Игорь Афанасьев - PHANTOM@LOVE.COM (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

Теперь отца уволокла с балкона бабушка, а милиционер, тем временем вернулся к тону совершенно нежному.

— Давай, сынок, мы тебе поможем спуститься, вот сюда прыгай, здесь клумбочка, земля мягкая.

— Да нет, спасибо, — вежливо возразил Филипп, — мне здесь совсем не плохо.

Овчарка перестала тяжело дышать и вывалила язык набок, с любопытством прислушиваясь к непривычно мирному диалогу. Милиционер смачно сплюнул на землю и обратился к кустам, в которых обнаружился сторож автобазы, расположенной на противоположной стороне улицы.

— Ты, Михеич, чем будить нас среди ночи, пальнул бы ему в задницу из бердана! А то — вор, форточник.

— Так кто же мог подумать, — оправдывался бдительный страж, — я сам посцать вышел, а он висит на стене. Вор натуральный.

— Так будешь слезать, или тебя метлой сковырнуть? — переспросил напоследок милиционер, и поставил точку. — Я тебя, бля, все равно выловлю и заставлю двор мести!

Милицейский «бобик» грозно рыкнул и потарахтел по Бакинской и Филипп чуть не разжал руки от счастья и облегчения. Бабушка уже убрала кастрюлю с подоконника, и он благополучно ввалился в кухню.

Ночной инцидент закончился длительной утренней разборкой, после которой Филипп подхватил гитару, карту и блокноты со стихами и, громко хлопнув дверями, ушел в люди.

Несколько дней он ночевал в театре, затем его перетащил к себе Сашка. Он приехал на выходные дни из провинциального института и уговорил Филиппа занять его комнату. Его мама, Вера Владимировна, всегда с симпатией относившаяся к Филиппу, сделала вид, что это ее любимое занятие — принимать в доме беглецов, и что она абсолютно не знает о причинах его появления. Но Филипп вскоре вычислил ее, когда она поздно вечером докладывала по телефону родителям, что с ним все в порядке. Это было как-то даже на руку Филу, и он сделал вид, что ничего не слышал и не знает. Сашка уехал в свой Кировоград, а Фил неожиданно нашел себе другое пристанище, куда немедленно перебрался, не оставив Вере Владимировне никаких координат.

Новое место жительства Фила было местом удивительным во всех отношениях. Трехкомнатную квартиру на последнем этаже девятиэтажки снимали четыре студента Киевского авиационного института. Все они были киевлянами, и квартира служила им недорогим местом утех и развлечений.

В обязанности Фила входило содержать квартиру в пристойном состоянии и следить за тем, чтобы в холодильнике всегда был легкий запас выпивки и закуски. Все три комнаты квартиры резко отличались обстановкой и функциональными предметами. В самой большой, гостинной комнате, стоял огромный стол, стулья и старомодный буфет с посудой. Во второй комнате стояла огромная железная кровать с никелированными набалдашниками, а третья комната представляла из себя экзотический уголок: на полу лежали две огромных медвежьих шкуры и были разбросаны многочисленные подушки. Там же стоял магнитофон «Весна» и лежали кучи бобин с музыкой.

Студенты были лет на пять старше Фила и относились к нему по- отечески: денег за жилье не брали и старались делиться, чем могли. Это не всегда доставляло радость самому Филиппу, ибо когда они вваливались в дом посреди ночи с толпой пьяных барышень и приглашали его разделить поздний пир, то хотелось послать подальше и гуляк-авиаторов и их прошмандовок. При первой возможности Фил линял в комнату с кроватью, а на медвежьих шкурах разворачивались события, которые изрядно влияли на творческую натуру Фила — он перестал писать лирику и написал серию циничных пародий.

Как-то раз, когда он скрылся в своем убежище и пытался заснуть под стоны и охи над убиенными медведями, дверь в его комнату отворилась, и на пороге появилась совершенно голая барышня с длинными распущенными волосами. Она отпихнула чью-то жадную руку, затворила за собой двери и молча залезла прямо к Филу под одеяло.

Ощущение было такое, словно его ошпарили из чайника кипятком. В этот момент посетительница сообразила, что рядом с ней кто-то лежит, и стала шарить руками по лицу Фила и смеяться: — Ну, никуда от вас не спрячешься. Дайте передохнуть!

Она игриво отвернулась от соседа, но это было просто легкое кокетство.

Молодой боец проявил инициативу и смелость, которая была встречена весьма одобрительно, и встречные предложения превзошли все изначальные планы.

Это был фейерверк ощущений.

Возможно, он просто умер бы смертью юного героя, но посреди ночи барышня вышла попить воды и больше, слава Богу, не вернулась. Весь следующий день, свой единственный выходной, Филипп наводил порядок в разгромленной квартире и готовил праздничный стол. Он собирался торжественно встретить свой очередной день рождения в кругу приглашенных гостей — авиаторов и артистов.

Но судьба распорядилась иначе.

Днем пришла милиция. Участковый не застал в квартире ничего предосудительного, кроме непонятных медвежьих шкур и горы бутылок, но потребовал у Фила документы. Он посмотрел в паспорт и сказал, что Филу «нужно быстро мотать домой к мамкиной титьке» отмечать свой день рождения. За спиной у милиционеров маячили активисты «ЖЭК» и любопытные, а соседка с нижнего этажа громко докладывала о своих впечатлениях от минувшей ночи.

Участковый составил протокол и передал повестку для ответственного квартиросъемщика, Филиппу он приказал немедленно убираться, и тому не оставалось ничего делать, как подчиниться власти. Он прошел сквозь строй милых соседей, которые пожелали ему вслед много доброго и приятного в этой жизни.

Был холодный ноябрьский вечер.

Его день рождения. Гитара болталась за спиной и тонкий ремень резал плечо, в авоське лежали собранные впопыхах рубашки, трусы и носки. Вторая рука была нагружена рулоном карты и стопкой тетрадок со стихами во второй авоське.

Он шел по темному холодному миру и совершенно не знал, куда ему податься. Он, в принципе, никому не был нужен на этой Земле и в голову лезли всякие нехорошие мысли. Хотелось прыгнуть с крыши дома. Почему- то вспоминалось все самое плохое и страшное, и главное, впервые после стольких лет, вспомнилась черная дыра материнских глаз на суде. Он не плакал, просто слезы сами катились из его глаз, и остановить их не было никаких сил.

У отца была новая жена и дочка, у сестры Верки наладилась личная жизнь, и она родила второго ребенка, друг Сашка был далеко, в Кировограде, театр был закрыт, а все женщины были сладки, но продажны, и волшебный замок любви оказался грязным притоном.

Холодный ветер вытравил слезы. Филипп зашел в маленький магазинчик, где на полках стояли банки березового сока, лежало хозяйственное мыло, черный хлеб и выстроились бутылки золотистого ликера «Бенедиктин» с выпавшими на дно белыми кристаллами сахара. Денег хватило на бутылку ликера и буханку черного украинского хлеба.