Розамунда Пилчер - Синяя спальня и другие рассказы

Тоби обдумал ее предложение. Пожалуй, это лучше, чем ничего.

— Ладно.

Он отодвинул стул и встал. В груди у Тоби все ныло, словно ему нанесли удар в самое сердце.

— И не печалься так по мистеру Соукомбу. Он не хотел бы, чтобы ты грустил.

Он вышел из дому и зашагал вниз по дороге. Рядом с дорогой находился загон, в котором Вики когда-то держала своего пони; дальше начинались пастбища, принадлежавшие мистеру Соукомбу. Пони давно отдал богу душу, и отец Тоби уступил загон Соукомбам — теперь на нем паслись четыре овечки миссис Соукомб. Это были ее любимицы — с большими рогами и пятнами на спинах, со старомодными кличками вроде Дэйзи и Эмили. Как-то раз, холодным осенним утром в конце октября, Томи пошел поглядеть на овечек и увидел в загоне большущего рогатого барана. Баран провел на ферме несколько дней, а потом за ним приехал хозяин и увез домой, бесцеремонно загнав в кузов старенького фургона.

Однако дело свое баран сделал. Три пары ягнят-близнецов уже появились на свет, и одна только Дэйзи все еще дожидалась своей очереди. Тоби перегнулся через изгородь и позвал ее — она подошла медленно, величаво и уткнулась своим породистым носом ему в ладонь, а он почесал ей шерстистую макушку между внушительными изогнутыми рогами.

С видом знатока Тоби оглядел овечку, как делал это Том. Ее живот раздулся до гигантских размеров — впечатление усиливалось еще и отросшей густой и мягкой шерстью.

— Ну когда же ты наконец родишь своих близнецов? — спросил он. — Может, сегодня?

У Дэйзи тоже близнецы, — сказал мистер Соукомб всего день или два назад, — так что у нас будет прирост поголовья на целых двести процентов, Тоби. Двести! Ни один фермер не мог бы желать большего. Как бы мне хотелось, чтобы так и вышло. Ради миссис Соукомб — пускай родятся еще близнецы!

Невозможно было поверить, что он никогда больше не услышит мистера Соукомба. Невозможно принять, что тот ушел навсегда, что его нет и никогда не будет. Другие люди могли умирать, но только не такой близкий Тоби человек, как мистер Соукомб. Дедушка Тоби тоже умер, но это случилось давным-давно — Тоби совсем его не помнил. Осталась только фотография на ночном столике у бабушки, да еще истории, которые она рассказывала про деда. После его смерти она еще долго жила в их старом опустевшем доме, а потом ей стало тяжело самой вести хозяйство, и тогда отец Тоби перестроил одно крыло их дома, оборудовав там квартиру для бабушки. Теперь она жила с ними. Вместе и одновременно отдельно, потому что у квартиры был свой вход и собственные кухня и ванная, бабушка сама готовила себе еду, и надо было постучать в дверь, если хочешь зайти посидеть у нее. Мама всегда говорила Тоби стучать, а не врываться к бабушке без предупреждения, чтобы не нарушать ее покой.

Оставив Дэйзи в загоне, он зашагал к деревне, все еще погруженный в тягостные раздумья. Он знал и других людей, которые умерли. Миссис Флетчер, державшая магазинчик и почтовое отделение, умерла, и мама Тоби надела черную шляпку и отправилась на похороны. Но миссис Флетчер не была его другом. Собственно, Тоби ее здорово побаивался, потому что она напоминала ему большую черную паучиху, — сидела, старая и уродливая, за прилавком и продавала марки. За некоторое время до ее смерти управление магазинчиком взяла на себя дочь миссис Флетчер Оливия, однако до самого конца старуха постоянно сидела там же, смущая посетителей, клацала зубными протезами, вязала носки и острым птичьим взглядом следила за всем, что происходит вокруг. Да уж, миссис Флетчер он нисколечко не любил. И ничуть по ней не тосковал. А вот по мистеру Соукомбу — очень-очень.

Он подумал про Дэвида. «Поди поиграй с Дэвидом», — предложила мама, но Тоби внезапно понял, что совсем не в настроении играть в космонавтов или ловить рыбу в мутном ручье, бежавшем в конце садика позади паба. Он предпочел бы пойти повидаться с другим своим товарищем, Вилли Харреллом, деревенским плотником. Вилли был человеком добродушным и немногословным; он круглый год носил рабочий комбинезон на помочах и старую твидовую шляпу. Тоби подружился с ним, когда Вилли приходил к ним в дом мастерить новые ящики для кухни; с тех пор он полюбил в свободное утро прогуляться по деревне до мастерской Вилли и перекинуться с ним словечком.

Мастерская напоминала мальчику волшебное царство — там стоял густой сладкий дух, а пол устилали колечки стружки. Здесь Вилли сколачивал ворота для изгородей, амбарные двери, оконные рамы, обтесывал балки и стропила. И тут же время от времени он делал гробы, потому что был не только плотником, но и гробовщиком. В этом качестве он полностью преображался: надевал темный костюм и котелок и говорил приглушенным голосом, проявляя уважение к чужому горю.

Этим утром двери его мастерской были распахнуты настежь. На засыпанном стружкой дворе был припаркован маленький фургон. Тоби подошел поближе и заглянул внутрь. Вилли стоял, опершись о верстак, и пил чай, подливая в кружку из термоса.

— Вилли!

Он поднял глаза.

— Здравствуй-здравствуй, юный Тоби! — Вилли улыбнулся. — Что привело тебя ко мне?

— Просто захотелось зайти поговорить.

Тоби гадал, знает ли Вилли про мистера Соукомба. Он подошел поближе, прислонился грудью к верстаку, взял с него стамеску и покрутил ее в руках.

— Не знаешь, чем заняться?

— Вроде того.

— А я видел Дэвида всего пару минут назад — он проезжал мимо мастерской на велосипеде, и на нем была ковбойская шляпа. Не очень-то весело играть в ковбоев в одиночку.

— Мне что-то не хочется играть в ковбоев.

— Видишь ли, сегодня я не могу долго разговаривать с тобой. У меня много работы. Надо ехать к Соукомбам, снимать мерки.

Тоби ничего не ответил. Он понимал, что Вилли имеет в виду. Вилли и мистер Соукомб дружили всю жизнь: вместе играли в боулинг, ходили на воскресные службы. И вот теперь Вилли придется… Тоби мысленно содрогнулся, понимая, что ему предстоит.

— Вилли?

— Что, дружок?

— Мистер Соукомб умер.

— Я так и думал, что ты уже знаешь, — сочувственно произнес он. — Понял по твоему лицу, стоило тебе войти.

Он поставил кружку на верстак и положил руку Тоби на плечо.

— Не надо так горевать. Ты будешь скучать по нему, я знаю, но не надо горевать. Мы все будем скучать, — добавил он, и голос его внезапно прозвучал глухо, отстраненно.

— Он был моим лучшим другом.

— Знаю. — Вилли покачал головой. — Странная вещь — дружба. Ты ведь еще совсем маленький… Сколько тебе — восемь? А все равно вы с Биллом Соукомбом были не разлей вода. Наверное, все дело в том, что ты чувствовал себя одиноко, потому что родился гораздо позднее Вики. Поскребыш. Мы с Биллом так тебя и называли — поскребышек Хардингов.