Эми Фостер - Когда уходит Осень

— Нет, не надо, — ответила Сайбан. — Мне надо поскорей идти домой делать уроки. Я просто хотела дать вам вот это. — И она протянула тонкую пачечку: подшитый документ, по-детски аккуратно, с любовью распечатанный на радужной бумаге.

Но Отам уже ввела Сайбан за руку в дом.

— Я только что испекла овсяное печенье в шоколаде.

— Мое любимое, — сказала Сайбан и больше не упиралась.

Отам сразу догадалась: вот почему ей захотелось сегодня испечь именно это печенье.

Усадив девочку за кухонный стол и поставив перед ней наполненную тарелку, Отам перешла к делу:

— Так это красивое эссе означает, что ты решила принять участие в моем конкурсе, я правильно поняла?

— Да, — ответила Сайбан с набитым ртом.

— Я очень этому рада.

Сайбан сощурила на нее глазки, как бы взвешивая в уме: сказать или не сказать?

— Только тут есть одно обстоятельство.

— Твоя сестра?

Сайбан энергично кивнула.

— Я совсем не хочу… ну, понимаете… соперничать с ней. Просто… Я же знаю, что она уже давно к вам ходит, и, понимаете, она уже знает, что у нее есть особые способности. Ну вот я и подумала, что, может быть… если это, ну, проявилось у нас в семье, то, может быть, я тоже подучусь и у меня что-нибудь тоже проявится. Вот, подумала я, ну, стоит попробовать.

Она умолкла, но, когда подняла голову от тарелки, глаза ее ярко сверкали.

— Пробовать нужно всегда, Сайбан.

Отам поразил жар, пылающий во взгляде девочки. Сайбан, возможно, в отличие от сестры, не сразу раскроется, но в том, что раскроется, сомнений быть не может.

— И еще… — Сайбан положила недоеденное печенье и горячим взглядом заглянула Отам в глаза. — Ведь это поможет мне когда-нибудь встретиться с моей мамой, это правда? Если я приму участие в конкурсе? Это поможет мне попасть туда, где она сейчас?.. Мне очень хочется с ней увидеться…

Отам так и задрожала, словно по комнате прошел невидимый ток: в словах Сайбан она услышала страсть настоящей пророчицы. Да, эта девочка со временем еще покажет свою силу.

— Не могу сказать наверняка. Пока я не знаю ответа на твой вопрос.

Губы Сайбан сердито надулись.

— Но я знаю, что мама очень хотела бы, чтобы вы с сестрой приняли участие в конкурсе. И она всегда верила и сейчас верит, что вы обязательно встретитесь снова.

Сайбан еще раз кивнула, и ее черный хвостик на затылке качнулся.

— Спасибо, — сказала она. — Я как чувствовала, что вы скажете что-нибудь в этом роде. — Она встала. — Мне надо домой. А можно немного взять с собой?

— Бери сколько хочешь.

Отам с улыбкой смотрела, как Сайбан укладывает печенье в носовой платок, завязывает плотный узелок и сует его в карман курточки. Потом девочка попрощалась и вышла.

«Какая славная, — печально подумала Отам. — Какой большой дар, а мне придется наблюдать за ним только издалека».

Отам понадобилось всего две секунды, чтобы, взглянув на небо, сделать вывод, что дождя сегодня не предвидится. Но и солнца тоже. Над Авенингом висели низкие тучи, они плотно накрыли городок, и жителям сразу захотелось одеться потеплей, затопить камины, включить какой-нибудь старый фильм и прихлебывать горячий чай из чашек, которые так приятно держать в руках. Она не знала, что и подумать про полное отсутствие у погоды всякого честолюбия — и это в такой день! Нет, со стороны природы это явно проявление дурного вкуса: нельзя же пускать пыль в глаза за ее счет.

Она украдкой заглянула в лежащий на старом книжном стенде и открытый посередине дневник. О, сколько в нем хранится тайн, сколько сверхъестественных возможностей он сулит, сколько содержит разгадок, казалось бы, к неразрешимым загадкам! И все потому, что Отам слишком хорошо понимает, как на самом деле мало она знает.

Сегодня ей пора уходить. Надо. Время сбежало от нее, как неверный муж. Как хорошо, что это свершится именно сегодня, в праздник Самайн. Конец лета и начало зимы, конец одного этапа в ее жизни и начало другого.

Она понимала, что от нытья и жалоб нет никакого толку. Но готова ли она, вот вопрос. Ей казалось, что никогда не будет готова. Всегда такая организованная, основательная, она палец о палец не ударила, чтобы подготовиться. Глупо, как глупо! А ведь ей еще жить да жить.

Орден призвал ее на это служение более половины тысячелетия назад. Шестьсот лет, если быть более точным. Предложение показалось ей нелепым, даже вздорным, для такого рода деятельности у нее не было никаких данных. В то далекое время, разумеется, она жила не в Авенинге. Да и самого Авенинга не существовало. Первые поселенцы, первопроходцы появились на острове лишь несколько десятилетий спустя. Это была эпоха, когда людьми правили монархи (короли, а бывало, и королевы). А родилась она в стране, которая теперь называется Объединенное Королевство, хотя в то время оно вовсе не было объединенным. Как хорошо, что она пережила те годы дикости и варварства и может свидетельствовать, как далеко вперед шагнуло человечество — в определенном смысле. Что касается остальных смыслов, то вряд ли человеческая раса достигла больших успехов.

Ей было уже за двадцать, когда за ней пришла Верховная сестра из Авесбери. [18] Авесбери — место в графстве Уэссекс, в восемнадцати милях к северу от знаменитого Стоунхенджа. Там также находятся древнейшие загадочные каменные сооружения. Тогда ее имя было, конечно, не Отам, и Серафиной ее тоже еще не называли. Но первое ее имя мало что значило, ведь только его она не выбирала сама. В то время она была единственной дочерью одного богатого купца. Жизнь у нее уходила главным образом на то, чтоб отбиваться от женихов, которых отец приводил к ней одного за другим. Она твердо решила, что не пойдет ни за одного из этих старых сластолюбцев. Родители делали все, чтобы заставить ее сдаться, считая ее дурой, ждущей сказочного принца и рискующей остаться в девках. Как же они ошибались! Да, она ждала, но не мужчина был ей нужен.

О сестре Дори Отам стала грезить, когда ей еще не исполнилось двадцати. Она видела ее лицо, ее длинные тонкие пальцы, кожу, столь белую и прозрачную, что на ней отчетливо проступали синие жилки. Целый год до того, как сестра явилась к ней во плоти, почти каждую ночь, закрыв глаза, Отам видела перед собой эту женщину. В грезах ее не было никакой эротики, но они были чрезвычайно обольстительны. Она знала, что у Дори есть для нее какое-то предложение, хотя, какое именно и когда это случится, ей было неизвестно.

Когда наконец сестра Дори явилась в ее дом, Отам заглянула в это удивительное лицо и увидела в нем свое будущее. Она пришла вместе с многочисленными родичами матери Отам, которые принимали ее в некотором роде за монашку, но Отам сразу все поняла. Она ни слова не говорила о Христе, а уж тем более о том, как хорошо быть Его невестой, да и поведение ее трудно было назвать благочестивым, но, странное дело, никто не замечал ее эксцентрических выходок. Никто, казалось, вообще не обращал на нее внимания и не говорил о ней. Интересно, думала Отам, замечал ли кто ее вообще?