Станислав Миронов - Virtuality

Что-то в этом есть.

— А когда они всерьёз увлекаются игрой, — продолжает она, — у них уже смываются грани реальности. В жизни они — полный ноль. Они что-то делают. Но не для того чтобы что-то стало лучше, а для того чтобы поскорее вновь зайти в игру. Они учатся или работают. Или ещё что-то делают. А как только освобождаются, сразу заходят в свой комп. И просиживают за ним свои жизни.

Дела. Компьютер. Дела. Компьютер.

Замкнутый круг.

Система.

— Хорошо они живут, да?

И я слышу:

— Давай, клади бомбу! Бегом!

И я говорю:

— Задроты.

— А ты-то чем лучше?

Я молчу.

— Чем ты лучше, Игорь?

Мне нечего возразить.

Во рту привкус разоблачения.

— Пошли отсюда, — говорит она. — Нам пора. Точнее, мне пора идти. А ты побудь здесь. Со своими собратьями по компьютеру. Торчками.

— Ну, уж нет. Мне нужна ты.

— Тебе нужен психолог. Не я. К тому же, спросил ли ты меня ?

Ей от меня не избавиться.

Она говорит:

— Я уже сто раз тебе сказала: скройся. Ты не моего поля ягода. Нам с тобой не по пути.

Сначала я спас её от смерти, а теперь она от меня отказывается.

Дети из детдома здесь совершенно не причём.

— Сейчас я уеду домой, — говорит она.

И по пути к лифту я слышу:

— Даааа! Мы их сделали! Уааа! Ааааа!!!

И мы выходим.

Моя девушка, она говорит:

— А теперь отвали от меня. Посиди дома. Подумай. Пиши свою книгу. Записывай всё внимательно. А я пока от тебя отдохну. Как только ты мне понадобишься, я тебя позову.

Лабораторные крысы здесь совершенно не причём.

И она уходит.

А я остаюсь стоять здесь, среди каких-то переулков центра города.

Один.

И никому не нужный.

Сваливаю с кладбища и сажусь обратно в метро. На сегодня список того, что я могу выяснить вне территории моего временного проживания, исчерпан.

Доезжаю до станции Партизанская. Выхожу из метро и ищу магазин. Вот тут-то я и закончу выполнение плана на сегодня.

Вот и нашёлся подходящий объект. Большой сетевой супермаркет.

На входе вешаю сумочку на плечо и прохожу в торговый зал. Первым делом, прохожу в отдел алкогольной продукции. Мне надо выяснить, алкоголичка я или нет. Всё это бухло, оно кажется мне каким-то знакомым. Такое ощущение, что я многое попробовала из представленного ассортимента. Может, я и вправду алкоголичка?

Скоро выясним.

А пока есть ещё одно дело.

Я быстро — я бы даже сказала, машинально — хватаю с полки бутылку «Bailey’s Irish Cream», ту, что с зелёной этикеткой, а не с красной.

Механическая память.

Иду в кондитерский отдел. Хватаю первое, что попадается под руку — кажется, какую-то шоколадку — и быстро, украдкой засовываю её в сумочку. Сразу же достаю из неё зеркальце и помаду и крашу губы. Убираю зеркальце с помадой обратно и…

И обнаруживаю, что у меня дрожат ноги. Руки, оказывается, тоже. И тело. А губы пересохли.

Нет, я серьёзно.

Кажется, это прилив адреналина.

В любом случае, мне это почему-то не нравится.

Мне страшно.

Страшно, что меня могут поймать и посадить.

А ещё страшнее то, что я пошла на сделку с совестью.

Я что, никогда раньше не воровала?

И какого чёрта я попёрлась в этот магазин? А?

А как я теперь отсюда выйду? Вдруг меня поймают?

Реалити-шоу: «Рискни свободой».

Как бы то ни было, а идти надо. Да и что-то устала я за сегодня, уж слишком много событий на меня навалилось.

Дохожу до кассы, кладу на транспортировочную ленту бутылку «Бейлиса» и, словно как-то на автомате, говорю кассирше:

— И ещё пачку «Vogue Aroma», пожалуйста.

Кассирша, страшненькая молодая девушка с раскосыми глазами в белой футболке с коротенькими рукавами и нацепленным на неё бейджем с надписью «АХМАДИЕВА АЛИЯ, КАССИР», проносит через сканнер штрих-кода бутылку с бухлом, потом достаёт из сигаретного лотка, расположенного над ней, пачку сигарет. Пока она это делала, я заметила, как из-под рукавов у неё торчат волосы. И не просто волосы, а, очевидно, такая длинная густая мотня. Знаете, что я об этом думаю?

Uncensored. [4] Вырезано цензурой (англ.)

Вот, в принципе, и всё, что я хотела сказать о том, насколько щепетильно обязаны в наше время относиться девушки к своему внешнему виду.

Кассирша, пронося пачку сигарет через сканнер, поднимает на меня свои глаза и спрашивает на ломаном русском:

— Сьто-нибудь есё?

Я отвечаю:

— Нет, спасибо, — и чувствую, как дрожь в моём теле только усиливается. Адреналин, мать его.

Я воровка.

Воровка, но не клептоманка. Весь этот процесс меня как-то напрягает. Я чувствую, что пала ниже плинтуса с этой шоколадкой. До кучи, ещё и обнимусь с бутылкой, как только доберусь до номера, этого своего временного пристанища. Как же низко я пала. Причём только ради эксперимента. Разве оно того стоит?

Кассирша называет сумму:

— Тысяся сьто два рубля пясьдесят капеик.

Расплачиваюсь, косо смотря боковым взглядом на охранника, стоящего поодаль от кассовой зоны. Кажется, я не привлекла его внимание.

А значит, моё преступление сойдёт мне с рук. Ну, пусть всего лишь шоколадка, но уже преступление.

Укладываю сигареты и бухло в пакет и сруливаю из магазина. На выходе достаю из сумочки шоколадку и скидываю её в урну. Такое я не ем.

Я не клептоманка.

Так почему же я обратилась к психотерапевту?

Почему, твою мать, ты обратилась к психотерапевту?

Никак не пойму.

Достаю блокнот, вычёркиваю из него строку с вопросом о клептомании, убираю его обратно и топаю в сторону отеля. Захожу внутрь, отдаю на ресепшене карту гостя, забираю магнитный ключ, поднимаюсь на свой этаж и захожу внутрь, повесив табличку на двери надписью вверх: «НЕ БЕСПОКОИТЬ».

Даже не разуваясь, залетаю в номер, открываю бутылку «Бейлиса» и делаю пару небольших глотков. Вкусно. Безумно вкусно. Приятно греет. Но спермой явно не пахнет, разве что схоже с ней по степени вязкости, как я и записала вчера. Решаю, что надпись про сперму в моём блокноте — это слишком уж мелочно. Достаю блокнот и вычёркиваю.

Сажусь на диван и погружаюсь в свои мысли, переваривая впечатления дня и потихоньку попивая свой любимый — а в этом у меня теперь нет сомнений — ликёр.

Кстати, я так сегодня ничего и не поела.

Ну и ладно, поем завтра.

Затем раздеваюсь, иду в ванную, принимаю душ и, не одеваясь, падаю в кровать.

В глазах уже вертолётит, и, думается мне, что я и не алкоголичка. Ведь меня сильно вставило, но чувствуется, что я не горю желанием припасть к горлышку снова и снова.

Разбираю постель и закапываюсь в одеяло.

Последний раз на сегодня достаю блокнот, раскрываю его и вычёркиваю вопрос об алкоголизме.

Кстати, интересно, а я вела дневник? Мой ежедневник очень его напоминает. Ну, отдалённо.