Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта

Повязки-то разные у нас на головах но мать-то одна мать-то одну дает человеку Аллах…

Хусейн мальчик ты младший а младшим всегда надо уступать…

И я всегда отдавал тебе свою бухарскую халву а теперь моя

жизнь твоя стреляй стреляй пока не пришла наша мать пока я бросил в пыль свой автомат…

…А вокруг колыбели мазанки кибитки Хасана и Хусейна бе-лопенно безвинно неоглядно стоят хлопковые поля…

Ай какой урожай созрел в гражданскую войну а его некому убирать собирать…

Ай сколько тут белоснежных саванов кафанов уродилось плещется томится на кустах…

…Яблоко ушло в реке

Форель златокрапчатая притихла в рассыпчатом серебре ручья

…А за дувалом кротко ждет улыбчивая мать

Мальчики вы где?..

Хасан и Хусейн …

Я один тут…

Я Хусейн…

Безвинная кишлачная косая глиняная полузабытая полуразрушенная мечеть Ханакаи-Хазрат…

И одинокий лазоревый путник на вечереющей хиссарской дороге дороге дороге…

Кто ты дервиш?..

Кто ты путник в ласковой лазоревой кочующей пыли пыли пыли?..

Друг! давай зайдем в вечереющую мреющую в неоглядном слезном поле кишлачную богову убогую мечеть мечеть мечеть

И там помолимся бездонному Аллаху

И хоть на миг друг друга кровно пожалеем да полюбим примем словно братья братья братья

А потом выйдем разойдемся в поле сонном ворожащем под ледовыми нечеловечьими Плеядами

И вновь чужие дальние прощальные немые безоглядные…

…А в поле дальнем Чингисхана стрелы реяли

А в поле нынешнем лютуют веют пули

В бессмертном поле смертны скоры пули убивают смертных человеков…

И!..

И!

Стрела летела и пела вольная в вешнем веселом небе небе

небе

Человек шел и пел в вешних травах младенческих

колыбельных лепетных

А потом они встретились

А теперь оба лежат недвижно в травах безвинно втуне

веющих веющих веющих

Господь зачем была эта встреча? стрелы и человека?

пули и человека?..

Господь кому теперь травы веют?..

Невеселые…

…А в поле дальнем добром птичьи стрелы реяли певуче А стрела чаще ранила чем убивала

А стрела добрее пули…

Дервиш сказал:

— В детстве я часто восходил на высокую гору Кондару с кишлачными друзьями своими — там росла на самой вершине тысячелетняя святая чинара под которой покоилось древлее кладбище мазар давнозабытых шейхов варзобских

Этих давнопочивших смиренных шейхов высокогорных высокобожественных живые люди уже забыли и они одиноко тлели в каменистой земле высокогорья…

И от дождей и оползней их святые кости иногда выходили из земли и я вновь предавал их земле вместе с ржавыми землистыми наконечниками ветхих истлевших стрел…

…О Аллах! откуда тут стрелы?..

Из каких веков?..

А тысячелетняя чинара — надгробный памятник зеленый мавзолей стояла над усопшими шейхами и веяла нежно и печально как матерь над свежей могилой сыновей своих убитых в гражданской родовой резне войне…

А тысячелетняя чинара росла на самой вершине горы Кон-дара над бездонной пропастью…

И мои друзья отроки страшились влезать на вершину ее но я влезал на самую высокую ломкую свежую ветку…

И оттуда со сладким замираньем содроганьем глядел на необъятные переливчатые хребты нагорья гиссарские рамитские и дальные иные грезились струились перед моими младыми орлиными глазами…

…Однажды в декабре выпал богатый горный снег но я хватаясь за кусты вечнозеленой арчи (ничего нет в мире свежей и прекрасней запаха высокогорной арчи в свежевыпавшем альпийском снегу!) поднялся на вершину горы Кондары и увидел родную свою тысячелетнюю чинару — мавзолей усопших горестно забытых шейхов варзобских…

Тогда я по мраморным ледяным ветвям снежной чинары скользя цепкими ногами и руками забрался на самую высокую ветвь чинары и тут замер от неизъяснимой дивности открывшейся моим тленным очам очам очам…

…Было раннее утро было раннее горное слепящее юное солнце был первый жемчужный алмазный альпийский горный снег на горах и бесконечные дальние хребты ущелья нагорья струились курились дымились от необъятных снегов снегов снегов

Словно кипень первоснежья лежала переливалась алмазной белизной необъятная страна гор гор гор…

Регарские гиссарские близкие нагорья нестерпимо сияли ослепляли снежной парчой переходили в дальные зеркальные вершины заилийского Ала-тоо и далее стояли алмазы неслыханные кристаллы нерукотворные пирамиды Памира и Тянь-Шаня — бриллиантовые неоглядные хранилища снежных алмазов…

Господь! неслыханны невиданны алмазные россыпи Твои!..

Ййиии…

Да!..

И я ясно увидел как в дальнем потаенном ущелье дымчато чёрная горная волчица облизывала новорожденных сизых слизистых волчат а волк гнал по тянь-шаньскому леднику стадо винторогих скалистых козлов-нахчиров…

Да!..

Была лилась сияла утренняя хрустальная чистота и тут я явственно, словно на соседней горе, объятой алмазными снегами, увидел за необъятно бездонно дальными плывущими горами молодую изумрудную монгольскую синьцзянскую что ли такла-маканскую что ли гобийскую что ли степь молодых только что явившихся трав…

И в травах немо недвижно мучительно стояли монгольские тюмени необозримые низкие конницы…

А у кочевого шатра ханского на снежной алмазной словно обсыпанной этими свежими снегами чуткоухой кобылице ахалтекинской узколикой дивноглазой сидит недвижно Хакан в алом халате-дэле с рубиновыми травяными пуговицами…

И рысьи роящиеся его волчьи янтарные очи очи лисьи близкие! близкие! — я даже слышу дыханье их и вижу два узких костра в зрачках их! — глядят на меня через все снега всех нагорий свежеалмазных горящих от раннего родного утомчивого солнца…

Глядят на меня очи Хакана Чингисхана!..

Они молят меня:

— Мальчик! позови кликни меня с тысячелетней чинары!..

И я сразу тронусь содвинусь к тебе вместе с нетерпеливыми роящимися тюменями моими и два святых костра от зрачков моих перекинутся на грешные селенья града на земли твои и станут тысячами костров!

Айххххх! Урря! Орря! Урррангх!..

Иль не видишь как заждались заблудились застоялись кровяные гонные конницы мои?..

Дай мне знак! зрак! и сотронутся как водопады! как камнепады! как сели ползучие! святые конницы освободительницы хмельные мои…

Мальчик позови меня!..Рукой только с чинары мне махни!..

А иначе я пущу ореховую тугую безумную молниеносную огненную стрелу мою..

И она впадет влетит в тебя спалит тебя и ты с горящей чинары в пропасть бездонную полетишь а ты не орел беркут холзан а ты человек а ты падешь в пропасть а не в облака воспаришь…