Tarjei Vesaas - Pticy

- А что мы могли слышать, ведь мы даже не знаем, кто ты.

До чего умна! Бывают же такие.

Хоть Маттис и смотрел вдаль, краешком глаза он все-таки ви­дел девушек, чуть-чуть. Видел, как они покачали головами: нет, они ничего не знают. Чудесно.

- Приятно слышать,— сказал он. Объяснить, как это замеча­тельно, он был не в состоянии.

Девушкам захотелось пошутить:

- А что, о тебе идет дурная слава?

Чепуха. Пусть веселятся, ему не жалко. То, о чем спросил он, совсем другое дело, сейчас это был вопрос жизни и смерти.

- Почему ты все время смотришь на воду? — поинтересова­лись они.— Что ты там увидел?

- Ничего,— быстро ответил он.— Ничего особенного.

- А может, все-таки увидел?

- Нет, я смотрю не поэтому,— серьезно ответил он.— А что­бы не поддаться искушению.

Улыбки и взгляды погасли, девушки притихли: Маттис вдруг стал таким странным.

- Ты боишься смотреть на нас? — осторожно спросила одна из них.

- Это и есть искушение,— тихо ответил он, но не шелох­нулся.

Девушка не нашлась что ответить. Сердце Маттиса было об­наженным и беззащитным. Подружки поглядели друг на друга: они ничего не понимали. Голос Маттиса, его лицо, взгляд раз­веяли их смешки словно дым. Они оторопели и смутились.

- Хочешь, мы доплывем до берега и позовем кого-нибудь, что­бы тебе помогли с лодкой,— смущенно предложила одна.

- Нет, нет! — умоляюще воскликнул он.

- Анна, давай все-таки искупаемся, как мы решили! — наш­лась другая.— Сейчас самое время.

- Давай! — будто с облегчением ответила та, которую звали Анной.— Это замечательно.

- До скорой встречи! — бросили они Маттису через плечо.

И кинулись в теплую летнюю воду. Нырнули свободно, как рыбы, и поплыли прочь. Теперь Маттис мог беспрепятственно смо­треть на них.

Они снова вернутся сюда, думал он, дрожа от радости. Они вернутся к своей лодке. И выйдут на берег.

- Я даже боюсь думать,— сказал он вполголоса, глядя, как они ныряют вдали. Они там о чем-то болтали. Потом остановились и замахали ему.

- Эй!

Маттис не шевелился. Но вот он выпрямился, неловко вски­нул руку и тут же робко опустил ее.

Наконец девушки приплыли обратно, опять смелые в весе­лые.

- Мы должны спасти твою жизнь и отвезти тебя на берег! — крикнули они ему. Они прыгали в воде, брызгались и задирали но­ги так, чтобы из воды торчали кончики пальцев.

- Это далеко! — Его испуганный возглас прозвучал, как выст­рел. От их слов его обдало жаром.

- А нам спешить некуда! — ответили они, пуская в воде пу­зыри и отфыркиваясь, губы у них были ярко-красные.— Если ты скажешь, как тебя зовут, мы отвезем тебя на берег. Доставим в целости и сохранности.

Маттис покачал головой. Но они настаивали. Они веселились, плавали возле островка и рассказывали ему о себе.

- Меня зовут Анна, а ее — Ингер. Видишь, как просто. Те­перь твоя очередь.

Он покачал головой.

- Нет, я же сказал вам.

- Не хочешь, не надо, будешь сидеть тут, пока не сдашься, упрямый осел! — Они стали брызгаться.

- Вы ничего не знаете! — крикнул он им.— Перестаньте! Не надо так говорить!

Они его не поняли, отвернулись, продолжая брызгаться, ны­рять и веселиться.

Только бы они не уплыли от меня, думал Маттис. Только бы не уплыли. Ведь это единственный раз. Потом он опустил голову и снова взвалил на себя свой крест: пусть лучше они уплывут сейчас. Пока ничего обо мне не узнали.

Отфыркиваясь, девушки вышли на берег, откинув волосы, они склонились над лодкой, ища полотенца, вытерлись и легли заго­рать рядом с Маттисом — другого места на островке все равно не было.

- Ты уж прости нас,— сказала Ингер.— На этом островочке не спрячешься, тут кругом одни только острые камни. Придется тебе потерпеть наше присутствие.

И обе девушки закрыли глаза. Солнце пригревало их. Маттис вдыхал их запах.

В нем бушевал ураган. Он не мог шелохнуться. Не мог спа­стись на своей лодке — она стояла на дне полная воды. Он с тос­кой высматривал какую-нибудь лодку, чтобы махнуть ей. Но лодок не было.

Слава богу, сказало в нем что-то.

Несмотря на свое смятение, он знал, что ни за что на свете не хотел бы лишиться этого. Девушки не догадались, кто он, и потому он мог вести себя как самый обычный человек. Он даже поддался искушению и посмотрел на них — они лежали с закры­тыми глазами.

Что это?

Как странно. Невероятно.

Такого не может быть.

Вдыхать запах, который я всегда зная.

Видеть все это.

Он вздрогнул, заметив, что ближний к нему глаз Анны побле­скивает в щелочке век, наблюдая за ним. Он отвел глаза, словно обжегся.

Такого искушения у меня еще никогда не было. Что-то ска­жет Хеге?

В нем по-прежнему бушевал ураган. Никто не шевелился. Об­наженные тела благоухали.

Чуть погодя Маттис сказал в пространство:

- Пер.— И по спине у него пробежал холодок.

Анна широко открыла глаза и приподнялась совсем близко от него.

- Как ты сказал?

- Пер.

Это было ужасно, но Маттис солгал, он не мог больше молчать.

Ингер оказалась сообразительней Анны, сразу догадавшись, что хотел сказать Маттис, она подняла голову.

- Это значит, что его зовут Пер. Мы ему пригрозили, вот он и испугался.

Анна просияла.

- Верно! Ну так здравствуй, Пер! Я рада, что ты все-таки сказал нам свое имя.

Маттис кивнул, испуганный собственным поступком.

- Теперь мы отвезем тебя домой, слово есть слово, отступать поздно. Давай только еще немного позагораем, ладно, Пер? — спросила Анна.

- Конечно, позагораем,— ответила за него Ингер.

Вот чудно, она видела его насквозь и угадывала его желания. Маттис был на седьмом небе.

- Боюсь только, Хеге...— начал он и запнулся.— Нет, ни­чего!

Но они уже услыхали.

- Кто эта Хеге? Твоя возлюбленная?

- Нет, сестра. И это вовсе не так...— Он снова запнулся.— Нет, это неважно, слышите! У нас дома все в порядке... если че­ловек так хорошо соображает, как Хеге.

- Я в этом не сомневаюсь,— сказала Ингер.

- Если человек хорошо соображает, ему все нипочем,— ска­зала Анна.

- Тогда он словно остро наточенный нож,— сказал Маттис, иг­рая опасными словами.

- Ух ты, даже страшно,— в один голос сказали девушки.

Опомнись, Маттис, будь осторожней, послышался ему предо­стерегающий голос. В нем звучала даже угроза — но ведь такой случай больше не повторится. Нельзя так говорить. Нельзя обма­нывать людей. Я знаю. Но ведь это один-единственный раз!

- Сделанного не воротишь! — громко и серьезно сказал он, продолжая свою мысль.

- Мудрые слова,— терпеливо сказала Ингер.

Может, это и есть счастье? Оно пришло к нему без всякого предупреждения на этом голом островке. Он ничего не сделал для этого. Оказалось, что он может говорить умно.

Рядом с ним лежали две девушки и нисколько не боялись его. Он мог бы прикоснуться к ним рукой, так близко они ле­жали. Солнце позолотило их ради него, оно золотило их уже две недели.