Олег Лукошин - Коммунизм

Утром третьего дня мне, наконец, позвонили. Был это не Горбунов, а какой-то неизвестный человек, и слова его оказались неожиданными. Он не сообщил о начале операции, а предложил поехать вместе с сотрудниками органов госбезопасности в морг. На опознание.

— За вами заедут, — сообщил он.

— Подождите, подождите! — запротестовал я. — Вы что-то напутали. Соедините меня с полковником Горбуновым, у меня к нему важный разговор. Мы должны начать с ним операцию по захвату террористов.

— Операция уже проведена. Вам необходимо опознать трупы.

Я обомлел. Как проведена? Кто отдал приказ? Что за гнусное надувательство?

На Горбунова, который встретил меня в морге, чуть не накинулся с кулаками.

— Да как вы могли! — выговаривал я ему всю злобу. — Так кинуть! Так вы что же, воспользовались моей информацией и сделали всё без меня!? А как же заседание в оперативном штабе, как же планирование операции?

— Успокойся! — довольно жёстко одёрнул меня тот. Оказывается, он был уже со мной на «ты». — Мы действительно хотели действовать по первоначальному плану, но на следующий день провели ещё одну планёрку. И всё изменили. Вариант с подсадной уткой не подходил.

— Почему? — не понимал я. — Ведь я стал у них своим.

— Ты ушёл из дома. Избил отца. Где гарантия, что они про это не узнали? Твоя сестра Даша — близкая подруга Стрекозы. Вероятность того, что террористы осведомлены о твоём срыве, крайне высока. Мы не могли рисковать твоей жизнью.

— Да не было никакого риска, — уже спокойнее, но ничуть не горше говорил я. — Я бы всё объяснил, появись необходимость.

— К тому же сомнения возникли и на твой счёт. Вдруг твой визит в КГБ — часть хорошо спланированной операции террористов?

— А, вот с этого бы и начинали! Вы не поверили мне.

— Мы поверили тебе.

— Но не полностью! С фигой в кармане.

— Это наша работа. Мы должны принимать во внимание все варианты.

— И что же показала ваша операция: я не часть террористического плана?

— Виталий, — проникновенно произнёс Горбунов, опуская руку на моё плечо, — лично я никогда в тебе не сомневался. Ведь ты человек со стержнем. Но ты должен понимать, что не всё делается и будет делаться по твоему хотению. Спецслужбы — это жёсткая система. Она не терпит самовольства, ей надо подчиняться.

Мы шли по длинному коридору в помещение с трупами. Я, Горбунов, ещё двое.

— Наверняка захват прошёл не так как надо! — бросил я в сердцах. — Так всегда бывает, когда отступаешь от первоначального варианта. Среди ваших людей есть жертвы?

— Увы, есть. Но они знали, на что идут. Захватов, кстати, было несколько. Всех брали по одному.

— А бандиты? Они все уничтожены?

— К сожалению, нет. Антон Самохин по прозвищу Гарибальди от нас ускользнул. Игорь Камольцев, он же Пончик, и Виктория Снежкина, она же Негритянка, застрелены. Наталья Кислицина, Стрекоза, покончила жизнь самоубийством.

Я не дрогнул. Не моргнул даже. Ноль эмоций. Молодец!

— Живым взят лишь Никита Костиков. Как ты и предполагал, он оказался связан с террористами. Сейчас даёт признательные показания. Впрочем, насколько можно судить, он знал очень мало и лично в терактах не участвовал. Некто Арсений Брызгалов, которому ты отводил роль звеньевого в КОМКИ, по аналогии с Россией, в Советском Союзе не рождался. Да, вот так, — заметив моё недоумение, пожал плечами Горбунов. — Арсениев Брызгаловых у нас хватает, но они не двойники твоего Брынзы. Совершенно другие люди.

Вот ведь, гнида удачливая! Там нагадил, а здесь умудрился не родиться. Везунчик, мать твою! Надо было всё же порешить его в России. На бизнесмена Сидельникова нет надежды.

Они лежали в ряд под белыми простынями. Почему-то пятеро.

— А ещё двое? — кивнул я.

— Случайные жертвы, — повёл бровями Горбунов. — Без них тоже не обошлось.

Никто из медперсонала снимать простыни с лиц убитых не собирался. Открывший нам дверь санитар топтался в стороне. Я задирал ткань самостоятельно.

— Да, это Бело… Негритянка.

— Да, это Пончик.

— Да, Стрекоза.

Я был спокоен, абсолютно спокоен. И очень радовался этому обстоятельству. Стержень внутри, стержень спасает от эмоций.

Одна предательская мыслишка где-то на периферии сознания всё же вылезла на поверхность. «Вот и снова я тебя убил» — холодно, бесстрастно пронеслась она по закоулкам осмысленности и затихла, придавленная и уничтоженная моей волей.

Я сильный. Я могу и без тебя. Я даже знать не хочу, была ли ты на самом деле беременна.

Вечер выпускников Высшей школы КГБ имени Феликса Эдмундовича Дзержинского проходил в шикарном московском ресторане «Прибалтика». Шёл июль 2029-го года, лишь несколько дней как завершились государственные экзамены, будущее манило новыми ожиданиями, светлыми перспективами и увлекательной, ответственной работой.

К шести вечера в ресторан стали подтягиваться выпускники. Отутюженные костюмы, яркие галстуки, выбритые щёки. В основном — с жёнами и подругами.

— Эй, слушай, дорогой, почему без прекрасной половины? — ещё издалека махал мне рукой Нодар. Однокурсник, сын министра внутренних дел Грузинской ССР. Хороший парень. За локоть, вся нарядная и цветущая, его держала молодая жена — балерина Большого театра.

— Да страшно, друг! — отозвался я с улыбкой, хотя все эти вопросы уже начинали надоедать. — Вдруг отобьёшь.

— Ай, знаешь, хорошо, что боишься! — рассмеялся Нодар. — Перед кавказскими мужчинами устоять невозможно. Вот у Регины спроси, она подтвердит.

Регина смущённо понурила взор. Симпатичная. Рад за Нодара. За всех рад — за себя особенно. Лейтенант… есть что-то твёрдое, основательное в этом слове. Должно быть, именно к этой основательности я и стремился всю жизнь.

Днём в актовом зале нам вручали дипломы об окончании учебного заведения и удостоверения о присвоении офицерского звания. В президиуме заседал весь цвет Госбезопасности — старые, прожжённые волки, за плечами которых огонь, воды и пороховые газы деятельной службы на благо советского государства. Благородная седина, элегантная выправка — любо-дорого посмотреть на живых легенд разведки. Приехал и партийный босс — первый секретарь Московского городского комитета КПСС, член Политбюро ЦК КПСС Григорий Явлинский. Никого значительнее не прислали. В кулуарах на эту тему язвительно перешёптывались: не в почёте, мол, ныне органы Госбезопасности, положили на них партийные шишки. Эх, был бы жив Романов… О тщательно скрываемой от широкой общественности смерти генерального секретаря у нас говорили в открытую, правда шёпотом.

Но праздник есть праздник и даже не в меру либеральным коммунистам из Политбюро его не испортить. Торжественно зачитывал ведущий церемонии, ректор Высшей школы имена выпускников: под гром аплодисментов поднимались мы, гордые и смущённые, на сцену, чтобы получить заветные корочки.