Никита Высоцкий - Высоцкий. Спасибо, что живой.

— Я выполняю ваш приказ.

— Я приказывал тебе руководство дискредитировать? Ты что сказал такое? — побагровел Исраилов.

— Товарищ генерал!

Буфетчица с интересом прислушалась к разговору. Но генералу до нее не было никакого дела, он расходился все больше:

— Молчи давай! Информацию собирай — и про наркотики, и про левые их дела незаконные. Может, и надо будет сказать кому-то: «Ты куда ходишь? Ты что смотришь-хлопаешь?» Но это я буду решать! И говорить я буду! Когда надо будет! Веди его! И чтоб волос с него не упал! Охраняй! Чтобы никакой скандал не был! Ишь какой: «Задерживаем!» Отбой давай! И делай, как я говорю, а то я тэбе сдэлаю.

Михалыч стоял, оплеванный Исраиловым в прямом и переносном смысле. Как только генерал замолчал, он невозмутимо достал из кармана рацию и, прикрыв ее рукой, скомандовал:

— Внимание всем! Стоп на задержание. Кибиров, уводи людей.

Рация зашипела в ответ:

— Кибиров на связи. Повторите.

— Уводи людей!

* * *

Оперативники снова вышли на заднюю лестницу. Кибиров вернулся к двум сотрудникам, которые стояли рядом с пожилой парой у выхода на сцену.

— Всё. Снимаемся.

Все вместе они направились к служебному выходу.

— Мы можем пройти? — спросил пожилой врач.

— Конечно, — ответил на ходу Кибиров.

Пожилая пара зашла в коридор.

Из гримерки выглянул Леонидов.

— Простите, а где Владимир Семенович? — учтиво обратился к Паше пожилой мужчина.

— Переодевается, — так же учтиво ответил Паша.

— Ох! Как вас охраняют...

— Да это какие-то важные люди в зале были, — махнул рукой Леонидов.

— Да, да, мы видели.

— Что с Владимиром Семеновичем? — вмешалась в разговор женщина. — Он был страшно бледный. Вы мерили давление?

— Да, да, — поддержал ее муж. — Я врач, нас попросили подождать. Может, нужна помощь?

— Прошу вас, не нужно паниковать. С ним сейчас доктор, и это, скорее всего, аллергия.

Тут дверь гримерной открылась, и в проеме появился Володя.

Перемена, произошедшая с ним, удивила и Леонидова, и пожилую пару. Он был абсолютно нормален.

— Все хорошо, Паша? — голос осипший, но бодрый.

Мимо него, ни на кого не глядя, протиснулся Нефедов:

— Пойду покурю.

Володя кивнул Леонидову:

— По твоим делам все в порядке?

— Да и по твоим, я смотрю, тоже. А то вот нам помощь предлагают. — Паша показал подбородком на пожилую пару.

— Материальную, я надеюсь... — Володя улыбался.

— Я врач, — повторил пожилой мужчина растерянно, — я думал...

— Да, да, мне под конец совсем нехорошо было, — признал Володя. —То ли духота, то ли жара.

— Вы позволите? — Мужчина взялся пальцами за запястье Высоцкого. — Подождите-ка, вам надо лечь. Немедленно! У вас...

— Не беспокойтесь. Это всегда так после сцены. Волнение. Я после спектакля часов до четырех-пяти утра не сплю. Сердце колотится. Профессиональное. Как вас зовут?

— Александр. Кира, — представились супруги.

— Очень приятно — Владимир. Спасибо, что побеспокоились. Но у меня все хорошо. Даже очень хорошо. — Он повернулся к Леонидову: — Паша, есть хочу умираю. Поехали в гостиницу. Поужинаете с нами, ребята?

— Спасибо, мы дома.

Александр и Кира отошли в полной растерянности. То ли оттого, что их назвали ребятами, то ли просто потому, что, будучи медиками, поняли, в чем дело.

Высоцкий вернулся в гримерную, а Леонидов остался в коридоре — прогуливаться.

Он расхаживал по коридору, когда из-за угла появился Фридман.

— Кто там? — он ткнул пальцем в дверь гримерной.

— Володя.

— И всё? — удивился Леня.

— И всё.

— И больше никого? — настаивал Леня. Глаза у него бегали.

— А кто тебе еще нужен?

— Никто.

— Лень, у тебя здесь знакомые в милиции есть?

Леня вздрогнул:

— У меня?

— У тебя.

— Зачем ты спрашиваешь? Я никогда... Почему у меня должны быть знакомые там? Я многих знаю, но чтоб близко или дела какие-то... Да никогда! — Он вдруг весь покрылся красными пятнами и завизжал: — Ты за кого меня держишь? Я что тебе, стукач? Ты это хочешь сказать?

Паша в недоумении захлопал глазами:

— Ты чего орешь на меня? У Татьяны паспорт забрали в милиции.

— Татьяна? Она что, приехала?

— Приехала. Сейчас в гостинице. Паспорт у нее забрали. Я думал, может, ты знаешь кого-то. Странный ты какой-то, дерганый.

— Это я-то странный? — Леня уже успокоился. — Чем же это, интересно?

— Леня!

— «Леня, Леня»... Вот поехали бы к Сулейманову, там многие будут...

— Какой еще Сулейманов?

— Большой человек, из местных. У него день рождения сегодня, я же говорил тебе. А ты еще отмахнулся: «Мало ли что там, Леня»...

— Так поехали.

— Там Володя нужен. А он не сможет теперь.

— Теперь-то как раз сможет, поговори с ним. Про Татьяну ни слова, а так — мол, поехали, отдохнем. А мы с тобой, может, и решим вопросы наши.

Фридман поправил рубашку, пригладил волосы и нырнул в гримерную.

— Володя! Блестяще! Было руководство местное. Знаю, тебе это не очень важно, но очень всем пришлось по душе. — Он сделал круг по комнате, зачем-то коснулся гитары. —Тут вот еще какое дело... Нас всех пригласили, прямо сейчас, мотануться за город. На воздух. Шашлык, плов... Здесь плов, я тебе доложу... — Он изобразил лицом восторг. — Интеллигенция местная. Чего они здесь видят? Ты же праздник сюда привез! Вот... Может, поедем? Поужинаем... Тут в гостинице еда не очень... А там все по-настоящему. И очень ждут.

Володя с улыбкой посмотрел на Фридмана:

— Пообещал уже?

— Если не хочешь, я все назад отмотаю.

— Да ладно, если обещал — поедем.

Фридман засиял:

— Конечно, конечно. Володя, ты... ты — настоящий... ЧЕЛОВЕК!!! Серьезно. Спасибо! Мне здесь, может, еще работать придется. И это очень здорово, что ты вот так... согласился. Здесь люди настоящие, они помнят добро.

Всей компанией они вышли через служебный вход на улицу.

— По машинам, ребятки! Нас ждет шикарный ужин. Гитарочку давай в багажничек, — суетился Фридман. — Если захочешь, Володь, споешь.

Уже устроившись на переднем сиденье «Волги», Володя заметил Севу. Тот стоял в стороне, уже переодетый. Концертный костюм на вешалке держал, закинув на плечо. На асфальте стояла сумка с вещами.

— Едем ужинать? — окликнул его Володя.

— Я не поеду, Володь. Я, знаешь, домой...

— Как — домой?

— Домой, в Москву. Я сорвался, не подумал, а у меня репетиция, потом запись на радио... Поеду я.

— Севка!..

— Да ладно... Меня вон и в афише-то нет — даже не заметит никто. Что мне тут делать? Смотреть, как ты себя гробишь?

Володя вышел из «Волги»:

— Ты прекрасно работаешь! Если бы не ты, я бы не дотянул сегодня.

— Володь, не надо, — оборвал его Сева, — не говори ничего.

Он поднял сумку и прошел мимо друга, задев его вешалкой с костюмом.

— Сева! Я прошу тебя!