Ольга Лукас - Тринадцатая редакция. Напиток богов

Но сегодня Наташа немного проспала — и потому учила очередной параграф уже в метро. И надо же было случиться такому, что именно в этот день она встретила Надю.

Надя была вся в белом. Всегда. Даже если на ней были коричневые босоножки и кремовое летнее платье — Надя всё равно была в белом. И она всякий раз так снисходительно глядела на Наташу!

— Всё учишься? — усмехнулась Надя, собирая возле глаз морщинки. Она полагала, что от этого взгляд становится ещё более мудрым и грустным.

Надя нигде не училась, хотя любила припомнить фамилии известных лекторов, которых она слушала, и названия предметов, которые она изучала. Изучала, слушала — может быть. Но дальше дело не заходило. Зачем? Надя была умнее и лучше всех этих человекообразных букашек, ползущих по карьерной лестнице.

— Ты-то чего так рано встала? — удивилась Наташа.

— У меня свои с бессонницею счеты! — отвечала Надя. — Работаешь всё там же, или ушла?

Надя была старшей сестрой одной из Наташиных подружек. Они познакомились пять или шесть лет назад — и Надя словно бы сделала мгновенный фотоснимок, с которым планировала сверяться всю жизнь. Наташа росла, умнела, взрослела — но только не для Нади. Для неё она всегда была слишком юной, слишком несмышлёной — как в день их первого знакомства. Надя возвышалась над неразумным человечеством, несовершенным и бестолковым. И особенно она возвышалась над Наташей — вернее, над той уже давно не существующей девочкой, которую она увидела много лет назад.

— Всё там же работаю, ага, — кивнула Наташа.

— Референтом или повысили тебя? — проницательно и мудро улыбнулась Надя.

— Ну… вообще референтом, но…

— Я так и думала, что шансов там нет никаких.

Сейчас в это поверить невозможно, но раньше Надя работала в Тринадцатой редакции.

Эта странная барышня появилась в приёмной после того, как Константин Петрович в десятый раз поставил вопрос ребром и заявил, что офису нужен референт, любой, хотя бы приходящий. У Нади были все шансы со временем научиться неплохо держать защиту и стать если не вторым Константином Петровичем (такое невозможно), то хотя бы его надёжным дублёром. Она об этом ничего не знала (Даниил Юрьевич решил, что не стоит сразу вываливать ей на голову такую информацию) и предположила, что в ближайшем будущем её ждёт необыкновенно скучная и унылая работа. Всё случилось по воле её — работа и впрямь оказалась однообразной, скучной, рутинной. Начальство было несовершенно, да к тому же ещё смело требовать от неё чего-то.

Приёмная — в те времена больше напоминавшая склад ненужных вещей и хранилище неразобранных документов — раздражала Надю особенно. К счастью, можно было спрятаться за конторкой и читать какую-нибудь книгу. Если бы ещё не постоянные паломничества коллег к кофейному автомату! Надя записывала, кто сколько раз прошел мимо и отвлёк её от чтения, и потом докладывала об этом вышестоящему начальству. Да-да, Надя регулярно жаловалась на всех Константину Петровичу, а на самого Константина Петровича — Даниилу Юрьевичу. Знай она о существовании Трофима Парфёновича — писала бы ему кляузы на шефа.

Устав от Надиного внутреннего сопротивления жизни, накрывавшего приёмную, словно вывернутый наизнанку защитный колпак, сёстры Гусевы вступили в сговор с Виталиком и организовали в подвале комнату отдыха. Ту самую, в которой впоследствии поселился Гумир. Комната отдыха раздражала Константина Петровича своей анархической и нерабочей обстановкой, но он не вмешивался: заставлять живых людей отдыхать рядом с Надей было бесчеловечно, это понимал даже он.

К счастью, неуживчивая барышня регулярно опаздывала на работу, ещё чаще уходила домой раньше, чем следовало, но её призрак (весь в белом) витал над помещением даже тогда, когда сама она его покидала, поэтому приёмная очень быстро превратилась в заброшенный пустырь. Через пустырь были протоптаны две тропинки: от входной двери к двери, ведущей в коридор и от двери, ведущей в коридор, к кабинету шефа. Тропинки от входной двери до кабинета шефа не наблюдалось — Даниил Юрьевич проходил к себе сквозь стену, чтобы не выслушивать в очередной раз Надины жалобы на жизнь, судьбу и коллег.

— А не погнать ли нам её в шею? — как-то раз напрямик поинтересовался Лёва. Дело было вечером, Надя уже давно ушла домой, а остальные сотрудники Тринадцатой редакции робко выбрались в приёмную.

— Давайте подождём! — вступился Шурик. — Она просто никому не доверяет, но когда поймёт, какие мы замечательные люди, всё пройдёт само собой.

— Замеча-ательные, — протянул Константин Петрович. — Знаешь, что она мне про тебя сегодня рассказала?

— Ну? — расцвёл Шурик (он был уверен, что она рассказала о нём что-то хорошее).

— Только на ухо! — блеснул очками Константин Петрович и нашептал ему такое, что бедный Шурик сперва покраснел, потом побелел, а потом просто пал духом.

— Давайте, давайте швырнём её за борт! Она мне сразу не понравилась! — высунулся из-за кофейного автомата Виталик.

— Ну, ещё бы, — ухмыльнулась Марина, — тебе, поди, никто прямо с порога не говорил: «Не рассчитывайте, что между нами могут возникнуть какие-либо отношения, кроме деловых».

— Во-во, — кивнул Виталик. — Я, главное, не успел понять, нужны мне от неё какие-то отношения или нет, а она сразу — бац по лбу шлагбаумом.

Этот разговор был не первым и, возможно, мог бы оказаться не последним, если бы Надя не решила на следующий день немного отдохнуть от однообразной работы и несовершенных коллег. Себе на замену она прислала подругу младшей сестры — маленькую глупую Наташу, для которой такое времяпрепровождение было в самый раз. Наташе в самом деле было интересно поработать на настоящей работе, хотя бы один день, на пробу, она сама, если честно, напросилась, а Надя не стала возражать: пускай детка поиграется.

Играться детка начала с того, что навела порядок в заброшенной приёмной. К приходу Константина Петровича помещение уже приобрело вид жилой и уютный.

— Ой, здравствуйте, а я вместо Нади, она сегодня заболела! — прямо с порога заявила коммерческому директору Наташа и так улыбнулась, что этот суровый мужчина вообразил, будто девочка влюбилась в него с первого взгляда. Он потом ещё долго тешил себя этой иллюзией, пока не узнал, что Наташа улыбается так абсолютно всем. Но к тому времени она уже была полноправным участником команды, а Константин Петрович успел накрепко поверить в то, что он достоин любви.

Следующей жертвой Наташиной улыбки стал Лёва. Он тоже решил, что девочка влюбилась в него с первого взгляда, и не нашел ничего умнее, чем влюбиться в ответ.

Зато Шурик, в которого Наташа и вправду влюбилась, разумеется, ничего не понял. Потом, конечно, понял. Впрочем, это уже в прошлом, и, несмотря на свой короткий и сумасшедший роман, Шурик с Наташей теперь — самые лучшие друзья.