Дуглас Кеннеди - Женщина из Пятого округа

Только тут до меня дошло, что я размахиваю битой и к тому же говорю по-английски.

— Извини, извини… — Я поспешил перейти на французский. — Очень устал. Очень…

— Нет проблем, сэр, — сказал алжирец, укладывая круассаны в пакет.

— Даже не знаю, что на меня нашло…

— С вас два евро, сэр.

Я швырнул на прилавок пятерку, взял пакет и пошел к выходу.

— Вы не хотите взять сдачу?

— Я хочу спать.

Мне показалось, что в моем голосе звучало легкое безумие. Как бы то ни было, я знал, что после восьми часов сна все должно наладиться.

Но на самом деле стало еще хуже…

Покинув булочную, я свернул за угол, вышел на улицу де Паради, дошел до своего дома, набрал код и поднялся на свой этаж. Туалет все еще был опечатан полицией, и, чтобы справить нужду, мне пришлось подняться на этаж выше. Потом я спустился, открыл дверь своей комнаты, поставил биту к стене, разделся, залез под одеяло и… проснулся от громкого стука в дверь.

Я заморгал и посмотрел на будильник: 6:23 утра. Выходит, я спал минут десять…

— Откройте, полиция!

Снова стук в дверь. Мне захотелось сыграть в дурачка и притвориться спящим, в надежде, что они уйдут.

— Эй, открывайте, полиция!

Я уже собирался что-то сказать, но дверь распахнул и в комнату ворвались копы. Они заставили меня натянуть джинсы, куртку, заломили мне руки за спину, надели наручники и вывели на улицу, где нас поджидала полицейская машина.

Через пять минут я сидел в кабинете инспектора Леклерка в commissariat de police Десятого округа. Одно мое запястье было приковано к металлическому стулу, на который меня усадили… а сам стул был прибит к полу. Поскольку убежать я не мог, меня оставили одного.

Минут через двадцать пришел Леклерк, держа в руке мою бейсбольную биту.

— Доброе утро, мсье Рикс, — сказал он, усаживаясь за стол. — Полагаю, вы знаете, что это такое?

— Почему я здесь? — спросил я.

— Пожалуйста, ответьте на мой вопрос.

— Это бейсбольная бита.

— Очень хорошо. И я полагаю, вам также известно, что мы нашли эту биту в вашей chamhre.

— Разве вы имеете право обыскивать чье-либо жилище без ордера?

— Ответьте на вопрос, monsieur . Это ваша бита?

— Я не буду отвечать ни на какие вопросы, пока не узнаю почему я здесь.

— Вы не знаете, почему вы здесь? — спросил он, вглядываясь в мое лицо.

— Понятия не имею.

— Вы знакомы с мсье Аттани?

— Никогда не слышал этого имени.

— Он держит бар на улице де Паради — бар, где вас не раз видели среди посетителей.

Я напрягся. Леклерк это заметил.

— Вы знаете его жену, мадам Янну Аттани?

Я почувствовал, как на лбу выступил пот.

— Могу ли я расценивать ваше молчание как…

— Я знаю ее, — сказал я.

— Тогда вы должны знать и мсье Аттани?

— Мы не были официально представлены друг другу.

— Ну, к чему так высокопарно… На самом деле, говорят, вы были близко знакомы с его женой … И вроде бы мсье Аттани стало известно о вашем близком знакомстве, когда он вернулся из Турции? И еще говорят, будто он лично заявил, что собирается убить вас. Итак… вы были в курсе этих угроз?

Я счел за лучшее промолчать.

— Нам необходимо знать, где вы были прошлой ночью.

— Зачем?

— У нас есть основания полагать, что вы напали на мсье Аттани с этой битой.

— На него напали?

— Сейчас он в госпитале, и врачи борются за его жизнь.

— О боже…

— Ну, ну, не актерствуйте. Ведь совершенно очевидно, что это вы покушались на него.

— Я не делал этого…

— У вас был мотив — он угрожал убить вас. Возможно, вы были настолько влюблены в его жену…

— Я не…

— Но мы нашли орудие, которым ему размозжили голову…

— Ему размозжили голову?

— Он в реанимации с черепно-мозговой травмой. Кроме того у него разбито лицо и переломаны коленные чашечки. Его мозг мертв, и он едва ли выживет. Увечья был нанесены тяжелым закругленным предметом вроде бейсбольной биты.

— Клянусь вам…

— Где вы были прошлой ночью?

— Я купил биту, только чтобы защитить себя после того, что случилось с Омаром…

— Где вы были прошлой ночью?

— Если вы проведете экспертизу биты, вы увидите, что она чистая.

— Где вы были прошлой ночью? И я не собираюсь еще раз задавать этот вопрос. Отвечайте, или я вызову следователя, и вам будет официально предъявлено обвинение в убийстве. стекает по моему лицу. У меня было только одно алиби — хотя я знал, что Маргит, скорее всего, возненавидит меня за то, что я втягиваю ее во все это. Возненавидит, но все равно прикроет, я не

Я чувствовал, как пот ручьями сомневался в этом.

— Я был у женщины, — сказал я.

Леклерк поджал губы. Ему совсем не понравилась моя версия.

— Ее имя.

Я назвал..

— Адрес?

Я выдал и адрес.

Он снял телефонную трубку. Я слышал, как он говорит кому-то имя Маргит и зачитывает ее адрес в Пятом округе. Потом он повесил трубку и сказал:

— Мы пока задержим вас, до выяснения всех обстоятельств.

— Я бы хотел поговорить с адвокатом.

— Но зачем? Если эта женщина подтвердит ваше алиби, вы выйдете отсюда.

— Я бы хотел поговорить с адвокатом.

— У вас есть адвокат?

— Нет, но…

— Леклерк нажал кнопку на своем столе, коротко произнес что-то и поднялся, собираясь уходить.

— Мой шеф, инспектор Кутар, обязательно примет вас в ближайшее время.

Вскоре вошли два копа. Они отстегнули меня от стула, завели руки за спину и повели куда-то вниз, по лабиринту коридоров. Наконец мы оказались в изоляторе временного содержания, где еще вчера я дожидался Кутара. Только на этот раз меня не оставили сидеть на скамейке. Нет, меня посадили в камеру, что находилась рядом. Я начал протестовать, настаивать на встрече с адвокатом, но один из копов больно дернул меня за наручники, обхватывающие запястья.

— Заткнись, — сказал он, пока его коллега отпирал камеру.

Я оказался за решеткой. Мне приказали лечь лицом вниз на койку, что стояла в углу. На койке лежали грязный матрас, подушка в пятнах засохшей крови и соплей и тонкое грязное одеяло. Я безропотно лег. Коп снял с меня наручники, предупредив, что, если мне в голову взбредет «выкинуть какой-нибудь фортель», мало не покажется.

— Сделаем то же, что ты сделал с мужем своей любовницы.

— Обещаю, буду вести себя смирно… — пробормотал я.

— Хороший мальчик, — сказал коп и добавил: — можешь встать только после того, как мы выйдем из камеры и закроем за собой дверь. Понятно?

— Да, сэр.

Однако, когда дверь камеры закрылась, я не встал. Вместо этого я вцепился в матрас, зарылся головой в вонючую подушку, думая: мне конец.

Вскоре я впал в забытье (сказалась бессонная ночь), и которого меня вырвал чей-то голос:

— Вставай.

Голос доносился из-за решетки. Я взглянул на запястье и вспомнил, что часы с меня уже сняли, так же как ремень и шнурки от ботинок. Мое тело было деревянным и грязным.