Флэнн О'Брайен - Третий полицейский

— Я грабитель, — сказал он темным голосом, — грабитель с ножом и с рукой, могучей, как рычаг мощной паровой машины.

— Грабитель?! — воскликнул я. Мои предчувствия подтвердились.

Спокойно тут. Не рискуй.

— Сильной, как блестящие подвижные инструменты в прачечной. И убиваю я по-черному. Каждый раз как ограблю человека, тут и пристукну насмерть, потому что нет у меня уважения к жизни ни капли. Если убью достаточно людей, в мире на всех останется больше жизни, и тогда, может быть, мне удастся прожить тысячу лет, и в шее у меня не будет стариковского треска, как только стукнет семьдесят. У тебя есть с собой кошель?

Скажись нищим и нуждающимся. Проси денег взаймы.

Это будет нетрудно, ответил я.

— У меня совсем нет денег, ни монет, ни соверенов, ни банковских переводов, — отозвался я, — ни ломбардных билетов, ничего, что можно продать, никаких ценностей. Я такой же бедняк, как и вы, и думал попросить у вас два шиллинга в помощь, на дорогу.

Теперь, сидя и глядя на него, я уже чувствовал себя более нервным, чем раньше. Он спрятал трубку и вынул длинный крестьянский нож. Он рассматривал его лезвие, пуская им зайчики.

— Даже если денег у тебя нет, — проквохтал он, — я возьму твою жизеньку.

— Послушайте, я вам сейчас что-то скажу, — возразил я строгим голосом, — грабежи и убийства запрещены законом, и, кроме того, моя жизнь мало что добавит к вашей, потому что у меня в груди хворь и через шесть месяцев я точно буду мертв. Кроме того, во вторник у меня в чайной чашке стоял вопрос о черных похоронах. Вот послушайте, как я кашляю.

Я выдавил из себя сочный лающий кашель. Он пронесся по окрестной траве, как бриз. Тут я подумал, что, может быть, было бы неглупо быстренько вскочить и дать стрекача. Это, по крайней мере, простой выход из положения.

— И еще у меня есть одно свойство, — прибавил я, — часть меня сделана из дерева, в ней вообще нет ни капли жизни.

Хитрый человек издал крики удивления, вскочил и осыпал меня взглядами неописуемой хитрости. Я улыбнулся ему и задрал левую штанину, чтобы показать свою древесную голень. Он осмотрел ее внимательно и провел твердым пальцем по ее грани. Потом он очень быстро сел, спрятал нож и снова достал трубку. Все это время она горела у него в кармане, судя по тому, что он стал курить ее без промедления, и через минуту у него уже было изготовлено так много синего дыма и серого дыма, что я решил, что на нем загорелась одежда. Между дымом мне было видно, что он бросает в мою сторону дружелюбные взгляды. Через несколько мгновений он заговорил со мной сердечно и тихо.

— Я тебе не сделаю ничего плохого, человечек, — сказал он.

— Наверно, я подхватил хворь в Маллингаре, — пояснил я. Я знал, что завоевал его доверие и что теперь опасность насилия миновала. Тут он проделал штуку, от которой я оторопел. Он задрал собственную обтрепанную штанину и показал мне свою левую ногу. Она была гладкая, красивой формы и довольно толстенькая, но и она тоже была сделана из дерева.

— Странное совпадение, — сказал я. Теперь я воспринял причину внезапной перемены его отношения ко мне.

— Ты миляга, — отвечал он, — и я твою личность пальцем не трону. Я капитан всех одноногих мужчин в стране. До сих пор я знал их всех, кроме одного — тебя собственной персоной, — а теперь и этот один — мой друг в том же смысле. Если на тебя кто косо посмотрит, я вспорю ему брюхо.

— Это очень дружелюбный разговор.

— Открытый настежь, — сказал он, сделав широкое движение ладонями. Если когда-нибудь попадешь в беду, пошли за мной, и я спасу тебя от этой женщины.

— К женщинам у меня нет никакого интереса, — сказал я с улыбкой. — Скрипка — предмет более подходящий для развлечения.

— Не важно. Приведет тебя в замешательство армия или собака, явимся мы со всеми одноногими и станем пороть животы. Мое настоящее имя — Мартин Финнукан.

— Имя подходящее, — признал я.

— Мартин Финнукан, — повторил он, вслушиваясь в свой голос, как будто слушал прекраснейшую музыку на свете.

Он откинулся назад и по уши наполнился темным дымом, а когда уже чуть не лопнул, то снова выпустил его и спрятался в нем.

— Скажи мне вот что, — сказал он наконец. — Есть ли у тебя дезидератум?

Я не ожидал такого своеобразного вопроса, но ответил на него достаточно быстро. Я сказал, что есть.

— Какой это дезидератум?

— Найти то, что ищу.

— Это красивый дезидератум, — сказал Мартин Финнукан. — Каким путем ты его осуществишь или доведешь до зрелости его мутандум и приведешь его в конечном итоге к удовлетворительной фактичности?

— Путем посещения полицейского участка, — сказал я, — и обращения к полицейским с просьбой указать мне, где он. Может быть, вы могли бы меня научить, как добраться до участка оттуда, где мы сейчас находимся?

— Таки может быть, — сказал господин Финнукан. — А ультиматум у тебя есть?

— У меня секретный ультиматум — ответил я.

— Я уверен, что у тебя отличный ультиматум, но не стану просить тебя мне его огласить, раз ты считаешь его секретным.

Он выкурил весь табак и курил теперь самое трубку, судя по ее недовольному запаху. Он засунул руку в карман у паха и вынул круглый предмет.

— Вот тебе соверен на счастье, — сказал он, — золотой залог твоей золотой судьбы.

Я ответил ему, так сказать, золотым «спасибо», но заметил, что данная им мне монета была ярко блестящим пенни. Я осторожно положил ее в карман, как будто она высоко ценилась и была очень дорогой. Я был доволен тем, как разобрался с этим эксцентричным, странно говорящим членом братства деревянной ноги. У дальнего края дороги текла речушка. Я встал, посмотрел на нее и стал глядеть на белую воду. Она ворочалась на каменистом ложе, прыгала в воздух и возбужденно торопилась за поворот.

— Участок на этой же самой дороге, — сказал Мартин Финнукан, — я оставил его позади милю назад этим же сегодняшним утром. Ты его обнаружишь в том месте, где река бежит прочь от дороги. Глянешь — увидишь жирную форель в коричневых курточках, возвращающуюся в этот час от участка, потому что она ходит туда каждое утро на отличный завтрак, достающийся ей из помоев и отбросов двух полицейских. Но ужинают рыбы в противоположном направлении, где у человека по имени Макфитерсон хлебная лавка в деревне из домов, стоящих тылом к воде. Три хлебных фургона у него и запряженная собакой легкая повозка для высокой горы, и он наезжает в Килькишким по понедельникам и средам.

— Мартин Финнукан, — сказал я, — отсюда до места, куда я направляюсь, мне нужно продумать сто две трудных мысли, и чем скорее, тем лучше.

Он посылал мне наверх дружелюбные взгляды из дымной канавы.

— Красивый ты человек, — сказал он, — удачи твоей удаче, и не ввязывайся в опасность, не послав мне осведомления.