Александр Мелихов - И нет им воздаяния

Осада Севастополя, где был ранен мой отец (у него до последних дней оставались ямки на груди), — там шла звериная бойня животной ярости и ненависти, которой температуру мне не поднять ни разумом, ни чувством. Я как-то поинтересовался в Интернете официальным описанием осады 41–42 гг. Господи Иисусе, только и можно сказать. Я вообще не могу это читать и больше не буду. Сразу хлюпаю носом, глаза слезятся, внутри зажигается просто звериная, иррациональная ненависть и злоба на любой потенциальный источник возможного несчастья для моих соотечественников. Уже все равно мне, кто русский, кто нерусский. Какая, к черту, разница?! Американцы-то где надо это очень хорошо понимают! Вот Алена дает уроки ф-но и вокала. У нее очень скромное объявление: „Выпускница Одесской консерватории дает уроки…“ В Одессе она бы сдохла с голоду, а американцы, которые голосуют только кошельком, предпочитают Алену и платят ей больше, потому как стереотип: да, Россия плохая и преемница империи зла, но я-то плачу 50 долларов в час за урок. А выпускники Одесской консерватории включают длинную плеяду мировых звезд. А вы с таким послужным списком готовы лизать у тех, кто присваивает подвиги ваших отцов! Я уже не смею сказать: наших…

Теперь, когда я прихожу в ярость, я стараюсь думать: а что бы сейчас сказал Лева Каценеленбоген? Наверно, он сказал бы, что когда репку тянут все вместе, то нельзя выделить отдельный вклад дедки и Жучки. Но они-то говорят, что ихний вклад главный! И никогда по отношению к русским ни капельки сочувствия — дураки, во всем сами виноваты. Теперь я наконец стал понимать евреев! Ведь Америка действительно дала мне все — убежище, свободу, деньги, а я ее ненавижу так, как не ненавидел наших партайгеноссе. И только за то, что американцы не уважают — не меня лично, мне всего всегда хватало! — а мой народ, моих отцов, их страдания. Даже не подвиги — страдания!

При этом, Лева, они (американцы) знают, что большинство того, что приходит из России, настоящее: математики здорово матемачат, пианисты здорово играют, певцы здорово поют и т. д., — и эксплуатируют нас блестяще. За 32 года работы во многих компаниях у меня не спросили диплом ни разу . Но знали: если русский, значит, хороший шахматист, хороший математик и хороший физик. Лично мне жаловаться не на что.

Здесь, в США, я больше избегаю русских и „русских“, не хочу слушать про преувеличенные несчастья, и какая великая Америка, и как здесь здорово, и какие плохие русские, уверяю тебя, при СССР или при царе — не важно. Вылизывают американцам задницу, прищелкивают языком и умиляются: „Ох как вкусно! Мням, мням!“ Ничего нет дурного в том, что уехал в Америку, или Израиль, или еще куда, но зачем же такое пресмыкание? Фу, кака. К моему утешению, американцы на это не клюют. Когда мне надо было заполнить вопросник для получения американского гражданства, на вопрос „Согласны ли вы защищать интересы США с оружием в руках?“ давался выбор: а)согласен, в)не согласен, с)согласен с ограничением. И сноска: ответ не обязательно гарантирует или дисквалифицирует гражданство. Я выбрал с). На отдельном собеседовании судья попросил разъяснить ограничение — маленький седой старикашка с успокаивающими манерами.

Я объяснил, что не смогу участвовать с „оружием в руках“ в открытом вооруженном конфликте против СССР и вообще говорить осуждающе или даже отрицательно о своей стране ( The country of origin ). Судья ответил: очень хорошо. Затем назидал, что не ждет от меня и не поощряет осуждения своей страны: те, кто сегодня чернит свою страну, завтра очернят мою.

А Горбачев! Вороне как-то Бог послал кусочек сыра… А Громыко какой ни плохой, но хоть рот с сыром держал зажатым. Правда, должен признать, что, просматривая процедуру захоронения (в океане) американцами останков советских моряков с поднятой подводной лодки, затонувшей в 60-х, не мог не плакать и зауважал американцев за то, что похоронили со всеми возможными военными почестями: гимн СССР, 24 залпа из ружей отрядом морских пехотинцев и все присутствующие военные под козырек… Один мой американский приятель, бывший военный летчик на истребителе Е-5, я брал у него уроки пилотирования одномоторной „Сессны“, заметил мне (теряет в переводе) — зря вы так скоропостижно все развалили. СССР — это была фирма ( the brand ). От себя скажу, что да, и заработанная на костях и большой крови многих людей. Просто конфузия.

Лева, прости, стоп. Пришла жена, настаивая, что пора спать. До завтра.

Наша любовь всем Каценеленбогенам!

Ваши Ломинадзе.

Нет, не могу заснуть. Потихоньку встал и пробрался в кабинет снова с тобой поговорить. Хорошо — дом большой, остатки прежней роскоши. Хочу рассказать анекдот, правдивый. В ходе конкурса „Miss Teen USA“ („Мисс тинейджер США“) победительнице задали вопрос, как она может прокомментировать результаты недавнего исследования, согласно которому „каждый пятый американец не может найти США на мировой карте“. Королева красоты, лучезарно улыбаясь, ответила: „Я лично считаю, что живущие в США американцы не могут это сделать, потому что… ммм… здесь у некоторых людей нет карт и… ммм… я полагаю, что наше образование должно помочь Южной Африке, это должно помочь и Ираку, и азиатским странам, таким образом мы сможем построить наше будущее для нас“.

Кстати сказать, по части блондинистой красы наша Галя Замятнина с реальными шансами могла бы участвовать в этом конкурсе. По всем остальным параметрам во всех США Галя не знала бы себе равных. Надо сказать, что один инцидент с тобой и Замятниной оставил во мне подсознательное чувство, что в тебе есть какая-то моральная сила, коей я сам не обладаю. Однажды я увидел, как Галя танцевала с тобой что-то медленное. Мне стало кисло. Я сразу отметил, что Галка на тебе зависла, что руки ее обнимали твою шею, голова покоилась на груди, глаза были закрыты. Но ты держал ее бережно, деликатно, как мне казалось, не допуская никаких контактов тела. Я-то знал про себя, что ко мне девочки инициативу не проявляли. Что сам я должен был искать, часто без успеха, и настаивать на их приятиях. Надо признать, что Галя относилась ко мне в лучшем случае снисходительно. Если прибавить, что она всегда хотела бороться и дурачиться с тобой, то — суду все ясно.

Я видел, как и другие девочки к тебе льнули, но ты со всеми шутил, мог приобнять, любил покрасоваться своими мускулами, как я своей талией, но всех держал на расстоянии. И я однажды подумал: да он рыцарь, который служит какой-то Прекрасной Даме…»

Ну Генка же и мастер преувеличивать… Хотя что-то он угадал: я любил повеселиться, покрасоваться, поплясать, потискаться, но никогда не забывал, что все это тлен и суета, что настоящие подвиги у меня впереди. Мне и девочки поэтому нравились восторженные, а не томные, как Замятнина. Вся в голубом, томно оглядывает себя в зеркальном шкафу спереди, потом, через плечо, еще более томно сзади… То ли дело Вика.