Ольга Лукас - Тринадцатая редакция. Напиток богов

Дмитрий Олегович с тоской поглядел ей вслед. Бесполезно с нею состязаться — она точно знает, как всё должно быть. А он сомневается. Сомнение проиграет уверенности, сомнение — это всегда маленький шаг назад. Конечно, Эрикссон прав, и её надо освободить от этой зависимости и выпустить на просторы большого мира из клетки, которую соорудил для неё Хозяин Места. Но что, если Джордж и Анна-Лиза каждый день принимают наркотик под названием «любовь», который меняет восприятие и превращает зависимость во что-то такое сладостное, необъяснимое словами, доступное только в ощущениях?

«Любовь — это вопрос веры. Они верят, что у них — любовь, и она у них есть. Я не верю — и вижу что угодно, но только не любовь. А что, если мир вообще стоит на вере? Кто-то верит в то, что солнышко светит — ах, хорошо! — и ему хорошо. Кто-то верит в то, что за этим поворотом плещется океан. И — о чудо! — ныряет в свой океан, когда ему пожелается. Чем доверчивее человек — тем легче ему живётся. Или сложнее. Зависит от того, кто воспользуется его легковерием в своих интересах. Я готов поверить, я очень хочу поверить хоть во что-то, так проще жить. Но всё вокруг, стоит повнимательнее к нему присмотреться — не выдерживает никакой критики. Чем больше я о чём-то думаю — тем меньше в это верю. Но как поверить в то, о чём не думаешь? Зачем во что-то верить, если даже думать об этом не хочется? Как люди умудряются избежать такой ловушки?»

Дмитрий Олегович не успел додумать эту мысль. Солнечный луч скользнул на веранду и без предупреждения ударил ему в глаза. Шемобор вскочил, пересел на стул, который только что занимала Анна-Лиза, показал врагу спину — но в тот же самый миг этот, а может быть, уже другой луч, отразившись от стеклянно-зеркальной витрины с чашечками и блюдцами, поразил его снова.

Утро выдалось жарким, а день и вовсе обещал побить температурные рекорды десятилетия, но в приёмной было прохладно, дышалось легко. Сквозь распахнутое окно врывался горячий влажный воздух и тут же спохватывался: что ж это я, где это видано, чтобы питерский воздух был таким горячим? И остывал.

Вбежал в приёмную разгоряченный Лёва, вдохнул целебного прохладного воздуха и тоже остыл. Подошел к кулеру, нацедил себе стакан ледяной воды, выпил залпом и, повернувшись к Наташе, объявил:

— Работать в нашем Мегабуке так же хорошо, как страдать склерозом!

— Это почему?

— Каждый день узнаёшь что-то новое. Например, вечером у нас будет проездом сам Мистер Бестселлер.

— Сам? Он же во Франции живёт…

— Живёт. Но у него хватило фантазии поехать на отдых в Карелию. Что-то он там для новой книги хочет найти. Едет зачем-то через Питер. Про это прознали наши боссы в Москве. Не удивлюсь, если писателя заложил собственный родной переводчик. Страшная контора этот наш Мегабук. Ну, а ты же знаешь ихние правила: «Мы из этой кошечки выжмем всё». Позвонили маэстро, предложили встретить его здесь и развлечь между самолётом и поездом. Встречает водитель, а развлекать буду я. В книжном магазине. Публика уже бежит занимать места, сверкая пятками. Марина с Галиной с вечера ругаются и отгружают бестселлеры тоннами.

Словно почувствовав, что разговор зашел о них, в приёмную, пританцовывая, зашли сёстры Гусевы.

— Мы не ругаемся! — сказала Галина. — Мы произносим магические заклинания для увеличения прибыли.

— Уж больно непечатные у вас заклинания, — покачал головой Лёва.

— Милок, если заклинания печатать во всех бесплатных газетах — они силу потеряют! Всё, расслабься. Мы за сегодняшнее утро отгрузили трёхмесячную норму. И теперь нам нужен отдых. И Техник на закуску! — подытожила Марина.

— А Виталик как раз здесь, у Даниила Юрьевича, — сказала Наташа. — Бродит, будто потерял что-то.

— Шеф разве на месте? — удивился Лёва.

— Нет. И шефа нет, и прибор пропал, — вместо Наташи ответил Виталик, выходя в приёмную.

— Какой ещё прибор? — не поняла Галина.

— Сканер. Который цветные квадратики показывает. Я вчера нарочно его туда отнёс, чтоб целее был. А он исчез.

— Та-да-да-дам… — пропел Лёва. — Ну, колитесь, кто последний был в кабинете шефа?

— Когда я уходил, туда Цианид зарулил, — припомнил Виталик. — Но там ведь и Даниил Юрьевич тоже был. Он бы не позволил…

— А когда я туда заходил, там уже никого не было, — сказал Лёва.

— Где — там? Когда? — мотнул головой Виталик.

— В кабинете шефа. Вечером.

— А ты там что забыл? — подозрительно спросила Марина.

— А мне же, блин, как всегда надо было совершить подвиг, несовместимый с жизнью. Записать аудиоролик для книжного магазина. О том, что наш великий автор бестселлеров только сегодня выступит только здесь. Запасайтесь терпением, в очереди за автографами придётся стоять целую вечность. Ну и так далее. А у шефа лучшая акустика во всём здании.

— А что, разве у нас нет бюджета на студию и актёра? — удивилась Наташа.

— Бюджет есть. Только он в Москве. Выписать-то его выписали. А переведут на той неделе. Ну, а вы сами знаете, каково просить у Цианида денег под честное слово. Я попросил-попросил, да и пошел сам всё записал.

— Стало быть, последним в кабинете шефа был ты, — резюмировала Галина Гусева и стала медленно закатывать рукава кацавейки.

— И в творческом запале прибор куда-то подевал! — добавила Марина.

— Да нет же! Нет! Не трогал я его! Я вообще не знаю, где он лежал. Записал ролик, скинул на диск и в магазин повёз.

Сёстры Гусевы пружинящим шагом приближались к Лёве.

Тот огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь тяжелого, но на глаза ему попалась только старая, свёрнутая в рулон газета.

Словно отмахиваясь от мушиного роя, Лёва стал вращать вокруг себя этот бесполезный предмет. Галина хмыкнула, метнула нож. Подрубленная на корню газета рухнула к Лёвиным ногам.

— Да подождите, не убивайте вы его, мы же не всех ещё опросили! — бросился на подмогу Виталик. Но Марина лёгким и точным движением отшвырнула его в сторону.

— Сейчас мы тебя будем пытать! — облизнулась Галина, подступая к Разведчику. — Вспомнишь всё, что позабыл! И даже то, чего не знал.

Лёва пригладил волосы, задрал вверх подбородок и принял боевую стойку: так просто он не сдастся, не на того напали.

— Да погодите драться, давайте шефа дождёмся! — крикнула Наташа.

Галина зыркнула на неё так, что Разведчице захотелось забиться в щель между ксероксом и факсом.

В довершение ко всему из коридора в приёмную заглянул Константин Петрович. Вид у него был смущённый и немного встревоженный.

Поманив пальцем Виталика, с картинным кряхтением и стонами поднимавшегося с пола, он почти прошептал:

— Поможешь мне разобраться с одной штуковиной?

— Погоди ты. У нас прибор пропал, — отмахнулся от него Виталик.