Даниель Жиллес - Под сенью благодати

— Ярмарки, — сказал он, — и вид веселящейся толпы всегда повергают меня в уныние. То, что заставляет других смеяться, у меня вызывает желание плакать. Странно, не правда ли?

Сильвия улыбнулась ему, но улыбка эта была не такая, как всегда, и веки ее на этот раз не затрепетали.

— Тебе тоже грустно, моя маленькая Сильвия, но по другой причине. Ты уверена, что я не могу тебе помочь?

— Ты славный, Бруно, — сказала она, взяла его за руку и погладила. Слегка поколебавшись, она добавила: — Я не хотела тебе об этом рассказывать, но, пожалуй, ты должен знать о том, что произошло. Мы с Юбером повздорили сегодня утром. Ты меня знаешь: я вспыльчива, раздражительна. Он до того возмутил меня своими несправедливыми упреками, что, потеряв рассудок, я швырнула ему в голову кофейник, который держала в руке. Кофе брызнуло и обожгло ему подбородок. Ты, наверно, заметил пластырь. Нелепо и неприятно, правда?

Она перестала улыбаться и, не выдержав полного нежности взгляда Бруно, опустила голову. Она стояла, прижав к груди смешную тряпичную куклу, которую Жорж получил в качестве премии в тире. Неужели эта тихая девочка могла?..

— А из-за чего вы повздорили? — спросил он. — Как всегда, из-за этих дурацких денег? Или…

— Из-за денег… и еще из-за кое-чего, — нерешительно ответила она. — Ты помнишь наше намерение поехать в июле всем вместе недели, на две к морю? Я и раньше говорила об этом с Юбером, и он, казалось, был согласен, но сегодня утром, когда я сказала, что уже написала и попросила оставить за нами виллу, он вдруг взорвался. Он упрекнул меня в том, что я думаю только о развлечениях и… всюду таскаю тебя с собой…

— Я догадывался об этом, — сказал Бруно. — Да, я чувствовал, что между вами что-то произошло и что я в какой-то мере к этому причастен. Он, конечно, считает, что я слишком внимателен к тебе, что я…

Им пришлось замолчать, так как громкоговорители снова принялись орать на всю площадь. Сильвия смотрела на него так ласково, словно хотела его поцеловать. От волнения слезы обожгли ей глаза.

— Особенно ты должен остерегаться Милорда, — сказала она, подойдя совсем близко к Бруно. — Он ненавидит тебя: это он настраивает против тебя Юбера, потому что сам Юбер человек вовсе не злой.

Из «Дворца вселенских чудес» стали выходить зрители. Сильвия заметила в толпе светлую фетровую шляпу Милорда, возвышавшуюся над беретами и кепками. Еще оставалось время, сказать несколько слов на ухо собеседнику.

— Запомни, Бруно: все это, собственно, не имеет никакого значения. Я люблю тебя, очень люблю — это главное. И, что бы ни случилось, я буду всегда счастлива, пока ты со мной.

В эту минуту к ним подошли остальные мужчины, и они все вместе завершили обход аттракционов. Жорж не хотел уезжать с ярмарки, не покатавшись на автоскутере, но перед аттракционом было много народу, и им пришлось стоять в очереди. Бруно, взволнованный только что услышанным, даже и не пытался сесть в одну машину с Сильвией, — он видел, как Сильвия села в красный автомобильчик, куда вслед за нею с трудом втиснулся Юбер, которому пришлось прижать свои длинные ноги к самой груди. Бруно объединился с Жоржем, а Милорд, боясь испортить костюм, воздержался от катания и, облокотясь о барьер, стал дожидаться их в толпе зрителей.

Жорж завладел рулем и с видимым удовольствием пустился на поиски приключений. Он заметил автомобиль, в котором сидели две девушки, и принялся энергично их преследовать. Ему удалось несколько раз стукнуть их машину, и, когда удар получался особенно сильным, это вызывало у него веселые взрывы смеха. Девицы, раззадорившись, стали в свою очередь преследовать его, но он ловко уклонялся от их ударов и, отъехав на безопасное расстояние, иронически помахивал им рукой. Оглушенный шумом и криками, Бруно сидел в машине и не принимал участия в игре. В голове у него звучали слова, услышанные в течение дня, — они исчезали, снова появлялись, сливались в своеобразную песенку. «Всегда одевались в черное в мои времена крестьяне, — говорил Милорд, — а теперь у них денежки, видать, завелись в кармане». «Деньги и еще кое-что», — вздыхала Сильвия. «До чего же удивительна эта женщина-змея, — вторил ей Юбер, — кожа в клеточку расчерчена, как лягушка, зелена».

Особенно сильный удар заставил Бруно повернуть голову. Он увидел Юбера, который, нанеся удар, поворачивался к ним другим бортом. Юбер смотрел на Бруно и громко смеялся; одной рукой он обнимал за плечи Сильвию, другой управлял машиной. Жорж тотчас ринулся преследовать брата, Бруно же интересовала только рука, лежавшая на плечах Сильвии, он не мог оторвать от нее глаз. В голове опять зазвучала какая-то нелепая песенка:

Наконец автомобильчики перестали носиться по площадке; Бруно вылез, отказавшись ехать по второй раз. Он облокотился о балюстраду возле Милорда.

— Чрезвычайно удобное место для наблюдений, заметил тот, — оно ниже площадки, и, когда амазонки с развевающимися юбками мчатся, спасаясь от преследований Жоржа, можно увидеть много интересного.

Кстати, когда два часа спустя Тианжи вместе с Бруно зашли в ресторан-дансинг, решив провести там вечер, они вновь увидели амазонок. Мест было приятное: из садика, расположенного террасами на вершине самого высокого холма, недалеко от статуи маршала Фоша, открывался вид на равнину Фландрии, затянутую синеватой дымкой, сквозь которую, по мере того как смеркалось, проступали огненные точечки. Народу было много — мужчины сидели без пиджаков и вели себя довольно шумно. При свете фонариков танцевали парочки, в темных углах целовались. Усталых и злых официантов приходилось окликать по десять раз, чтобы подозвать к столу.

Проследив за своими амазонками и увидев, что они обосновались за соседним столиком, Жорж пригласил наиболее эффектную из них танцевать. Бруно безразличным взглядом наблюдал за их передвижением по площадке, как вдруг, к своему удивлению, заметил возле них Милорда с Сильвией. Он понял, что остался наедине с Юбером, и ему стало не-по себе. Делая вид, будто его интересуют танцующие парочки, он исподтишка рассматривал своего соседа, пытаясь решить вопрос, ненавидит он его или нет.

Юбер много пил в тот вечер; лицо его побагровело, на ухо свисала длинная прядь волос, он смотрел прямо перед собой и неизвестно чему улыбался. Прищурившись, чтобы дым от сигареты, приклеившейся к губе, не мешал смотреть, он, казалось, не замечал тягостного молчания, которое все сильнее и сильнее действовало Бруно на нервы. Время от времени Юбер рассеянно подносил руку к кусочку пластыря, прилепленному на подбородке. Возможно, он подсчитывал в уме произведенные за день расходы, так как уже дважды доставал из кармана записную книжечку и вписывал в нее длинные колонки цифр. Да, Бруно ненавидел его и, несмотря на все, что, говорила ему Сильвия, не испытывал к нему никакой жалости.