Василий Федорович - Faciam lit mei mernineris

Дальше начинался пресс. Для достижения оперативного успеха было достаточно сломать двух-трех фигурантов, готовых дать нужные показания под диктовку, согласованные друг с другом – а потом уже дело техники. Остальные задержанные ехали в СИЗО, и даже если не раскалывались и начинали сдавать друг друга – то все равно садились, утопленные показаниями, выбитыми у «свидетелей» либо соучастников, ориентированных на условный срок.

Потом шла вторая волна. Все это время собиралась информация о тех, кто еще пока на воле и их деятельности – теперь уже порой не за какие-то процессуальные поблажки, а за пару пачек сигарет. Дальше история повторялась, и в 2005 году таким образом были полностью ликвидированы две или три бригады вместе с их окружением – наиболее уязвимые, субкультурные и тупые. До 2005 года было немало случаев индивидуальных посадок, но мало – именно результативных ликвидаций сообществ.

***

Для развития Движения эта ситуация пошла очень на пользу. Во-первых, УБОП вычистил массу весьма отвратных представителей правой среды, а во-вторых, четко разделил легальное и нелегальное крыло движа. Когда всем стало ясно, что рядом с бригадами есть четкая опасность сесть, желающих принимать участие в совместной субкультурно-преступной тусовке поубавилось в разы. Резко выросла активность интернет-воинов, потянулись люди в околофутбол, кто-то стал смотреть в сторону правой околополитики – а в бригадах остались те, кто были ориентированы на прямое действие. Отделились и натуральные бандиты, которых на Урале вокруг правых тем было немало. Субкультурные признаки при этом растворились: берцы с белыми шнурками и бомберы перестали быть актуальными. Новое поколение экстремистской преступности выбрало путь локальных террористических ячеек, очень закрытых банд, консолидированных не вокруг какой-то субкультуры, а например спортзала или того же околофутбола. Как их искать, кого задерживать и где брать оперативную информацию при таком раскладе милиция понимать перестала. Выводы естественно из этого были сделаны самые бодрые – типа как разом взяли и победили страшных скинхедов

Тем временем, легальная среда, с существованием которой милиции пришлось смириться, стала отличной экономической, информационной и социальной базой для рассеянных, но крайне многочисленных экстремистов. Которые в результате борьбы с ними заявили о себе уже не как субкультура, а как новая социальная реальность, когда при принятии многих политических решений в сфере национальной политики государство вынуждено оглядываться: а не будет ли массовых беспорядков? А не будет ли второй Манежки?

Полностью и всецело эта заслуга принадлежит не идеологам Движения, а как раз государству. В экстремистской среде получилась вещь, хорошо известная огородникам на примере грядки с морковкой. Если ее не проредить вовремя, то вся морковка на грядке вырастет мелкая и заморенная. А если проредить – то хоть численность корнеплодов будет и поменьше, зато они вырастут хорошие, большие и крепкие.

Где-то параллельно с этим растет второе последствие борьбы с экстремизмом, гораздо менее радужное, чем первое. Терроризм. Описанная ситуация является идеальной почвой для роста политического терроризма, а это блюдо куда острее чем страшные скинхеды, убивающие приезжих. Сейчас государство его отведало буквально чуть-чуть, но со столь блестящими результатами от борьбы с экстремизмом всех, несомненно, ждут в этом деле новые горизонты.

Вывод из этого можно сделать только один: если история чему-то и учит, то в основном тому, что исторические примеры не способны никого ничему научить. Ситуация со слабым государством, пытающимся задавить сильный политический вектор и сталкивающимся при этом с террором – очень старая, и примеров можно привести множество. Каждый раз борьба с последствиями и игнорирование причины их возникновения приводило к тому, что положение дел становилось хуже и хуже, а явление, с которым боролись – сильнее и сильнее. Применительно к нашему примеру эта тенденция вполне очевидна уже сейчас, а чем это все закончится – очень скоро покажет время.

На площади 1905 года горели фонари, а в здании на главной площади города шла работа – горели окна, туда-сюда сновали чиновники.

Молодой еврейский политик Сеня сидел на лавочке в администрации города Екатеринбурга. За свои двадцать лет Сеня успел полюбить три вещи: рыбу фиш, русский национализм и, конечно же, денежки. Деньги Сеня любил пронзительной и страстной любовью: милые десяточки и полтинники вызывали в нем чувство отеческой заботы, сотки и пятисотенные – умиления, а зеленые тысячные почтительное уважение, переходящее в страх. Денежки снились ему по ночам, о них он думал утром, днем и перед сном, одновременно с мыслями о судьбах русской расы и нации. У Сени были приятное семитское лицо, и чрезвычайно благозвучные и великоросские фамилия, имя и отчество. Разумеется, с такими исходными данными он не мог не стать лидером легального националистического движения, где было огромное количество его соплеменников. Всем интересующимся его национальностью он отвечал уклончиво – говорил, что происходил от казаков, не называя никакой конкретики.

Тем вечером Сеня занимался любимым делом, прокручивая в голове то, каким образом он будет клянчить денег на молодежную политику. Этого практически никогда не удавалось сделать, но ему светила сквозь обиды шестиконечная звезда Давида. От приятных мыслей его отвлек неприятный запах – на лавочку рядом с ним присел высокий субъект в затемненных очках, сером грязном свитере, небритой рожей и немытыми волосами, торчащими в разные стороны.

- Ты чо тут сидишь? – развязно спросил неизвестный на редкость противным гнусавым голосом.

- Я… в Комитет… по вопросам конкурса патриотического рисунка для молодых ученых! – нагло и с вызовом ответил Сеня

- Херня это все. Вот я – Президентский Спецназ, отрапортовал неизвестный и высморкался в чрезвычайно грязный платок.

Сеня задумался. Выглядел и пах его новый знакомый и правда как спецназовец, сию минуту вернувшийся из двухнедельной командировки в горы, переодетый во что попало, и не успевший помыться. Но Сене важно было не это – за вонью своего нового друга он учуял аромат денежек.

Тут вышла секретарша, и доложила, что сегодня прием окончен. На этом новые друзья расстались – молодой еврейский политик, лидер националистической организации, и ароматный господин, которого звали Митя. Митя только что прибыл в регион для того, чтобы возглавить в Свердловской области подразделение крупного молодежного проекта. Ему срочно были нужны новые люди, и он оставил Сене свои координаты, криво нарисовав на листке бумаги схему проезда.