Игорь Афанасьев - PHANTOM@LOVE.COM (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

В близлежащих от стадиона приемных пунктах стеклотары у них принимали мешки с посудой без очереди, но по десять копеек за бутылку, при установленной цене в двенадцать и семнадцать.

Дирекция стадиона, приёмщики посуды и её сборщики — все были довольны, а у Фильки возникала необходимая всякому нормальному мужчине наличность, позволяющая увеличить круг развлечений и удовольствий.

Но сегодня он должен был вернуть десять рублей.

Папа весело смеялся и бренчал на гитаре в комнате у москвичек, а Фильку бросало в жар и в холод, и ключ от чемодана обжигал руку.

Сердце гулко билось в груди, как тогда, у подворотни с врагом, и решение пришло так же просто — Филька засунул ключ в задний карман папиных брюк и вернулся к «игральному» столу.

Трое резались в «очко».

На приход Фильки особого внимания никто не обратил, лишь когда прыщавый Витька «снял банк», Женька обернулась и указала Фильке на свободное место у стола:

— Садись, будешь четвёртым!

— Я не буду, — коротко отрезал Филя, — у меня всего два рубля.

В принципе, Женька была не жадной и иногда милостиво прощала неудачи партнёров, но сегодня ей крупно не везло, и это её страшно злило.

— Значит, отыграешься! — тоном, не терпящим возражений, приказала она и, вдруг, расхохоталась. Ей пришла в голову весёлая мысль, и она поспешила выдать её окружающим.

— У кого не хватит денег — будет раздеваться! Майка — рубль, штаны — два, трусы — три!

Филька с ужасом представил себе процедуру публичного раздевания, но отказаться от предложения уже просто не мог — быть банкротом не означало быть трусом.

Прыщавый Витька захихикал, самоуверенно поглядывая на принадлежащую ему мятую кучку рублей и горку мелочи.

Четвёртый игрок, Аркашка, кучерявый плод армянско-украинского брака, заблестел глазами и сладострастно напомнил Женьке:

— А у тебя штанов нет — одни трусы!

Женька, в азарте нового развлечения, немедленно произвела оценку собственного туалета:

— Лифчик стоит троячку, а трусы — десятку!

— А домой за деньгами можно бегать? — не унимался кучерявый.

— Играем только на наличман! — отрезала Женька, выложила на стол рублей пятнадцать денег и с издёвкой глянула на Фильку.

Витька разменял Филькины рубли на мелочь и сдал карты.

Поставили по пять копеек.

Филька глянул свою первую карту, и в голове мелькнуло радостное предчувствие — это был туз.

Кучерявый азартно ринулся прикупать к восьмёрке, купил шестёрку и добавил к ним вторую восьмёрку.

— Перебор, — огласил результат Витька-банкир.

Аркашка выругался и закурил папироску.

Женька сыграла на «банк», но к десятке Витька выдал ей шестёрку, и она, подумав секунду, остановилась на шестнадцати очках.

Банкир открыл свою девятку и добавил к ней ещё одну.

Женька была бита.

Витька срезал себе новую карту и вопросительно взглянул на Фильку.

С деланным равнодушием, тот промолвил:

— И я рискну на «банк», — и, увидев мелькнувшую под «рубашкой» восьмёрку, незамедлительно скомандовал банкомёту:

— Себе!

Витька отвернул очередную девятку и с волнением открыл вторую карту:

— Казна! — злобно сверкнул он глазами, увидев прикупленную восьмёрку.

Игра пошла в одни ворота.

Точнее — два на два.

Выигрывали Филька и Аркашка.

Аркашка даже больше, но главное было то, что катастрофически проигрывались Витька и Женька. Быстро лишившись своей горки денег,

Витька начал скулить, что уже поздно и достал из тапочка «заначку»- последних три рубля.

У Женьки, просто разъяренной неудачами, тоже осталось денег не много, но азарт борьбы толкал её в пекло.

И в этот момент кучерявый Аркашка, в очередной раз принявший на себя обязанности банкира, молча поставил на кон рубль.

Это была невиданная ставка.

— Мы так не договаривались! — запротестовал Витька, но Женька отрезала его протест:

— А мы никак по ставкам не договаривались! Не скули!

Она даже обрадовалась авантюре Аркашки. У неё никогда не было бесконечного невезения в игре, и она была уверена, что сейчас придёт её час.

Филька взглянул на приличную сумму своего выиграша и молча пожал плечами.

Сыграли несколько кругов, и в банке сложилась сумма рублей в восемь.

Первой жертвой стал Витька.

Он законно рискнул на первой десятке, и, получив к ней шестёрку и семёрку, схватился за голову — денег на расплату с банком не было.

— Считаем, — нервно расхохоталась Женька, и Витька стал рассчитываться.

Все его белые прыщи особо выделились на густо покрасневшей физиономии, он обречёно стал стягивать с себя одежду, под комментарии торжествующего Аркашки. Очередь дошла до трусов: Витька попытался отделаться тапочками и его гордостью — ручными часами, но номер не прошёл.

Он закрыл глаза и, сняв с себя трусы, быстро накрыл двумя руками предмет мужской гордости.

— А карты чем брать будешь? — заливался от хохота Аркашка, и Фильку тоже охватил неудержимый нервный смех — следующей по кругу была Женька, и перед ней лежала последняя пятёрка.

— В банке — шестнадцать! — объявил Аркашка, и глаза его, уткнувшиеся в девочку, загорелись хищным блеском восточного сластолюбца.

А в руке у Женьки ждал своего часа бубновый туз.

Нет, можно было бы сыграть на пятёрку, получить её из банка и спокойно переломить ход игры, но кто знает, что руководит человеком, который, отметая холодный расчёт, произносит фразу, понятную на всех языках мира:

— Банк!

Она проиграла.

К великолепному тузу пришла пошлая шестёрка, и Женька, кусая губы, следила за руками Аркашки, который медленно, одну за другой, открыл три семёрки.

— Очко, — звенящим от ожидания голосом объявил Аркашка и тяжело задышал, уставившись на поверженную соперницу.

Витька забыл о собственном голом положении, и дурацкая ухмылка гуляла по его обалдевшей от предвкушения реванша физиономии.

Женька презрительно скривила губы, швырнула пятёрку в банк и легко скинула с себя верхнюю часть купальника.

Два больших соска торчали на вершине маленьких бугорков, но от этого притягательность картины полуобнаженной девочки не становилась меньше.

Мальчишки с жаром следили за Женькой, Аркашка беспрестанно шмыгал носом, а Витька с трудом сдерживал «процесс роста», начавшийся под его руками.

Филька также ощутил заметное движение в нижней части организма, но чувство жалости мелькнуло искрой поперёк дикого интереса, и он благородно напомнил Женьке, которая уже приготовилась стянуть с себя трусишки:

— Я тебе должен десять рублей.

Искра надежды мелькнула в её глазах, но тут взвизгнул голый Витька:

— Не считается! Договаривались на наличман!

— Ей всё равно не хватит, — успокоил его осипшим голосом Аркашка.