Василий Федорович - Faciam lit mei mernineris

Штрайхер же представлял собой другую, гораздо более отвратную ветвь мыслителей о еврейском вопросе. Подобно сонмищу классических премудков, он был не антисемитом, а классическим юдофобом. В его душе жил чудовищный инверсионный шовинизм: Штрайхер всю жизнь одновременно превозносил и ненавидел по сути то, к чему принадлежал он сам. Можно спорить о причинах этого, но думаю дело тут в колоссальных личных комплексах и полной бесполезности этого персонажа во всех сферах человеческой жизни одновременно. Иррациональная ненависть к тому, чем Штрайхер по сути являлся сам, замкнула этот круг и привела его туда, где этому герою самое место: на помойку. Кроме прочего, именно на примере Штрайхера отлично видно, куда приводит потеря национальной самоидентификации и национальных ориентиров. Все-таки нация, как и семья, неотъемлемая часть нормального самомознания – и потеря этих ориентиров чревата уродством, почти генетического уровня.

Только раз в жизни довелось мне вспомнить нашего героя с душевной нежностью и теплотой. Однажды судьба меня занесла в качестве любопытного зрителя не некое протокольное мероприятие одного из осколков Движения против нелегальной иммиграции, где в Москве собрались все ведущие и топовые представители нескольких крупных и известных околополитических формаций националистического толка, известные как «профессиональные русские». Это была апокалипсическая картина: говоря по-простому, столько жидов как там, можно повстречать только в синагоге. На фоне бесконечных бородок, очков, отвислых носов и характерных физиономий лучом цвета в темном царстве выглядели несколько подтянутых бойцов НСО, явно вышедших из московских «бригад». А наш герой по сравнению с этим разнообразием выглядел бы как-то даже уныло и совершенно не внушительно. Так что даже в этом, подобно герою анекдота про победителя конкурса мудаков, Штрайхер занял лишь второе место.

Петр Ильич Чайковский сказал как-то о «Камаринской» Михаила Глинки, что «Вся русская симфоническая школа, подобно тому как весь дуб в желуде, заключена в симфонической фантазии „Камаринская“». Примерно это же можно сказать и о РНЕ и всем последующем современном русском национализме: все то, чем стало Движение, подобно дубу из желудя выросло из того, старого, Русского Национального Единства.

Именно РНЕ в 90-е годы по сути единственные представляли из себя реальную силу как организация на государственном уровне. Можно по-разному относиться к Баркашову, но около десяти тысяч боевиков организованных в единую структуру с четким военным подчинением. Если бы государство выбрало иной путь развития – например подобный тому, какой стала Белоруссия, вполне может быть что никаких скинхедов, «акций» и терактов бы не было – а РНЕ стало бы чем-то типа национальной гвардии. Но чтобы контролировать такую силу действительно стабильно, нужны были две ключевые фигуры: сильный и авторитарный лидер страны и политически гибкий лидер РНЕ, способный не только к прямым шагам но и к компромиссам. Не оказалось ни того, ни другого: слабое правление Ельцина в сочетании с ограниченностью Баркашова привели к тому, что РНЕ к концу 90-х оказалось в состоянии кризиса, и практически повсеместно прекратило свое существование – в лучшем случае превратившись в банды, ЧОПы и формирования в бизнесе, а в худшем – развалившись совсем.

Вместе с тем, люди никуда не делись а проблема, собравшая их вместе, становилась все актуальнее. В описываемый период РНЕ существовало целых три: агонизирующее РНЕ Баркашова, «автономное» РНЕ без Баркашова и РНЕ братьев Лалочкиных. В Екатеринбурге существовали остатки РНЕ Баркашова, ранее возглавляемого Варывдиным, а в городке в области были сильны «автономщики».

Казалось бы – самое начало 2000-х, какое же тут РНЕ когда даже движение скинхедов подошло к кульминации своего развития? На самом деле, предпосылки для его развития были, и были сильно выражены. Это сейчас Движение сильно консолидировано в Интернете, и представители всех фронтов и течений могут найти друг друга в соцсетях не вставая из-за монитора. Тогда же Интернет был редкостью, и главной формой организации взаимодействия была архаичная – через определенные организации. Через них же шел обмен информацией – от листовок до книг и дисков.

Безусловно, из любых возможных националистических брендов самый сильный имидж был у РНЕ, и к коловрату в восьмиконечной звезде у всех было весьма уважительное отношение. По сути на тот момент поднявший этот флаг становился как знаменоносцем местного движа, поскольку РНЕ консолидировало всех: от возрастных ветеранов событий 1993 года и престарелых премудков до пятнадцатилетних скинхедов. Была возможность и осуществлять преемственность поколений, передавая опыт парней в черной форме «бригадам». Так и случилось, что в Екатеринбурге образовалось РНЕ второго созыва – уже после фактического распада старой структуры, возглавляемой Варывдиным.

***

Нелегкое дело возрождения РНЕ взяли на себя двое парней, один постарше а второй помладше. Тому что постарше, лидеру, на тот момент был 21 год. Легковесный темноволосый шустрый паренек взялся за это дело из самых что ни на есть возвышенных побуждений: тут тот самый случай, когда основополагающим началом была Идея. Скинхедом он никогда не был, и рассчитывал повторить успех как раз архаичного РНЕ – черные формы, повязки, военная организация и вертикальное подчинение.

Второй был помладше, и от лидера отличался даже внешне. Будучи чрезвычайно хилой конституции, он строжайшим образом соблюдал скиновский дресс-код. Даже в лютую жару он носил тяжелые ботинки, укороченные голубые джинсы и бомбер, ну а зимой соответственно «гром». Скинхедов он при этом недолюбливал, и путь их видел тупиковым. Злые языки утверждали что дело тут в том, что этого господина выгнали из скинхедов за безблагодатность в бою, причем не откуда-нибудь, а из бригады А. Не знаю так ли это, но одно могу сказать точно: заместитель руководителя местного РНЕ второго созыва дрался настолько отвратительно, насколько это можно делать. При этом он утверждал что имел продолжительный опыт славяно-горицкой борьбы, что либо являлось враньем, либо школа СГБ не имело с оной общего ничего кроме названия.

В целях конспирации эти два героя выбрали себе оперативные псевдонимы. Лидер назвался Моисеем, а второй господин – Соломоном. Соратники их звали, разумеется, иначе, но для нашего повествования сохраним эти имена.

«Моисей» отличался холерическим темпераментом и совершенно неуемной энергией. Не зная никого из местного РНЕ он чуть ли не по почте связался с представителями организации и встретился тут с человеком, который специально заехал в город наделить Моисея полномочиями и вручил большую пачку листовок для распространения. Первую пачку Моисей и Соломон раскидали вдвоем, чем ознаменовали старт работы организации. Также был торжественно заведен партийный телефон, номер которого оставлялся повсеместно и рисовался на заборах.