Дмитрий Добродеев - Путешествие в Тунис
- Название:Путешествие в Тунис
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Franc-Tireur USA
- Год:2011
- ISBN:978-1-4583-8431-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Дмитрий Добродеев - Путешествие в Тунис краткое содержание
Тексты, вошедшие в книгу известного русского прозаика, группируются по циклам и главам: «Рассказы не только о любви»; «Рассказы о гражданской войне»; «Русская повесть»; «Моменты RU» (главы нового романа». Завершает сборник «Поэтическое приложение».
«Есть фундаменты искусства, которые, так сказать, не зависят от качества, от живописания, но которые сообщают жизнь, необходимую вибрацию любому виду творчества и литературе. Понять, что происходит, — через собственную боль, через собственный эксперимент, как бы на своей собственной ткани. Это то, чего искусству недостает».
Добродеев, из выступление по радио «Свобода».Путешествие в Тунис - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Рано утром вывели всех гуськом. Впереди шел, раздавая земные поклоны, Симеон Христофорыч, за ним — матрос Пичуга, сторонник учения батьки Махно, за ним — леди непонятных занятий, за ней — одутловатый инженер Ротфарб, а замыкал процессию поручик лейб-гвардии бесхозного полка Еремин. Висела полная и бледная луна.
Солдат Егор клацнул затвором:
— А теперь, господа хорошие, к стенке по порядку ста-новись!
О чем думалось? Да ни о чем. О старой доброй жизни? Хм… О матушке, о сестричке? Так, моментами. Как-то поразительно бездумно было на душе. И ясно было, что начинается непонятное и главное, пожалуй. А что? Как в слова перевести?
Опять подал голос Егор:
— Сымай сапоги, пальто сымай! Ложь сюда вот, аккуратно.
Шуршали листья.
Он взглянул на небо. Все стало на свои места. Москва.
Мерцание далеких Кассиопей. 15 октября.
Этим же вечером в «Известиях рабочих и крестьянских депутатов» появилась заметка «Преступный заговор раскрыт и обезврежен».
Москва, 1984Продразверстка
Для нас сейчас чертовски важно обеспечить продразверстку — сейчас!
В. И. ЛенинБыло это в начале 1920 года. Снарядили обоз, снабженческую силу, в село Дурново, за продразверсткой.
В санях сидели: подросток Тимофей, вожак комбедовских ребят, матрос Годына, спившийся балтиец, путиловский рабочий Мозжуков и их начальник, товарищ Спицын, агитатор. Он представлял Тамбовский губисполком, точнее, его отдельский ревком. Вот и весь состав.
Долго ехали. Тамбовские унылые поля расстилались вокруг: март, снег не сошел, и сыростью веяло вовсю. Леса, перелески, и на буграх — черные проплешины земли. Наконец, вырос перед ними холм, а на нем — знаменитый дурновский храм, колокольня, и тучи воронья.
— Товарищ Спицын, прибыли! — Тимошка натянул поводья. Площадь у храма. Пусто. Гуляет ветер, обрывки воззваний носит.
— Что-то не того! — ругнулся Годына. Село молчало. Достав маузер, он направился к широкой черной избе, где вкривь прибито было: «Комбед».
Предбедком Кривин сидел, положив голову на стол. В спине его торчал штык с бумагой: «Продался красным!»
— Ясно дело, — сплюнул матрос, — несчастный случай.
— Брательники! — сказал он. — Думаю, нам сегодня не до жиру, но остаться бы в живых.
— Не мешало бы, — сказал товарищ Спицын, — найти село другое.
— Село другое за 30 верст, а по пути нас схапают наверняка.
— Я думаю, — сказал Годына, — что тактика у нас одна: изъять что надо у кого богаче и быстренько тикать.
— Вон там, — сказал Тимошка, — живет Игнат Лежнев, известный мироед. В амбаре у него — всего навалом.
Подкрались. Годына вошел в избу, позвал хозяина: «Игнат!»
— Чего? — тот поднял с печи хитрую физиономию, обмотанную полотенцем.
— Где у тебя хлеб лежит?
— Чего?
— Хлеб где?
— Ох, нема…
— Вставай, контра!
— Никак. С похмелья я.
Ругаясь в зубы, Годына спустился в погреб. Зажег свечу. Оглобли, бочки и… мешки. На них лежала, раскрыв полные ляжки, кулацкая дочь Анюта и манила к себе матроса.
Раскрыв грудь, всю в драконах, он шагнул к ней и был сражен ударом в темя…
Очнулся — на лавке, у печи. За столом сидел главарь местной банды Сам-Семёнов и пил чай вприкуску. Весь продотряд лежал связанный тут же.
— Что же это получается, — сказал Сам-Семенов, — матрос с крестьянина оброк приехал брать?
— Це не оброк, це продразверстка.
— Наш командир Антонов сказал, что продразверстка — грабеж.
— Ты контра и твой Антонов!
— Мы не контра, мы — социалисты-революционеры, и власть наша от народа, не от партии. Скажи, Анюта!
— Ваша правда, Михал Фаддеич, — осклабилась Анюта, — еще водочки?
— Изволь! — бандит встряхнул дикой гривой. — А ты, матрос, перед концом не выпьешь?
— Давай!
— Горького пьяницу сразу видать, — усмехнулся Сам-Семенов, — этот не подведет: развяжите ему руки! — А ты, хлопец? — обратился он к Тимошке.
— Нет! — судорожно вскрикнул тот. — Коммуна победит!
— На сук его!
— Как это называется? — спросил путиловец Мозжуков, угрюмый, усатый пролетарий.
— Это? Ревтрибунал! По совести и немеркнущему динамизму. Народный суд над мародерами и швалью.
— Гад!
— Я не гад, я мужика не граблю! А ты — зипун с него сымаешь, чтобы в Кремле им гниды покрывались. Убрать!
Когда Тимоша и Мозжуков болтались на воротах, вожак сказал:
— Тебя беру с собой, матрос! И этого гражданского. Теперь он безопасен. Будет лекции читать.
— Зачем вам лектор?
— Наши войска, — закурил Сам-Семенов, — точная копия Красной Армии: институт комиссаров, командиров, лекторов. Солдат — много, лекторов — не хватает.
— И сколько вас всего?
— Пятьдесят тыщ, штыков и сабель.
— Я сам был в красных, но мне приелось, — продолжил Сам-Семенов, — все треп, формальности, возня. Вот Антонов — революционер. Он знает, что нужно. Не болтун. Он знает…
— Наш лозунг — советы без коммунистов. Каково?
— Разумно, — сказал матрос.
— Что-то есть, — согласился Спицын.
— Теперь — к делу, — подытожил Сам-Семенов, — сколько у вас оружия?
— Один «Максим», одна винтовка, маузер, две ленты.
— Отлично! У меня — обрез, наган, и всё. Я тут наскоком. К Анюте. Со мною братья Дюжевы — Степан и Никанор.
Он опрокинул чарку водки и крикнул: «По саням!»
Лихая процессия покинула село: на первых санях ехали братья Дюжевы, Степан и Никанор, на вторых — Сам-Семенов, а с ним — матрос Годына и агитатор Спицын. У всех на руках были синие повязки.
— Теперь мы синие, — сказал агитатор, — как жить теперь?
— Живи, как жилось, — ответил матрос, — лекции читай. Ну, а красным попадешься — держись! Три шкуры снимут.
На выезде из села братья Дюжевы вдруг резко осадили лошадь: «Ну все, влипли!»
— Что такое?
— Сдается, отряд Руперса впереди!
На повороте показались конники и красный флаг.
— Выходит, быть нам на первом суку!
— Ну уж нет!
Они хлестнули лошадей, и те их донесли до церкви. Взвизгнули пули. Упали сраженные братья Дюжевы — Степан и Никанор. Оставшиеся занесли оружие в церковь, закрыли железную дверь.
Сырое, гулкое пространство. Тут уже успели все изгадить. Вытянутые лики святых склонились с фресок, и кто-то написал: «Господи, прости хулителям храма твоего».
— За мной! — сказал Годына и поволок «Максим» наверх, по узкой и крутой лестнице.
С колокольни расстилался вид: равнина снежная, лес черный и маленькие люди на площади внизу.
— Эх, пропадай моя телега! — Годына установил пулемет, заправил ленту и застрочил. Люди рассыпались.
Больше часа отбивались они, пока не кончились патроны. По лестнице стали подыматься.
— Ну все, — сказал Сам-Семенов, — пора прыгать!
— Как прыгать, что, зачем?
— Прыгать, потому что иначе предстоит допрос. Расступись! — с этими словами Сам-Семенов заломил фуражку, свистнул и шагнул вперед.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: