Игорь Афанасьев - PHANTOM@LOVE.COM (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

Ему показалось, что дорожка слишком мягкая и по ней совершенно невозможно идти — мешала высокая трава, до пуза, и длинная, до пят, белая рубашка. Мама стояла в нескольких шагах от него и делала призывные жесты рукой:

— Филя, Филька, иди ко мне.

Собственно говоря, и мама выглядела сегодня странно, но времени на обдумывание у него не было — мама звала к себе! Карапуз сделал шажок — другой и побежал, быстро перебирая пухлыми ножками. Оставалось преодолеть какие-то жалкие сантиметры, но в этот миг поляна взбрыкнулась и мягко въехала ему прямо в лицо.

В три шага! — воскликнули Филька и Филимон и рванули бегом по полю в сторону высоченного стога сена, присыпанного шапкой снега. По замерзшим кочкам чернозема, припорошенным первыми снегопадами, они понеслись к крутому подъему, не представляя себе, каким образом окажутся наверху. У самого подножия соломенного Эвереста Филипп закрыл глаза и представил себе, что взлетает на самую вершину. Ноги продолжали автоматически перебирать соломенные ступени, и когда Филипп открыл глаза, то над его головой висел плавно остывающий блин солнца, а далеко у подножия поблескивала крыша странного автомобиля, несущегося по белоснежному полю.

В Москве взвод скоморохов перебрался из Домодедова во Внуково и, по контактам полученным, от братского экипажа, первым же рейсом десантировался в Киеве.

Прежде чем отправиться домой, Филипп заехал в институт, где он должен был положить деньги в сейф партийного комитета.

Еще пустынное здание родной бурсы встретило его полной тишиной, но в парткоме сидел доцент кафедры марксизма-ленинизма, казначей партийной ячейки института.

Он хмуро и тщательно пересчитал деньги, выдал Филиппу квитанцию, сложил пачки в сейф и опечатал замок пластилиновой нашлепкой.

— Погуляли? — выдавил из себя улыбочку доцент. — Зайди как-нибудь, расскажешь, как лето провели. Как там наша командирша?

— Да что там рассказывать, — заторопился Филипп, — работали!

— Где руку повредил? — прицепился клещ к Филу.

— Производственная травма, — ответил тот и заторопился. — Ну, мне пора домой!

— А ты что, на похороны не идешь? — поинтересовался казначей.

— А кто умер? — вздохнул Фил и вспомнил, как в минувшем году провожали в последний путь ректора и еще одного очень большого мастера сцены.

— Я думал, ты знаешь, — почему-то побледнел доцент, и странная изморозь пробежала по спине Филиппа. — Хотя, ты же в дороге был.

Он подошел к Филиппу и усадил его на стул. — Ты парень, я знаю, горячий, — положил он по-отечески руку на плечи Филу, — но будь мужиком! Позавчера умерла твоя сокурсница, Лариса.

Незнакомец, представившийся Николаем Сергеевичем, беспрепятственно провел Филимона коридорами здания, и они вышли на улицу.

— На чашку кофе не пригласите? — поправил воротник курточки Николай Сергеевич. — Тут ведь до вашего дома рукой подать!

— Милости прошу, — поежился под холодным ветром Филимон, — мне и самому туда хотелось бы попасть, — добавил он, соображая, что бы это все означало, — но у меня нет ключей, а жена может быть еще на работе.

— Ключи от вашей квартиры есть у меня, — весело сообщил Николай

Сергеевич, — а жена ваша, действительно, сегодня вечером танцует в театре, в "Марице". Нам никто не помешает обстоятельно побеседовать, — он приостановился и указал рукой на серую громадину. — Нет, если хотите, мы можем и здесь поговорить!

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Фил, — первое предложение мне как- то ближе.

Они не стали пересекать площадь, а двинулись переулком, по улице Рейтарской, которая выходила к улице Большой Житомирской рядом с домом № 12.

— У вас сегодня был сложный день, — высунул нос из воротника Николай Сергеевич, — поэтому я постараюсь помочь вам понять происходящее.

— Трудно в это поверить, — покачал головой Филимон, — но буду вам очень признателен.

— Ловлю на слове! — поднял палец вверх Николай Сергеевич. — Как вы понимаете: ловить на слове — часть моей профессии! Знаете, это удивительно азартное дело, — увлеченно продолжил он, — ты беседуешь с человеком, он абсолютно уверен в том, что говорит именно то, что хочет сказать, но ты вылавливаешь несколько нужных слов, несколько выражений, акцентируешь на этом особое внимание — и смысл сказанного становится совершенно противоположным! Твой собеседник сразу теряется, впадает в панику — и начинает говорить гораздо откровеннее и честнее.

— Мне нечего от вас скрывать, — развел руками Филимон, — это абсолютная правда.

— Абсолютной правды не бывает, — ласково улыбнулся Николай Сергеевич, — человек всегда пытается скрыть главные мотивы своих поступков и свои тайные желания. Разве что, когда перед смертью исповедуется — и то, боюсь, привирает! — прихлопнул себя по бокам спутник Фила и зашагал побыстрее.

Фил с трудом поспевал за длинноногим ходоком и старался идти чуть сзади, чтобы тому было неудобно разговаривать на ходу.

— Вот видите, как вы хитрите! — повернулся к нему лицом Николай Сергеевич и продолжил двигаться спиной вперед, как заправский футболист:

— Вы сознательно отстаете от меня, чтобы выиграть время и составить себе возможные модели нашего разговора! Я угадал?

— Чего вы хотите от меня? — остановился посреди улицы Филимон. — Почему нужно все так усложнять?

— Вот вы уже и занервничали! — радостно вскинул руки Николай Сергеевич. — Дальше мне нужно будет довести вас до полного бешенства!

Он подхватил Филимона под руку, и они зашагали нормальным шагом:

— На самом деле, уважаемый Филимон, я просто хочу, чтобы вы поняли, что каждый из нас — профессионал в своем деле, и относились ко мне не как к офицеру службы безопасности, а как к коллеге по самой сложной в мире работе — по работе с людьми. Поверьте мне, что когда вы ставите спектакль, то выворачиваете наизнанку сознание ваших актеров похлеще моего. Психология — это и ваш и мой инструмент, не правда ли?

Они подошли к перекрестку и щелнули по носу стального постового. Тот миролюбиво поднял руку, остановил поток автомобилей, и они пересекли Большую Житомирскую.

В теплом парадном они расстегнули пуговицы курток, и Николай Сергеевич выудил из бокового кармана ключи от квартиры Филимона:

— Я надеюсь, вы понимаете, что когда нам нужно попасть в квартиру к человеку, за которым мы наблюдаем, то удобнее не спрашивать у него разрешения.