Генри Лоусон - Рассказы • Девяностые годы

И Салли слышала от них не раз, что шансы разбогатеть не настолько велики и едва ли имеет смысл переносить все лишения и тяготы, которые выпадают на долю золотоискателя. Многие возвращали земле, как они говорили, то, что получили от нее, тратя свои деньги на верблюдов и припасы, чтобы отправиться на долгую разведку, или вкладывая все, что у них есть, в разработку рудника. Однажды Моррис уже на этом попался.

Нет, говорила себе Салли, не верится, чтобы они с Моррисом так скоро отряхнули от ног своих прах золотоносных полей. И она готова примириться с этим, приспособиться к жизни в таком месте, как Хэннан; но пусть Моррис поскорей уведет ее в свою палатку или построит домик, ведь он обещал. А пока — неужели он думает, что она так и будет сидеть сложа руки под этим навесом из ветвей? Нет, она станет помогать миссис Баггинс, как помогала миссис Фогарти. Чтобы ладить с людьми, нужно делить с ними их труды и заботы. У нее слишком много здравого смысла, говорила себе Салли, чтобы разыгрывать барыню перед миссис Баггинс.

Когда пришел Моррис с фонарем и пледами, которые он принес из лагеря, Салли уже спала, свернувшись клубочком на койке. Он повесил плед на веревке перед входом и разбудил жену, чтобы она разделась. Она сняла с себя платье и надела ночную рубашку, удивленная тем, что Моррис намерен спать вместе с ней на такой узкой кровати. Моррис тоже сбросил с себя одежду и лег возле нее под грязным серым одеялом.

Моррис давно уже спал, а Салли все еще лежала без сна, глядя сквозь просветы между ветками на далекие поблескивающие звезды.

Она была возмущена тем, что Моррис вел себя так недостойно. Он сразу схватил ее в объятия, хотя люди проходили в нескольких шагах от них. Она слышала их смешки и шутливые замечания по адресу Морриса, который улегся с курами, настолько явственно, как будто эти люди находились в той же комнате. Разве не унизительно для самого Морриса, что он поступил так грубо и сделал ее предметом вольных шуток?

Конечно, она тосковала по его ласкам, она надеялась забыть в его объятиях о всех взаимных обидах, о всех разногласиях. Их примирение в пути дало ей сладостное ощущение покоя и прочности их любви. Все это было теперь разрушено. А она-то надеялась, что, встретившись, они переживут вторично свой медовый месяц.

Когда-то, в первую пору влюбленности, Моррис был для нее божеством, она восхищалась им, все существо ее трепетало от каждого его прикосновения. В течение тех долгих месяцев, которые она провела одна в Южном Кресте, она тосковала по нем неутолимо и мучительно. Но это грубое сближение оскорбило ее. Он надругался над ее чувствами. Никогда больше, говорила себе Салли, не позволит она Моррису так злоупотреблять их отношениями.

Утром она решительно сказала:

— Я не стану жить в этой дыре, Моррис. Покажи мне свою палатку, и я там устроюсь.

— Ладно, — согласился Моррис, виновато опуская глаза, — но побудь здесь хоть день или два, пока я все приготовлю и перенесу палатку подальше в чащу.

За завтраком в общей столовой Салли дала Моррису понять, что вовсе не намерена исполнять его требования и держаться замкнуто и высокомерно. Она вступила в разговор со своими соседями, проявила живой интерес к местным новостям и сама сообщила то, что знала о походе в Лондондерри.

Потом она подошла к дверям кухни, чтобы поздороваться с миссис Баггинс и заверить ее, что спала хорошо и чувствует себя превосходно.

— Если я могу вам чем-нибудь помочь, — весело сказала Салли, — я с удовольствием это сделаю. Не привыкла я сидеть сложа руки. Да и хорошо бы чем-нибудь заняться, пока Морриса не будет дома.

Но у миссис Баггинс, как обычно, день начался с головной боли и дурного настроения. К предложению миссис Гауг она отнеслась с подозрением.

— Занимайтесь своим делом, — сказала она кисло, — а я буду делать свое.

Салли невольно отступила перед ее недружелюбным взглядом.

— Вот видишь, — заметил Моррис, уводя Салли обратно в пристройку. — Я ведь предупреждал тебя, что не надо здесь навязываться людям. Миссис Баггинс не способна понять, что ты стараешься сделать людям приятное и просто хочешь помочь ей.

— Она, наверно, очень дурная женщина, — сказала Салли, садясь на койку. — Что тут такого, если я хочу помочь ей?

Моррис улыбнулся:

— Она долго была единственной женщиной в Хэннане и теперь, вероятно, ревнует, потому что появилась другая. Говорят, она не гнушается обществом здешних кавалеров…

— Да что ты! — негодующе воскликнула Салли.

— Фриско говорит, что чем старше вино, тем крепче, а уж он в этих делах знает толк. — Моррис нахлобучил свою шляпу. — Однако мне некогда с тобой болтать, пора идти на участок, покопаться немного в земле.

— Я пойду с тобой. Не могу я сидеть тут целый день, — нетерпеливо сказала Салли.

— А где же мой бумажник? — Моррис посмотрел кругом, поискал в кармане.

— Твой бумажник? — повторила Салли, стараясь припомнить, что он сказал ей накануне о бумажнике.

Моррис наклонился над сундучком, выбросил оттуда платья. Салли тоже принялась искать. Они перевернули все, обшарили весь пол, но бумажника не было.

— Я ведь просил тебя спрятать его. Я тебе сказал, что в этих акциях целое состояние! — вскипел Моррис.

— Ах, Моррис, — жалобно заговорила Салли. — Я же не трогала твой бумажник. Ты бросил его на сундучок, ты сам.

— Но я просил тебя спрятать его! — закричал Моррис. — Разве я не говорил, что здесь тебе не Крест и не Кулгарди? Тут подметки на ходу срезают. Боже мой, если предсказания Зэба Лейна насчет этого рудника оправдаются, я тебе никогда не прощу.

Чуть не плача, Салли проговорила:

— Если это моя вина, Моррис, я очень сожалею, только…

Но Моррис уже бросился вон.

Салли слышала, как он кричал в лавке. А старик Монти и миссис Баггинс сердито кричали ему что-то в ответ.

В дверях кухни появилась миссис Баггинс.

— А ну, собирайте ваше барахло и выкатывайтесь отсюда, — завизжала она. — Если вы воображаете, что можете, глядя мне в глаза, обзывать меня воровкой, вы очень ошибаетесь, мистер Гауг. Катитесь и прихватывайте свою барыню. Являются сюда со всякими фанабериями, а потом обвиняют честных людей. Обокрали вас, говорите? И правильно сделали! Так вам и надо! — вот что я вам скажу. Вы сами нас не первый день обворовываете; никогда гроша не платите, а сами золото прячете. Вас давно следовало бы выгнать из лагеря, вот это было бы дело!

— Я только сказал, что у меня украли бумажник. Я же вас ни в чем не подозреваю, — пытался ее успокоить Моррис. Его раздражение сразу стихло перед бурей, обрушившейся ему на голову. — А золота там никакого не было, только немного денег и несколько акций.

— Акций? — завизжала хозяйка. — Так на акции у тебя деньги нашлись? Но мне ты не мог заплатить — весь месяц в долг жрал. Нет, тебе понадобилось тащиться в Кулгарди и приволочь сюда эту девку. Сразу видно, что за птица. Никогда не поверю, что порядочная женщина свяжется с таким жуликом, как ты, Моррис Гауг.