Игорь Малышев - Подменыши

Зал, в который они ворвались, назывался «ночным». У него была стеклянная крыша, а стены покрывали зеркала, укрытые плотными белыми шторами. Днём здесь было жарко, как в теплице. Зато ночью, когда на небо выходила луна и загоралось мириады звёзд, ночной зал превращался в сказочное место. В зеркалах, с которых снимали покрывала, отражались бесчисленные небесные огни и всё наполнялось сиянием ночного света. Человеку, оказавшемуся там среди ночи, чудилось, что он находится в открытом космосе. Зеркала и звёзды, многократно отражаясь друг в друге лишали его ориентиров и он ходил потерянный и очарованный.

Эльф, едва понимая, что делает, рванулся к шторам и принялся сдирать их. Они, шурша и переливаясь, падали сверху, и открывали нестерпимое сияние яростного полуденного солнца. Свет ударил в глаза врагам. Ослеплённые, они, словно узрев великое божество, упали ниц, схватились за лица.

— Не нравится! — шептал Эльф. — Попрятались, как упыри болото. Ну, да я вам устрою…

Он пополз дальше вдоль стены, срывая покровы с зеркал и не обращая внимания на редкие выстрелы и осколки зеркал, сыплющиеся сверху.

Белка перевязывала очередного раненого, когда в лазарет, сгорбившись, вошёл Ассаи Руги. Пуля пробила ему предплечье.

— Как там наши? Прорвались? — спросила она.

— Прорвались, — ответил бывший президент, тяжело замолчал и вдруг добавил. — А эти в атаку не идут, псы!

— Как не идут?

— Не хотят прорываться во дворец на помощь идти. Огонь слишком силён, они боятся. Подонки!

Он рассказал, что попытался поднять бойцов, но за ним пошло лишь несколько человек. Атака кончилась едва начавшись.

Гвардейцы, выяснив направление главного удара нападающих, заменили покорёженные взрывами пулемёты и стреляли почти непрерывно.

Белка, едва закончив перевязку, схватила автомат и выбежала из лазарета. Человек сорок негров молча сидели в одной из комнат, неторопливо курили.

— Что, суки? Хорошо тут сидится? Слушаете, как там ваших друзей убивают, и покуриваете, твари? — заорала она, перекрывая пулемётный шквал и указывая в сторону дворца. — Сладкой жизни на чужой крови захотелось? Покоя захотелось? Ах вы бараны! Быдло!

Она схватила за подбородок ближайшего бойца, дёрнула его голову вверх. Это был толстогубый пожилой негр с впалыми щеками и большими клешневатыми ладонями.

— В глаза смотри, скотина! — орала на него Белка.

Негр сильно ударил её по руке и с угрюмой неприязнью отвернулся в сторону. Белка, резко разогнулась и с размаху вмазала ему армейским ботинком по голове. Боец завалился на спину, глядя на неё широко раскрытыми от испуга и изумления глазами. Бойцы загомонили.

— Хорошо, я пойду одна. А вы сидите тут и чтоб к моему возвращению вы все, б…ди, были в юбках. Если увижу кого в штанах, убью. Клянусь! Вот из этого автомата всех положу!

Она ударила кулачком по прикладу АКМ, наступила на плечо сидящего рядом негра, вылезла в окно и, стреляя на ходу, побежала на помощь штурмовой группе.

Просто чудо, что её не встретила по дороге ни одна пуля. Белка влетела в разлом, когда остатки повстанцев уже приготовились уходить обратно на верную смерть.

У Эльфа и немного пришедшего в себя Сатира даже не было сил радоваться. Они просто улыбались ей и что-то неразборчиво шептали.

Белка бежала ко дворцу не оглядываясь, и поэтому не видела, что за ней следом бегут повстанцы. Конечно же, ни один из них не понял ни слова из того, что она сказала, но они пошли за ней. За её любовью, за отчаянной смелостью, переходящей в безумство.

Ввалившиеся негры ураганным огнём разметали наступающих гвардейцев.

Ещё через час сопротивление защитников было сломлено. Повстанцы во главе с Ассаи Руги добили раненых полковников прикладами и вывесили их трупы из окон дворца.

А потом Эльф, Сатир и Белка, пропахшие порохом и кровью, стояли обнявшись на вершине Капитолия, размахивали красным платком и стреляли вверх из автоматов.

— Победа! Побе-е-е-еда! Новая жизнь! Времени больше не будет! Свобода! Всем свобода! Живите, работайте, творите!

Внизу черными муравьями бегали, кричали и обнимались повстанцы. Показывали вверх, махали руками, как дети или сумасшедшие. Горячий и сухой ветер, прилетевший из саванн, обдувал победителей, словно стараясь омыть их запахами далёких трав и знойных просторов от грязи и копоти. В небе полыхала и пела огромная путеводная звезда Солнце.

Три дня после успешного взятия власти повстанцы отдыхали и отсыпались. Русские уже после первого дня отдыха соскучились и попросили отвезти их к океану. Йон нашёл им машину с шофёром и они отправились.

В Дого мало хороших пляжей с песком или галькой. Берега в основном обрывистые, скалистые. Хотя достаточно часто встречаются небольшие прогалы, где можно спуститься к воде и искупаться. Там, куда они приехали, берег был усеян огромными камнями, размерами с деревенский дом. Эти гиганты, видимо, когда-то откололись от скал, что высились невдалеке и доживали здесь свой век. В этот день океан было неспокойным. Голубые валы метра в три высотой обрушивались на берег и разбивались снежными хлопьями пены. Прибой грохотал, словно беззлобно смеялось какое-то древнее божество.

Друзья, вцепившись в камни, сели поближе к океану, так чтобы их окатывало угасающими волнами. Вода с кружевом пены на поверхности качала их, руки скользили по скользким камням. Люди чувствовали себя маленькими и беспомощными, как новорожденные щенки возле большой и сильной матери-собаки, которая заботливо ворочает их мокрым носом, сопит, облизывает тёплым языком. Они хохотали и погружались с головой в дыхание стихии. Махали головами, так что брызги летели во все стороны, как от отряхивающихся сеттеров. Их накрывала новая волна. В небе кричали чайки, солнце играло слепящими бликами и жарко гладило кожу.

— Господи, мы в Африке! — всё еще не веря в это чудо сказал Эльф.

Устав, они, как крабы, выползли на отмель, где волны уже выдыхались и лишь устало лизали берег. Сатир лёг на спину, приподнялся на локтях и смотрел на мокрые каменные глыбы, на прибой, выбрасывающий на берег темные, пришедшие с неведомо каких глубин, водоросли и прозрачных медуз, на пенные взрывы волн, бьющих в бока валунов.

Океан дышал.

— Какая же силища! Сколько мощи! Какой-то парад могущества. И это лишь малая часть того, на что он способен. Невероятно…

— Посмотрите, а ведь в природе, в отличие от человека, нет деградации, — задумчиво сказала Белка. — Природа всё время занята только созданием новых формы жизни и красоты. Если б человечество смогло уподобиться природе, перестать деградировать и заниматься непрерывным творчеством, а? Представляете, какое это было бы счастье? Не было бы ни эксплуатации, ни революций, ни смертей во имя светлого завтра… Представляете, ничего, кроме творчества, красоты и счастья!