Никита Высоцкий - Высоцкий. Спасибо, что живой.

Увидев Михалыча, оперативники вскочили, а раскрасневшиеся девицы застыли.

— Это что? — тихо осведомился Михалыч.

— Отдыхаем, Виктор Михайлович, — немного расслабились ребята. — Присаживайтесь.

Михалыч перегнулся через тумбочку, дотянулся до шнура от магнитофона и дернул. Песня оборвалась. Он еще раз рванул шнур, и магнитофон, перелетев через тумбочку, оказался у него руках, по ходу сбив бутылку портвейна на пол. Михалыч нажал на все клавиши одновременно и вытащил кассету.

— Еще есть? — спросил он, зло оглядев своих сотрудников.

— Мы пойдем, — пробормотала одна из девушек. Они прошмыгнули мимо Михалыча в дверь.

— Тут «хвостик» еще, — ответил один из оперативников, виновато, как нашкодивший ученик, — на одну не поместилось. — Он достал из тумбочки вторую кассету и отдал Михалычу.

— Всё. Спать! — приказал Михалыч, выключил свет и захлопнул дверь.

Он быстро прошел по коридору к служебной лестнице и побежал вниз. На коммутаторе обнаружил сонного радиста, который при виде Михалыча буквально взлетел над стулом.

— Ты хоть понимаешь, что ты сделал? — поинтересовался Михалыч у несознательного радиста, сунув ему под нос кассету.

— Я, это... переписал ребятам, они же не слышали.

— Я тебя спрашиваю — ты понимаешь, что сделал?

— Это же просто песни, — тянул радист.

— Ты скопировал оперативную запись. Ты мог это сделать только по приказу. Операция секретная. Ты отвечаешь за эту долбаную секретность своей башкой! Честью офицера, если она у тебя есть, щенок!.. Объяснительную на мое имя!

—Товарищ полковник...

— Ты где учился?

— В МЭИ, в Москве.

— Сколько баранов дал, чтоб на службу попасть? Стоп! Ты же Бакеев? Сын Алишера Бакеева?

— Племянник...

— А-а! Ну, тут баранами не обошлось.

— Мой дядя...

— Что твой дядя? Что твой дядя? Хороший человек? Честный?

— Да.

— Может быть. А племянник у него — говно!

— Я, это... прошу прощения.

— Тут никто никого не просит. Тут приказывают и исполняют приказы. Какие бы они ни были: непонятные, тупые, бессмысленные. Это — служба. Нет никаких песен. Это — оперативная запись. Нет никакого Высоцкого. Есть объект наблюдения. Непонятно?

— Разрешите, я доложу?

— Ну-ка.

— Звонили, приказали вам в управление явиться.

— Когда?

— Немедленно, то есть срочно.

— Когда звонили?

— А-а... ну это... недавно, я точно не помню...

— Молодец! Безопасность государства в надежных руках. Поговори с дядей. Пусть он заберет тебя отсюда. А то плохо кончится карьера твоя.

Михалыч резко развернулся и вышел.

* * *

Из вертолета с еще работающим винтом по откидной лесенке спустился Серый пиджак. Направился к стоящим метрах в ста новым «Волгам».

Фамилию московского гостя в управлении не назвали, но, как только полный мужчина выскочил из вертолета, Михалыч его узнал. Они познакомились лет пятнадцать назад, в академии. На некоторых занятиях оказывались в одной группе. После выпуска встречались пару раз в московских коридорах. Здоровались.

«Почему он? Может, и хорошо, что знакомый, может, скажет что интересное...»

— Это кто же меня встречает? — широко улыбаясь, расставил руки Серый пиджак. — Как стоишь перед полковником?!

— А ты как стоишь перед полковником? — ответно улыбаясь, Михалыч шагнул ему навстречу.

Серый пиджак на миг стал грустным и счастливым.

— Мы оба стоим как... дураки.

Они порывисто и совсем не театрально обнялись.

— Здорово, Витек.

— Ну-ну-ну... Здорово, здорово...

Серый пиджак немного отстранился от Михалыча. Он все еще улыбался, но становился все грустнее и озабоченнее.

— Чем обязаны? — Михалыч пристально поглядел на него.

— Да вот, старого товарища приехал спасать от позора и отставки.

— И прям сразу пугать! — усмехнулся Михалыч. — Может, покушаем сначала? Меня узбек мой вчера уже чуть не съел.

— Товарищ Исраилов? Чуть не съел? — Серый пиджак хохотнул. — Да он спас тебя, Витя! Если б ты вчера Высоцкого прихлопнул, сейчас меня кто-нибудь другой встречал бы, а ты, в лучшем случае, швейцаром в гостинице...

— Я работы не боюсь, товарищ полковник.

— Зачем две машины?

— Ну, может быть, ты меня куда-нибудь отправишь, а сам в управление?

— Давай своих в Ты машину, а сам — за руль. Поговорим.

— Все так секретно?

— Все секретно и довольно серьезно.

Михалыч открыл водительскую дверь и наклонился к водителю Серику.

— Давай в Ты машину. Езжайте за мной.

Он уселся за руль и открыл пассажирскую дверцу. Серый пиджак устроился рядом, на переднем сиденье.

— Куда едем? В управление?

— Да на хрен мне управление ваше! Покатаемся.

Некоторое время ехали молча, приблизились

к железным воротам. Солдат-срочник выскочил из будки, отсалютовал, открыл.

— Чего приехал?—нарушил молчание Михалыч.

— Поговорить.

— А по телефону?

— Я Высоцкого веду четыре года... — начал разговор Серый пиджак.

— А-а-а... Опытом делиться?

— Ты чуть не обделался! Во-первых, очень высокое мнение есть — его не трогать.

— Покровители? Тогда понятно.

— Не перебивай, дай сказать. Я действительно приехал тебе помочь, но это не главное.

— А что главное?

— Ивлева Татьяна Петровна.

Михалыч помолчал, оценивая осведомленность Серого, затем широко и открыто улыбнулся:

— Здорово работаете!

Серый пожал плечами:

— Как умеем.

* * *

Татьяна еще спала. Она зажмурилась от солнца, которое вдруг наполнило комнату. Это Володя раздвинул занавески. Не открывая глаз, Татьяна что-то недовольно промычала и натянула покрывало на голову. Володя присел на кровать и принялся щекотать вылезшую из-под одеяла ногу Татьяны. Она попыталась спрятать ноги.

— Я сплю, — капризно протянула она. — Это невозможно...

— Очень даже возможно.

Он потянул покрывало, но Татьяна держала его.

— Ну чего еще?

— Вставай, — настаивал он.

— Я только легла.

— Да ладно тебе. Часов двенадцать спишь.

— Все равно. Еще рано...

— Вставай, Танюша.

Татьяна выглянула из-под покрывала:

— Ты чего оделся?

— Ты тоже давай, пять минут тебе на все про все.

— А поваляться?

— Никаких «поваляться». На базар идем, ковер Севке покупать.

— Я тоже хочу. Я тоже!

— Вот и давай.

— Рано же.

— Уже поздно. Да через час тут пекло будет.

— Извини, я просто не выспалась...

— Придем — поспишь. Тут все днем спят, в самую жару. Сиеста.

Володя вышел из спальни, а Татьяна, блаженно потянувшись, уселась на кровати. Осмотрелась, завернулась в покрывало. В большой комнате на столе лежала тетрадь с несколькими написанными строчками и рожицами. Строчки были зачеркнуты. На кресле осталась гитара. Татьяна зевнула.

— Не получилось? — она кивнула на тетрадь.