Юсуф ас-Сибаи - Добрейшие люди

Много радости вселяет в души супругов флейта дяди Бихниса, несмотря на весь шум, который она производит. Однажды жена сказала своему мужу, когда они вместе сидели за обедом:

— Эта флейта напоминает мне радостные вопли женщин на нашей свадьбе. Можно сказать, дядя Бихнис каждый день нам устраивает новую свадьбу.

Такова была жизнь двух супругов. Шла она неспешно, как лодка, что тихо и спокойно движется по воде. Ни штормы, ни ураганы не сотрясают ее. Лишь легкий ветерок довольства и невзыскательности тихо и мягко движет лодку, направляя по прямому и ровному руслу, в котором нет преград, пока она безо всяких повреждений не достигнет мирно и уверенно предначертанного ей конца.

Может ли писатель среди таких довольных жизнью людей встретить героев для своих произведений? Может ли он найти в их жизни предмет для повествования?

А почему бы и нет? Последуем за их челном, движущимся спокойно и мягко, без бурь и ураганов, и попытаемся достигнуть вместе с ним предначертанного конца.

Глава семьи сидит безвыходно на своем обычном месте, размеренно поднимая и опуская руку с молотком, и стучит им, как машина. Хозяйка дома в своей кухне энергично накачивает примус, чтобы сварить кастрюлю бамии, в то время как дядя Бихнис дует в свою флейту, испуская налево и направо радостные вопли…

Приходит темнокожий человек с маленьким шкафом на спине, ставит его на землю перед домом и стучит в дверь. Мастер Ибрагим оставляет табуретку, бросает молоток и встает посмотреть, кто стучит. Через несколько мгновений он уже помогает этому человеку втащить шкаф в прихожую.

Шкаф был частью дорогого гарнитура из очень прочного дерева, искусной работы, весь украшен тонкой резьбой с виньетками. Слуга, который принес шкаф в мастерскую Ибрагима, сказал ему, что шкаф принадлежит его хозяину Заки-беку Гуда и что последний желает, чтобы были починены полки и приделана отломанная ножка. После этого он встал и ушел, предварительно договорившись с Ибрагимом о стоимости ремонта.

Ибрагим постоял немного, разглядывая шкаф. Такая ценная вещь еще никогда не попадала к нему в руки. Он стал ощупывать резьбу, которой был покрыт шкаф, как ощупывают мавзолей. Его захватили точность работы и искусство мастера.

С этого события прошло несколько месяцев. Однажды, пообедав вместе с женой, он не спустился один в мастерскую, чтобы, как обычно, заняться работой, а взял мягко жену за руку и повел за собой, попросив спуститься вместе с ним, поскольку он хочет кое-что показать ей…

Женщина долго стояла, рассматривая шкаф тонкой и аккуратной работы, покрытый замечательной резьбой, и, наконец, спросила изумленно:

— Разве ты еще не отдал его хозяину?

— Да что ты! Конечно, отдал.

Женщина вопросительно покачала головой, не зная, как это понимать. Ибрагим сказал:

— Им я отдал их шкаф. А тот, что перед тобой, это наш собственный. Мы его хозяева. Это же я его сделал, сам.

Женщина от удивления открыла рот. Она подошла к шкафу, растерянно ощупала его и спросила:

— Это ты сделал его? Ты один? Весь шкаф целиком?

Губы мужчины раздвинулись в довольной улыбке. Он пробормотал в ответ:

— Да, я один… Весь его сделал, целиком… Ну и как? Что скажешь?

— Удивительно!..

Он отнес шкаф наверх. Платья покинули сундук и перекочевали в шкаф, который занял почетное место в спальне, озарив ее своим великолепием и наполнив необыкновенной красотой.

Тайна шкафа недолго оставалась скрытой от людей. Известие об этом событии разошлось повсюду, прославив создателя шкафа. Ни один из соседей не остался в неведении. Все они пришли обозреть его. А однажды изволил прибыть не кто иной, как сам Заки-бек, владелец подлинного шкафа, так как и до него донеслась весть об этом событии. Он стоял в изумлении, восхищенно созерцая шкаф, а затем сказал, взглянув на Ибрагима:

— Удивительно! Воистину ты подлинный художник, искусный мастер и настоящий знаток своего дела!

С того дня Ибрагим постепенно перестал брать мебель в ремонт и начал заниматься изготовлением некоторых предметов мебельных гарнитуров и покрывать их резьбой и лаком. Все, что он создавал, вызывало восхищение.

По прошествии года он совершенно бросил приделывать ножки к стульям и чинить полки. Его мастерская перекочевала из прихожей в просторную лавку на одной из главных улиц с роскошной стеклянной витриной, в которой было выставлено на продажу кое-что из мебели.

Все это время Ибрагим ни разу не задумывался о том, чтобы подыскать себе помощника в работе или мальчика. Он сам в одиночку делал всю работу, пока не почувствовал, что это бремя слишком тяжело для него. Оказалось, что выполнение заказов в назначенные сроки стало делом трудновыполнимым.

Его жена предпочла бы в глубине души, чтобы ее супруг, как и прежде, удовлетворялся своей маленькой прихожей и небольшой работой. Ей невыносимо было видеть, как он надрывается и изматывается, и она была охвачена чувством сострадания, нежности и сочувствия к нему, чувством, подобным тому, что ощущает мать по отношению к своему ребенку, когда видит, как его изнуряют домашние задания и уроки в школе. А муж действительно был для нее подобен сыну, родному сыну — талантливому художнику, который не умеет вести дела с клиентами и заказчиками, содержать мастерскую и заниматься торговлей, как это делают другие мастера. Он не умеет хорошо вести бухгалтерию и не помнит сроков. Однако, когда он берет в руки инструмент и кладет перед собой кусок дерева, его пальцы начинают источать волшебную силу, и этими пальцами ее муж создает изумительные и чудесные произведения. Воистину он художник, и это могут засвидетельствовать все, кто имел с ним дело.

Движимая своей материнской любовью, эта женщина искупала недостаток, который был у ее мужа, — она сама занималась бухгалтерией и счетами, напоминала ему о сроках. Она была убеждена, что их дело может идти и так, как оно идет в настоящее время, и что они двое никогда не будут испытывать потребности в чьей-либо помощи, пока наконец в один прекрасный день он не предстал перед нею, совершенно истощенный от перенапряжения и измученный.

Женщина нежно и мягко пощупала его голову, ласково потрепала его по спине, как маленького ребенка, и сказала:

— Да… Ты никак не можешь тащить на себе всю ношу, все заботы… Никуда не денешься, нужно, чтобы кто-нибудь помогал тебе хоть в столярничании, чтобы ты сам занимался только отделкой, полировкой и резьбой. Вряд ли кто-нибудь сможет делать это так, как ты.

Мужчина улыбнулся — он был доволен, что жена хвалит его работу и видит в ней искусство, которое никто, кроме него, постичь не может. Он часто приходил в восхищение от того, что она, ничего не понимая в самой работе, имеет острый, проницательный глаз и может сразу отличить превосходно исполненное изделие.