Эрик Хансен - Титаник. Псалом в конце пути

Но, когда он в первый раз заговорил о женитьбе, что-то в Петронио воспротивилось этим планам, хотя Джулия ему нравилась, и даже очень. Может, ему припомнился прадед, может, взяла верх страсть к свободе и странствиям. Он стал тянуть, откладывал обручение, несмотря на то что был по уши влюблен в Джулию.

В конце концов Петронио взмолился — ему хочется сохранить свободу еще только на один год. Синьор Джакомо сдался. Джулия тоже сдалась, хотя и неохотно. Но ее мать, женщина весьма решительная и властная, устроила Петронио нагоняй. Он не имеет права заставлять молодую девушку ждать. Год отсрочки он получит, Бог с ним, но потом он должен скрепить брак печатью. Петронио это не понравилось. Почему-то это напомнило ему родную скотобойню.

Потом пришла весна, и их ждала дорога. В том году она привела их в Тоскану, в области, где свирепствовала пеллагра. Они видели толпы нищих, больных и истощенных крестьян, которым не на что было купить даже соль. Недостаток соли приводил к пеллагре, болезни, кончавшейся безумием и порой доводившей больного до самоубийства. А часто люди здесь просто голодали. Впервые Петронио было тяжело играть для деревенских ребятишек. Они отвыкли улыбаться, их улыбки словно засохли. Взрослые хрипло смеялись. В репертуаре кукольного театра была пьеска о богаче, умершем от обжорства. Как ни странно, пьеска имела у крестьян большой успех. Но в тот же вечер солдаты прогнали кукольный театр из деревни, потому что после представления там начались беспорядки. Больше они эту пьеску во время своего турне не играли.

Только в небольшом городке Пациенца они, как обычно, дали представление на площади. Городок был бедный, серый и хранил следы боевого прошлого — башни, стены и бастионы.

На холме за городом стоял замок местного правителя — красивое желтое каменное здание, построенное немногим больше века назад. Замок был окружен парком с кипарисами, розами и фонтанами. Вопреки приветливой красоте замка, в нем было что-то неприступное, неживое, особенно если смотреть издалека. Высокие окна подозрительно взирали на всех. Замок принадлежал графам дель Ветро, городком и землями Пациенцы правила графиня Франческа дель Ветро, принадлежавшая уже к седьмому поколению этой семьи.

Графиня держала жителей Пациенцы в ежовых рукавицах, но правители дома дель Ветро всегда были суровы, и графиня Франческа была не хуже и не лучше своих предшественников. Зато в замке дель Ветро обитал необыкновенный призрак, который не давал покоя графине, ее детям — бледным, тщедушным девятилетним близнецам, мальчику и девочке, — и прислуге. Попытки изгнать его не имели успеха. Жизнь обитателей замка он превратил в муку. Как, впрочем, и жизнь их предков.

Никто не знал, чей это призрак. В старых хрониках и летописях ответа не находили. В прежние времена за разъяснениями обращались даже к нему самому. Но это было молчаливое существо в простом сером плаще. С его уст ни разу не слетело ни одного слова. Он не разбивал окон, не останавливал часов, не выл по ночам. Только терпеливо ждал. Он был всегда. И своим ледяным проклятием метил жизнь и покой всех дель Ветро. Семья привыкла к присутствию призрака и покорно влачила свое безрадостное существование. В замке никогда не давали балов, не танцевали и не пели. И виноват в этом был призрак.

Однако некоторые жители уговаривали синьора Джакомо и его артистов не обращать внимания на слухи — никто никогда не видел этого призрака, во всяком случае последним двум поколениям рода дель Ветро он не показывался. Кто-то узнал, что кукольный театр дает представление в замке, и захотел напугать артистов. Но бояться нечего, удачи вам; впрочем, графский замок — место безрадостное, что правда, то правда.

Случилось так, что графиня Франческа узнала о прибытии в Пациенцу кукольного театра, а поскольку передавали, что после выступления этого театра в одной деревне южнее Пациенцы вспыхнули беспорядки, графиня сначала решила выгнать кукольников из Пациенцы, но потом передумала. При словах «кукольный театр» в ней словно что-то треснуло, и она услышала звук, похожий на звон шутовских бубенчиков. Сидя за письменным столом, графиня погрузилась в воспоминания. Она вспомнила, как однажды в детстве отец взял ее с собой в другой город на ярмарку, где публику развлекали бродячие артисты с марионетками. Это было так забавно и так красиво, что маленькая Франческа упросила отца отвести ее на кукольное представление еще раз.

И вот теперь графиня подумала о своих детях, Кристиано и Марии. Она взяла лист почтовой бумаги с фамильным гербом, быстро написала несколько строк, запечатала письмо и адресовала его странствующему театру марионеток в Пациенце.

Потом вызвала секретаря и сказала:

— Доставьте немедленно.

Этот слабый отзвук детских впечатлений мгновенно все преобразил. Графиня пошла к своим детям — они занимались французским с гувернанткой, — отпустила гувернантку, увела детей в парк и рассказала им о театре марионеток, который должен был приехать к ним вечером. Потом рассказала, как сама маленькой девочкой видела представление в таком театре, какие красивые были эти маленькие двигающиеся куклы, очень похожие на людей. Она говорила больше сама с собой, чем с детьми. Дети почувствовали это и удивленно переглядывались. А графиня вдруг поняла, что сама с нетерпением ждет вечера. К тому же представление должно позабавить детей. Вы будете смеяться до упаду, как я в тот раз, уверяла она их.

— Ты смеялась до упаду? — с изумлением спросила Мария.

— Да, дитя мое, — ответила графиня. — Поверьте мне, это было восхитительно. И сегодня вечером мы снова все это увидим.

— Мы очень рады, мама, — сказал Кристиано.

В шесть вечера повозка кукольного театра синьора Джакомо въехал в ворота и, скрипя колесами, покатилась по длинной пологой аллее, которая вела к желтому замку.

В сумерках окна следили за ней.

Слуга отвел их в ту часть парка за замком, куда посторонних не пускали. Графиня с детьми должна была смотреть представление, сидя на террасе.

Петронио было не по себе. Они установили сцену, приготовили все, что требовалось, зажгли фонари. За спиной у него раскинулся парк, большой и пустынный, а впереди вздымался замок, в окнах которого почти не было света.

— Что, поджилки трясутся? — спросил синьор Джакомо.

— Да, немного, — ответил Петронио. — Тут всего шесть стульев. Значит, публики будет мало.

— Зато денег не меньше, чем всегда, — вмешался Роберто, третий артист.

— Надо сыграть получше, — сказал Джакомо. — Они люди состоятельные. Если все пройдет хорошо, мы сможем пораньше вернуться в Рим. Джулия будет рада.

Петронио промолчал и занялся марионетками. Ему не хватало детей, которые перед представлением обычно стояли рядом и с любопытством смотрели, как у них на глазах возникает театр. Не хватало их смеха и нетерпеливых вопросов.