Эрик Хансен - Титаник. Псалом в конце пути

Этот сеанс происходил в доме Джейсона, который в отсутствие хозяев стоял опустевший и запертый. На мебель были надеты чехлы, картины сняты со стен, ковры скатаны и вещи упакованы в ящики и сундуки. Серьезные взрослые люди держали военный советв гостиной, кто-то принес бутылку хереса, херес разлили в принадлежавшие матери маленькие рюмки из тяжелого стекла с серебряными ножками. Теперь серебро потемнело. Джейсон, в черной школьной форме, неподвижно, как истукан, сидел на стуле возле рояля. Щеки у него пылали, по дороге из миссионерской гостиницы, где они жили в эти дни, тетя Мейбл даже спросила, нет ли у него жара. И вот они сидели здесь. Взрослые с трудом находили нужные слова, двигали стульями, покашливали.

Джейсон оглядел комнату. Она была похожа на карикатуру того дома, в котором прошло его детство. Сходства почти не осталось. Она была чужая, уже не его.

Наконец адвокат Скотт проскрипел, что прежде всего следует найти решение, которое наилучшим образом послужило бы интересам Джейсона. Доктор Кауард не был состоятельным человеком, имущество не свободно от долгов, и страховка весьма скромная, но если всем правильно распорядиться, имея в виду реализацию имущества, назначить с общего согласия экономного и… э-э… заботливого опекуна…

Лица присутствующих обернулись к Джейсону, испуганные, серьезные. Джейсон кивнул, такой же серьезный, как они.

— Как мужественно он держится, — тихо проговорила тетя Мэйбл. Она стояла у окна; белые полотняные занавески были отдернуты, и от пронизанного дождем осеннего света комната и лица присутствующих светились бледным приятным сиянием.

— Второй этаж уже сдан, и в дальнейшем следует сдать весь дом, дабы обеспечить Джейсону твердый годовой доход. Вместе с тем владению недвижимостью сопутствует целый ряд обязательств практического и финансового свойства, даже если дом находится в городе… Если же дом продать, а вырученные деньги вложить…

Джейсон наблюдал. Изучал комнату, в которой они сидели. Его наблюдение открыло ему, что это самая обычная комната, ничего особенного в ней нет. Гостиная, каких тысячи. Он подумал о своей комнате в мансарде; он знал, что она стоит пустая, но все-таки поднялся наверх. Он узнал только кровать и ночной столик. Словно увидел собственную старую фотографию. Небо в окне мансарды было белесое. Джейсон закрыл дверь.

Дядя Ральф, мамин кузен, робко кашлянул и взглянул на часы. Адвокат Скотт долго не мог добраться до сути. Джейсон наблюдал за своим родственником, когда тот смотрел на часы. Наблюдал и понимал, что они занимаются самым обычным делом: иногда на почтенных деловых людей вдруг ложится ответственность и личного, и морального свойства за судьбу осиротевшего ребенка. Никто не предполагает такого поворота событий, но, будучи джентльменами, они принимают на себя эту ответственность. Тратят свое время. И если сейчас они поглядывают на часы, то, по известным причинам, стараются делать это незаметно. Жизнь идет своим чередом. Все это было понятно Джейсону до такой степени, что он утвердился в своем решении ничему и никому не чинить помех. Во время обсуждения он почти не говорил, хотя в действительности был весьма разговорчивый мальчик, и, если б они знали его получше, это молчание показалось бы им подозрительным. Впрочем, что такое «в действительности»? И что такое теперь действительность? Они ничего не знали о нем; вот и все. Это давало ему определенное преимущество.

Когда стали решать судьбу вещей, все прошло гладко и безболезненно. Доктору Кауарду, доброму старому Джону, безусловно, было бы приятно, если б его сын — помимо своих личных воспоминаний — сохранил что-нибудь из мебели, какую-нибудь картину или вещь… может быть, что-нибудь из инструментов, которыми его отец пользовался как практикующий врач… Адвокат Скотт был в этом уверен. Поэтому если Джейсон хочет что-нибудь взять на память… Например, стенные часы…

Но стенные часы были вскоре предназначены на продажу. А также столовая, кожаные вольтеровские кресла, этажерка, буфет с его содержимым… В речах достопочтимых участников собрания, по мере того как оно приближалось к концу, появилась заметная напряженность. Какое невообразимое множество мебели и вещей составляют дом! Дом состоит из вещей. Джейсон равнодушно наблюдал. Человеческий дом похож на кукольный, устроенный в коробке из-под обуви, туда ставят игрушечную мебель, а потом поселяют в нем папу, маму, одного или двух детей и собаку. И тогда получается дом. Но в доме Джейсона многого не хватало, в том числе бультерьера Эрнеста, который был у него до того, как он уехал в школу. Джейсону ужасно не хватало Эрнеста с его холодным, влажным носом. Перед отъездом отец безболезненно усыпил пса. Родители сказали, что Эрнест будет жить у добрых людей, но Джейсон знал, что они лгут, и знал также, что отец знает, что ему это известно.

Итак, тут не было Эрнеста, он жил у каких-то добрых людей… От дома остались лишь кое-какие вещи, и еще сам Джейсон, и Джейсон старался не мешать вещам. Все это представлялось ему простым, как обувная коробка. Вещей оставалось все меньше и меньше. Вскоре было продано серебро; даже тетя Мейбл и ее муж-священник захотели приобрести кое-что из вещей, а также кузен матери Ральф… Джейсон не возражал. Он был так покладист, что адвокат Скотт заподозрил, что Джейсон не отдает себе отчета в происходящем, Поэтому он начал играть роль искусителя, он так и сыпал аргументами против продажи той или иной вещи, выступая от имени Джейсона и противореча самому себе. Адвокат как будто вел процесс против самого себя, это было забавно. Может, Джейсон все-таки хотел бы сохранить кое-какие картины — хранение организовать нетрудно, — может, он потом пожалеет, что так легко от них отказался? Нет? Ну ладно, в таком случае они пойдут на продажу.

Продажа шла бойко, какое-то вялое безразличие витало в комнате. Вещи уходили.

Лишь один раз Джейсон заколебался. Очередь дошла до больших кованых сундуков и ящиков, которые стояли в подвале, перед Джейсоном неожиданно возник предмет, лежавший в футляре, обитом внутри бархатом: телескоп. Линзы от фирмы «Чане» в Бирмингеме, рефрактор три с четвертью дюйма, теоретическая разрешающая способность в две секунды дуги.

Джейсон побледнел при виде телескопа.

— Ну? — мягко спросил адвокат Скотт. — Красивый инструмент. Это твой?

Джейсон не отрывал глаз от телескопа. Воспоминания летели сквозь него, как падающие звезды.

— Нет. — Он отвел глаза.

Взрослые переглянулись.

— Наверное, это папин телескоп, — сказал Джейсон, собравшись с духом. — Я никогда… особенно не интересовался астрономией.

— Но ты хотел бы его сохранить? — Опять адвокат Скотт, острые глаза адвоката сверлили Джейсона.