Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 1

Мы наперебой говорим, что ужасно скучно заниматься логикой, к тому же — в неразработанном еще ее разделе. И что не так уж это важно. И что Учитель преувеличивает. Что есть некий уровень здравого смысла и т.д. Учитель берет со стола какую-то книгу и говорит, что в ней — прекрасный роман. Но попробуйте его прочесть! Мы передаем книгу друг другу. Мы не можем даже установить, на каком языке она написана. Не изучив этот язык, говорит Учитель, вы не прочтете эту книгу. Книга жизни лежит перед вами. Но она пишется на непонятном вам языке. И вы никогда ее не прочтете, не найдя ключа к этому языку. А ключ, увы, в скучной и еще плохо сделанной логике. Кто-то говорит, что, может быть, эту книгу и читать не стоит. Может быть, говорит Учитель. Это тоже решение.

Если соседи сбоку — беда, то соседи сверху — бедствие. Соседи сверху дают о себе знать поздно вечером и ночью. В выходные дни и праздники они «гуляют» и потому вопят и грохочут почти до рассвета. В будни они выясняют отношения и потому вопят и грохочут до рассвета. С точки зрения науки интерес представляют: 1) праздничные вопли; 2) будничные вопли; 3) их реакция на твою реакцию на их вопли; 4) реакция властей на твою жалобу по поводу их воплей и их реакции на твою реакцию на их вопли. Это интересно не столько с бытовой точки зрения (тебе отравляют жизнь «простые» русские люди, к чему они привыкли), сколько с познавательной. Сейчас поясню, в чем тут дело.

Праздничные вопли. Что праздничные вопли — пьяные, как и будничные, это само собой разумеется. Пьянство — повод для вопля, но еще не сам вопль. Русский народ на радостях вопит с отставанием на одну эпоху. В сталинские времена он вопил дореволюционные «Шумел камыш» и «Когда б имел». Теперь же он вопит песни сталинских времен — «Катюшу», «Вот кто-то с горочки спустился». Вопит без слуха и голоса, стараясь перекричать всех и вся. Перекричать во что бы то ни стало! Это (перекричать) настолько в натуре народа, что многие наши действия на мировой арене диктуются не соображениями расчета и разума, а именно стремлением перекричать всех. Вот так:

Вы-ха-ди-и-ла на берег...

Сядьте поудобнее на стуле, расставьте ноги в коленях, откиньте голову слегка назад, раскройте шире глотку. И во всю мощь организма:

В-вы-хха-д-и-и-и-и-ла...

Так, чтобы желудок, длинные извилистые кишки и прямая кишка завыли-загудели:

Ввв-хххааааа-а-ддди-и-и...

Так же поступайте в ООН, на международных конференциях, в нотах, заявлениях. Главное — шире глотку и:

Кле-ве-та...

Вме-ша-тель-ст-во...

Ра-ди ми-ра...

О воплях из телевизора, магнитофона и проигрывателя я молчу, ибо в этом отношении русский человек оригинален лишь в том, что включает всю современную технику на полную мощность и через эту технику доводит до обалдевших соседей наши же, русские вопли, но уже выполняемые профессионально. Грохот мебели можно воспринимать как музыкальное сопровождение, вполне адекватное вокальной части. Скажи, спросил я у Него, откуда у такого народа без слуха и голоса берутся такие гении, как Шаляпин и Чайковский? Во-первых, не берутся, сказал Он, а брались. А во-вторых, одаренность большого бездарного народа и состоит в том, чтобы изредка производить гениев и ставить рекорды. Мы по натуре есть народ-рекордсмен. Нам лишь бы перекричать всех.

Будничные вопли. Это выяснение отношений с боковыми соседями (они есть и у верхних соседей), с супругом или супругой, с детьми. Выяснение посредством крика (перекричать!) и кидания мебели, а также оплеух (это — в отношении к близким родственникам). И само собой разумеется, телевизор и проигрыватель. И опять же «Вы-ха ди-и-и...» под поллитровку. Власти в прессе всячески борются за тишину и призывают граждан к порядку. Но это — так, для отвода глаз, для порядка, как говорится. А на деле власти придерживаются правила: не режут друг друга, и слава Богу, а так пусть погуляют. На свои же гуляют! Лишь бы в политику не лезли. А всякие там утонченные интеллигенты... Пожаловался я однажды в милицию, что вопли и грохот после одиннадцати продолжаются, что есть нарушение закона, так меня самого чуть не оштрафовали. И соседи сбоку поддержали соседей сверху и милицию против меня, хотя сами на соседей сверху жалуются постоянно. Где выход? Вопи и грохочи сам, это во-первых. Это успокаивает. И стремись в начальство вырваться, это во-вторых. Начальство от соседей меньше страдает. А высокое начальство совсем не страдает. Оно тоже вопит «Вы-ха-ди-и-и...», когда выпьет (а оно без этого не может), но у него изоляция не та. И отдельность.

О том, какие глубокие преобразования произошли в нашей стране за шестьдесят лет, можно судить по таким фактам, говорит Добронравов. Балалайки, расписные деревянные ложки и матрешки — исконно русские явления. Не так ли? По данным отечественной истории, обезьяний предок русского человека сначала научился играть на балалайке, а уж потом обрусел на этой основе и первым делом стал производить матрешки (для продажи иностранным туристам) и расписные деревянные ложки (тоже иностранцам, так как сам хлебал похлебку некрашеной ложкой). И вот мы теперь ввозим ежегодно двадцать тысяч балалаек. Закупили на Западе автомат, который будет выпускать миллион расписных ложек ручной (!) работы. Чудо техники: суешь бревно с одного конца, а с другого вылетают сувенирные продукты народных промыслов! Ведутся переговоры на высоком уровне с тремя западными фирмами о постройке матрешечного комбината. Ну и что, говорит Учитель. Я ничуть не удивлюсь, если ложечные автоматы начнут выдавать гранаты, а матре-шечный комбинат — атомные бомбочки тактического значения.

А тема терроризма меня все-таки волнует. О чем бы серьезном я ни думал, я так или иначе скатываюсь к ней. И обдумываю я не столько моральный аспект его, сколько технический. Моральный аспект чрезвычайно прост: раз власти систематически используют террор в отношении к населению, почему бы отдельным представителям терроризируемых не использовать его против самих властей?! Как говорится, око за око, зуб за зуб. Тем более, власти в таком долгу перед терроризируемым населением, что им теперь не расплатиться во веки веков, если даже террористы будут убивать десяток руководителей ежегодно. Конечно, часто террористические акции выполняют не те, кто на то имеет моральное право, и при этом страдают ни в чем не повинные люди. Но это скорее относится к второстепенным обстоятельствам, а не к сути дела. Технический же аспект терроризма безнадежно сложен. Попробуйте, например, добраться до Генсека! Если КГБ сам не задумает на этот счет провокацию, ни за что не доберешься. Добронравов, с которым я как-то обсуждал эту проблему, считает, что начинать надо не сверху, а снизу, то есть с районных партийных и государственных чиновников, а то и помельче—с директоров и заведующих учреждениями. Например, с заведующего парикмахерской или с директора института. Чем, например, Петин не объект?! И никаких особых приспособлений не надо. Никакой подготовки. Заходи в кабинет с какой-нибудь бумажкой и ткни остро заточенным карандашом, допустим, в глаз.