Эрик Хансен - Титаник. Псалом в конце пути

Родители охали и ахали, хотя скорее по привычке. Петронио даже чувствовал себя виноватым, если в течение дня ни разу не давал матери повода пожаловаться на него. Но выдумывать проказы он не умел.

А то, что он делал не задумываясь, без всякого злого умысла, как раз огорчало и заботило родителей больше всего. Оплеухи на него так и сыпались. Самому же Петронио хотелось лишь одного — бродить по окрестностям или сидеть на козлах бесколесной повозки у городских ворот.

— Это в нем говорит первый Петронио. Бедный мальчик, — объясняла мать соседкам и грустно качала головой. Жители городка были особенно добры к Петронио, но он ни во что не ставил их доброту — они точно так же заботились и об овцах, которых завтра собирались резать.

Но все же ему жилось хорошо, и он любил своих родных, так же как и они его. Петронио не понимал разговоров о его наследственности и тяготеющем над ним проклятии, но ощущал нависшую над ним угрозу, и эта угроза, возможно, усиливала его страсть к дороге.

Когда в городок приехал кукольный театр, Петронио было двенадцать. Щуплый и маленький для своих лет — в этом возрасте мальчишки обычно бывают крупнее, — подвижный, с ясными зелеными глазами под каштановой челкой, он напоминал белку, в нем было что-то легкое, летучее, мечтательное. Этим он также отличался от местных ребятишек. К тому же Петронио был очень музыкален, хорошо пел и умел играть на скрипке и на гитаре.

Но главное, он обладал даром, о котором не знал никто и который во многом определил его жизненный путь.

Он видел невидимое.

Когда он сидел на козлах повозки без колес или бродил по дорогам и тропинкам, он видел то, чего никто не мог увидеть. Скалы и деревья превращались вдруг в здания и замки. На пустынных, унылых склонах появлялись прекрасные и благородные создания, реальные и нереальные одновременно. В роще на склоне среди камней бил родник. Его журчание было почти не слышно. Петронио был уверен, что там, среди камней и деревьев, кто-то живет. Он часто видел красивую девочку в светлом платье. Глаза у нее были грустные. Девочке было двенадцать лет, как и ему самому, но вместе с тем время и возраст не имели к ней отношения, она вечно сидела возле родника и стерегла его.

Он видел много таких созданий, но никогда не разговаривал с ними и никому о них не рассказывал. Эти чудесные существа были ему роднее, чем его кровные сестры и братья, и он не сомневался, что видел их на самом деле: всех этих эльфов, фей, черных кондотьеров и прекрасных девушек. Он так и называл их — Прекрасные. Однажды воскресным утром Петронио видел, как по деревне прошла целая процессия Прекрасных, они шли тихо, слышался лишь слабый серебристый перезвон, словно звенели бубенчики шутов…

В другой раз он видел своего прадеда с телячьей головой под мышкой, прадед задумчиво прогуливался по лесу чуть ниже городка. Прадед, по-видимому, не заметил, что правнук сидел на дереве и смотрел на него.

Петронио долго наблюдал за ним. Старик выглядел печальным. Похожи ли они друг на друга? Петронио не обнаружил в лице старика ни одной своей черты. И в то же время в старике было что-то неуловимо знакомое.

Таким было детство Петронио, и потому ничего удивительного, что он сбежал из дому с кукольным театром наутро после того, как театр дал в городке свое представление. На него собрались все жители городка. Ярко раскрашенная повозка превратилась в сцену, на площади толпились и стар и млад. Когда стемнело, перед синим театральным занавесом зажглись фонари, и представление началось. Петронио помогал устраивать сцену и сумел захватить место в первом ряду. У него за спиной то и дело раздавались восторженные возгласы, публика смеялась и благодарно аплодировала. В принесенных бутылках булькало вино. Но Петронио словно окаменел, он даже не следил за действием. Его очаровали куклы, марионетки. Они были живые! Этим грациозным фигуркам, окруженным золотистым сиянием, не требовались никакие нити. Петронио первый раз видел, как что-то обрело жизнь. Марионетки были похожи на тайных сестер и братьев Петронио — на Прекрасных. Они обращались только к нему. Артисты произносили реплики негодяев или героев, а в вечернем воздухе звучали истинные голоса марионеток, звавших Петронио с собой:

— Идем с нами. Мы твои друзья. Ты один из избранных.

И когда после всех номеров на бис представление закончилось и на городок опустилась ночь, Петронио, словно во сне, быстро простился с родным домом. Он не собирался возвращаться сюда. Рано утром, через час после того, как укатила театральная повозка, он покинул дом и пошел по дороге вслед за марионетками.

Один из избранных. Наверное, так и было. Потому что главный кукольник синьор Джакомо принял Петронио в свою маленькую труппу — кроме самого Джакомо, в ней было всего два человека. Синьор Джакомо внимательно посмотрел на мальчика и спросил, не он ли помогал устанавливать сцену накануне вечером.

— Да, синьор, это был я, — ответил Петронио.

— Тебе понравилось представление? — спросил синьор Джакомо. Петронио не знал, что сказать, и только смущенно и умоляюще смотрел на Джакомо.

— Хорошо, — сказал тот. — Ты будешь ухаживать за лошадьми.

Несколько месяцев Петронио был конюхом и мальчиком на побегушках в маленькой труппе синьора Джакомо. Так началась его бродячая жизнь, он подружился с дорогой, и она повела его все дальше и дальше.

Постепенно его допустили к марионеткам. Это были нежные, хрупкие создания. Сперва он научился ухаживать за ними. Если требовалось, подкрашивал их, правильно развешивал по местам, чтобы не перепутались нити, чинил их одежду.

Потом синьор Джакомо купил Петронио скрипку, под звуки которой исполнялся танец двух марионеток — стройных легких кукол с очень тонкими нитями. Номер имел большой успех, не в последнюю очередь благодаря прочувствованной и забавной игре юного Петронио.

Наконец он научился водить куклы, что оказалось труднее всего. Чтобы заставить куклу естественно пройти по сцене, требовались недели и месяцы упражнений. Постепенно Петронио покинул мир своих грез и перестал видеть то, чего не существовало. Он почти забыл об этой своей особенности и точно так же растерял в дороге воспоминания о родном доме. Но марионетки по-прежнему оставались его лучшими друзьями. Он стал превосходным кукловодом. И синьор Джакомо решил, что Петронио будет его преемником. У синьора Джакомо была единственная дочь Джулия. Петронио и Джулия познакомились, когда Джакомо, давая отдых своим артистам, приехал на зиму в Рим к жене и дочери. Синьор Джакомо привел Петронио к себе в дом и позволил ему спать на кухне. Он даже нашел ему на зиму работу в соседнем трактире. Красивая Джулия была неравнодушна к Петронио. Петронио и Джулия росли, и через некоторое время синьор Джакомо решил, что дело в шляпе.