Вячеслав Козачук - Пациент

Кайф — состояние сугубо индивидуальное. Одни млеют, когда меццо-сопрано берет фа третьей октавы, у других холодок по спине при взгляде на тибетские пейзажи Рериха-старшего, третьи тащатся от дешевого шмурдяка, особенно, в больших количествах, четвертые… ну и так далее.

С моим школьным другом Ларкой Красовской — в девичестве, разумеется, после двух её замужеств запомнить нынешнюю фамилию я никак не могу — мы ловили кайф от общения за пивом. Видимо, сразу нужно уточнить, меня Лара тоже воспринимала исключительно как подругу. Я был в курсе её всех семейных дел, знал о всех любовниках и любовницах, а иногда она делилась такими интимными подробностями, что мне даже как-то крайне неловко становилась. Но Ларка, ничуть не смущаясь — наверное, подобный цинизм — профессиональная особенность медиков, продолжала время от времени посвящать меня в свои постельные, да и не только, нюансы. Впрочем, иногда она прибегала к моей помощи как мужчины, в первую очередь, когда дело касалось электрики. Все-таки в КПИ давали неплохое образование… И в отличие от меня, поменявшего в девяностые годы чуть ли не с десяток профессий, своей Лара оставалась верна — как начала чинить зубы после мединститута, так и продолжала двигаться по этой стезе. Тем более что второй муж оставил ей не только дочку, но и небольшой стоматологический кабинет, позволявший без проблем растить детей, да еще и родителям-пенсионерам помогать.

В тот раз наш трёп под пивное возлияние очень плавно перешел на одновременно грустные и смешные воспоминания о том, кто и как выживал в середине девяностых. Внезапно Ларка хрюкнула, чуть не поперхнувшись, и залилась так, что сидевшие за другими столиками оглядываться начали. Отсмеявшись, спросила:

- Помнишь, я когда-то работала в частном кабинетике в больнице на Батыевой горе? Ты ко мне сына туда привозил…

Я с уверенностью подтвердил. Действительно, мне неплохо запомнился тот стоматологический кабинет, размещавшийся в какой-то пристройке на отшибе больничной территории.

- Никогда я тебе не рассказывала об этом случае, все как-то повода не было. А тут в памяти всплыло…

Было это году в девяносто пятом, может, в девяносто шестом… Нет, скорее в девяносто пятом… Хорошо помню, весной это было… Приходит как-то ко мне барышня. Вся в коже, на каждом пальце по золотому кольцу, на шее аж три цепи из золота турецкого, одна другой толще, здоровенные до плеч золотые серьги, а на шее безумной расцветки платок…

- Как я понимаю, Ларчик, она совершенно не в твоем вкусе, — перебил я.

- Именно, — подтвердила она. — Слишком вульгарна.

Спрашивает меня эта «металлистка»: наращиваем ли мы зубы. Ну я ей и отвечаю, что да, дескать, реставрируем… И предлагаю ей сесть в кресло для осмотра.

И тут она ошарашивает: «А это не мне нужно наращивать, а собачке моей».

Серёжа! Я ушам своим не поверила! Переспрашиваю её: «Кому-кому?»

А она невозмутимо так подтверждает: «Песику моему. У него, б…, от рождения верхние клыки коротковаты, поэтому его на собачьих выставках бракуют. А я за него, … его мать, семь косых в баксах отвалила. Владельцы его мамаши — мать их так-перетак — медалями звенели, дипломами трясли, а в результате бракованного п…ка подсунули».

Да вообще-то, отвечаю ей, мы зубы людям лечим, а она мне: «Да какая вам на хрен разница! Зубы они и есть зубы…» И тут же предлагает мне по двести долларов за каждый клык.

Ты ж помнишь, какие у нас тогда зарплаты были, а тут такая несусветная сумма. Подумала я, поколебалась, да и согласилась — жадность обуяла. Но я же полагала собачка небольшая, а это, как выяснилось, доберман-пинчер! Я вообще псин побаиваюсь, а таких здоровых — тем более. Начала отказываться, а собачница решила, что я цену набиваю, и предложила по триста за клык. Короче, сговорились мы.

Назначила ей дату, причем на вечер, когда темно, ведь, не дай бог, кто увидит — все! Считай, бизнес можно сворачивать… Всех записанных клиентов-пациентов обзвонила, наврала что-то про ремонт оборудования и перенесла на другой день.

Приводит барышня своего песика. Как глянула на него, так и обомлела: здоровенный кобелина, да еще какой-то нервный, дерганый. То ли его обстановка испугала, то ли по характеру такой… Мечется он по приемной, стулья сшибает, хозяйка его за поводок еле удерживает.

И как, спрашиваю её, мы будем вашему псу зубы исправлять? Он же нас всех тут мигом перегрызет… А она мне и заявляет: «Ну так придумайте что-нибудь… Вы же врач, а не я».

Посоветовались мы с Людой — может, помнишь, была у меня медсестра, беленькая, симпатичная, фигурка модельная, она раньше в реанимации работала — и решили ему наркоз дать. Он уснет, мы ему пасть раскроем и сделаем все, что нужно.

Вкатили ему сначала три кубика теопентала натрия. Подождали минут десять, а тому все нипочем, как суетился, так и продолжает. Ещё два кубика — никакого эффекта! Затем опять два кубика, и, наконец, уснул доберман.

Мы его втроем еле на стол взгромоздили. Такой тяжеленный гад оказался! Работаем потихоньку, все идет как обычно. Первый клык сделали без проблем, аж самой понравилось. Второй заканчиваю, чуть-чуть дошлифовать осталось, и тут моя Люда верещит перепуганно: «У него пульс падает!». Хозяйка как услышала тут же по стеночке и сползла тихонько. Кого в первую очередь спасать?!

Я к этой барышне кинулась, Люда собаку реанимирует…

Собачница первая оклемалась, и как взревет благим матом: «Вы мне, вашу мать…, собаку угробите!..» И начала истерику закатывать! То ли ее успокаивать, то ли собаку вытаскивать…

А в этой больнице реаниматологом работал мой однокашник Олег Волошенко. Я к телефону — ему звонить, слава богу, он на месте оказался. Олег, кричу, выручай! У меня тут пациент дуба дает!

Прибегает через пару минут Олег: «Ну, где тут твой кандидат в жмурики?» Я ему на добермана показываю. Олег аж взбеленился: «Ты что, Ларка, охренела! Я же не ветеринар…»

Уговорила все-таки его. Втроем мы кое-как пса откачали.

Какие уж тут клыки… Нужно барышню вместе с псом выпроваживать, а кобель на лапах не стоит, все лечь норовит. Понятное дело, после такой дозы наркоза…

Вызвали такси и вчетвером на какой-то клеенке добермана до машины дотащили, загрузили.

Если честно, я здорово перетрухала, поэтому мы с Людой к собачнице домой поехали. Кое-как пса из такси выволокли, на пятый этаж без лифта с тремя передышками занесли. И всю ночь напролет над доберманом дежурили — пульс измеряли, давление контролировали, стимуляторы кололи… Но все обошлось. Утром он встал, воды полакал и на улицу запросился. Ну а мы с Людой после бессонной ночи на работу поехали. От усталости с ног валились. Как мы с ней весь день отработали и не напортачили – до сих пор удивляюсь…