно приняла Юля решение и сейчас же отправилась его выполнять, так как спорт кроме тела закаляет и волю — до стального звона.

Подхватив со скамейки свою модную замшевую сумку, приобретенную на премиальные одного благодетеля, в команду которого Аркадий Иванович за мзду продал своих воспитанников на прошлогодней городской эстафете, Юля зашла сначала в крошечный буфет, который находился рядом с «тренерской», купила там булочек с марципаном, облитых шоколадной глазурью и обсыпанных жареным арахисом — не пропадать же бесславно этим дурацким занятым трем рублям, не удержавшись тут же одну съела, а потом пошла на остановку, чтобы поехать на «военный совет в Филях» к дяде Юре, старшему маминому брату.

В ДЮСШ привел свою болезненную, хилую, совершенно не закаленную и в чем-то даже позорящую его седины племянницу именно Юрий Викторович, в свое время закончивший «физвос» пединстинтута и работавший физруком в суворовском училище. Он сдал ее с рук на руки своему однокурснику, Аркаше Срыбных, с заботливым отеческим наказом «драть девку, как сидорову козу», чем тот и занимался на протяжении последних восьми лет, за какие робкая, голенастая, большеглазая ланюшка превратилась в перспективную спортсменку-спринтера.

Пока шла тренировка, начал падать снег, превращая мир в свой фотонегатив: все, что раньше было в нем черным, стало белым, и асфальт уже покрылся слоем снежной крупы, похожим на промышленные залежи манной каши, который предательски маскировал скользкие места. «- Что сказал Александр Матросов у амбразуры? — Гололед проклятый!». Продвигаясь к остановке, Юлька быстро-быстро семенила ногами, будто японская гейша, спешащая на чайную церемонию под цветущими сакурами у горы Фудзиямы, но высокие «взрослые» каблуки давали мало сцепления, и еле удерживая равновесие, она озабоченно приговаривала:

— Ой-ё-ёй! Ой-ё-ёй!

Наконец начинающей фигуристке удалось добраться до дверей как раз подошедшего троллейбуса № 5 — «отличника», как называли его легкоатлетки за примерное по сравнению с «летательными аппаратами» маршрута № 1, непредсказуемыми «одиночками», поведение.

Подышав на покрасневшие от холода ладони, Юля нажала кнопку звонка и немного подождала, пока дверь не открыл дядя Юра, веселый и подтянутый, без единого грамма жира на оголенном мускулистом торсе, одетый в одни спортивные фирменные штаны, как и подобает ярому поборнику здорового образа жизни, и розовые тапочки-зайчики. Когда Юлька покупала их, чтобы подарить на день рождения, тапки казались ей очень миленькими, но, увидев зайцев-выбегайцев на своем сорокалетнем с намечающейся лысинкой дядюшке, она как-то засомневалась в этом. Присев на корточки, Юля сказала:

— Здравствуйте, ушастые! Надеюсь, что он регулярно моет ноги.

— А как же! И духами мажу. Ты проходи-проходи, юный «Гринпис», защитник обездоленной дикой и домашней обуви, сейчас чай пить будем.

— Да я на минутку, дядь-Юр, мне посоветоваться с тобой нужно.

— Тем более. Что же мы, по-твоему, может, еще и в лифте говорить будем?

…Ожидая, пока дядюшка не нальет ей кружку чая, чересчур крепкого по ее мнению, и не положит в него кружок лимона, после чего нужно было ждать, что он разразится лекцией о благотворном действии ударной дозы витамина «С», от которой лимоны и клюкву просто распирает, Юля поскорее перешла к делу:

— Я решила в этом году «Россию» выиграть.

Репетируя предстоящий разговор в троллейбусе, Юля решила, что после такого наглого ее заявления дядя должен или удивиться, или съехидничать:

— А почему не Олимпийские игры?

И тогда ей придется выложить на стол все карты: