Tarjei Vesaas - Pticy

Буль-буль, сказала вода, заливаясь ему в башмаки. Он схва­тился за черпак.

Нельзя задумываться, когда плывешь по озеру, сказал он се­бе, с остервенением вычерпывая воду, так что над бортом лодки поднялась туча брызг, а не то лодка утонет и я вместе с ней. Ду­мать надо на берегу.

Но вскоре он снова задумался, это получалось само собой. Ведь рыба-то не клевала. Так что времени у него было достаточно.

Он думал о прожитой жизни. Ее как бы окутывал туман. Ко­гда Маттис был ребенком, все для семьи добывал отец. Отец был как Хеге, маленький и неутомимый. И умный. Все были умные, кроме Маттиса. Сколько он себя помнит, его всегда старались за­ставить взяться за какую-нибудь работу. Отец сдался рано. Мать же смотрела на Маттиса такими глазами, словно еще надеялась, что все изменится. Но вот она умерла, он был еще подростком. Через несколько лет погиб в лесу отец — несчастный случай, при­водивший Маттиса в ужас всякий раз, когда он воскресал в па­мяти.

Они с Хеге остались вдвоем. Так, как сейчас, они жили уже очень давно. До того как его в первый раз назвали Дурачком, он и понятия не имел, что он не такой, как все, и это было рубежом в его жизни.

Маттис глядел на берега с усадьбами и повторял, что никто не желает ему зла. Он был благодарен Хеге за ее слова и пытался внушить себе, что так оно и есть.

Ему пришлось снова вычерпывать воду. Она была настойчи­ва и хотела утопить его.

Я хочу жить, я не хочу утонуть!

Вот бы сейчас ему попалась стоящая рыбина! Чтобы он вер­нулся домой с добычей.

Словно узорчатые тени, на песчаном дне виднелись рыбы, удо­чка Маттиса была закинута как раз над ними. Они замерли и не шевелились, точно так же, как и он. Но были начеку. Стоило ему двинуть рукой, и они скрывались где-нибудь в черной яме. На­живку не брали. Умные. Куда бы Маттис ни явился, всюду были умные.

А тут еще Хеге, вдруг подумал он.

Хеге плохо.

Он не собирался думать об этом на озере, но уж так получи­лось. Сегодня у Хеге была тяжелая ночь. Вот она и отправила его на озеро, как только наступило утро.

Он проснулся в полночь и услыхал что-то, что ему не понра­вилось. Звуки доносились из комнаты Хеге, на цыпочках он подкрался к двери и заглянул внутрь. Хеге лежала лицом к стене. Он включил свет, она не шелохнулась.

На него нахлынули угрызения совести — это он виноват.

- Опять я, да? — осторожно спросил он, стоя у двери.

Она ответила, не оборачиваясь:

- Нет, при чем тут ты?

- А тогда кто же?

- Никто,— ответила она.— Сама не знаю, что со мной.

Она обернулась — в глазах у нее было отчаяние. Все оказа­лось еще хуже, чем он думал, ему приоткрылось то, в чем он не мог разобраться.

- Я ничего не могу поделать,— сказала Хеге,— иди к себе, Маттис!

Как всегда, он натолкнулся на темную завесу. Хеге плохо, и он вдруг подумал: она кормит меня, каждый день, и зарабаты­вает на это своим вязанием.

Он прикоснулся к ней:

- Хеге, но ведь ты можешь вязать!

Она вывернулась из-под его руки.

- Вязать? Замолчи, ты сам не понимаешь, о чем говоришь.

Тогда пришлось сказать другое, то, чего он хотел избежать, потому что ему было стыдно.

- Ты меня содержишь и всегда содержала,— сказал он.

Она не издала ни звука.

- Я живу благодаря тебе. Разве тебе этого мало? Это очень важно.

В общем-то он так не думал, не совсем так, но сказал первое, что пришло на ум.

Соглашаясь, она хотела кивнуть и стукнулась лбом о стену, раздался глухой звук.

- По-моему, это очень важно,— повторил он в полной расте­рянности.— Для меня.

- Конечно, Маттис. И для меня тоже.

Но ей этого было мало. Она лежала, отвернувшись к стене, и не хотела показывать ему лицо.

- Оставь меня, Маттис, это мое дело. Все обойдется.

- Тогда повернись ко мне,— попросил он.

- Нет,— упрямо ответила она. На этот раз он не увидел ее лица.

Он стоял опустив руки. Что ей сказать? Если она сама не зна­ет, что с ней. А она такая умная. Он зашаркал к себе, так и не утешив ее. Хеге только теперь стала такой. С этого года. Что с ней?

Утром по Хеге ничего не было заметно, но за завтраком она спросила, не пойдет ли Маттис рыбачить. Он покорно согласился и стал собираться.

Что, интересно, делает сейчас Хеге?

Почему никто не должен видеть ее?

Маттис сидел в лодке и размышлял.

20

Буль-буль, заговорила вода на дне лодки, на этот раз гром­че. Вздрогнув, Маттис очнулся от своих мыслей — вода доходила ему до голени. Видно, сегодня он повредил гнилое днище, когда влезал в лодку,— вода теперь набиралась гораздо быстрей, чем раньше.

Наверно, он слишком долго сидел задумавшись. И не заметил, как вода залила ему ноги, она была теплая, и он, думая о посто­ронних вещах, даже не заметил ее.

Меж тем эта вода представляла для него смертельную опас­ность, потому что он не умел плавать. Сейчас он пойдет ко дну вместе с лодкой.

- Я не хочу! — закричал он, вытаращив глаза, и принялся изо всех сил вычерпывать воду. Он сидел в воде и выливал воду, набирая по полчерпака.

Мне еще нет и сорока, думал он, это слишком рано. Весь в холодном поту, Маттис понял, что, сколько бы он ни вычерпывал, вода не убывает, а прибывает.

- Спасите! Тону! — закричал он изо всей мочи.— Эй, на по­мощь! Скорей! Скорей!

Бесполезно, он заплыл слишком далеко, и его крик не дости­гал берега. В усадьбах, скрытых маревом, не слышали его зова. Как он ни старался, вода в лодке по-прежнему прибывала.

Все случилось очень быстро.

Из глубины на Маттиса уставились чьи-то глаза.

- Нет! — крикнул он.

Маттис не мог отвести взгляд от этих глаз, смотревших прямо на него. Ничего больше, только глаза. Но Маттис не хотел умирать.

- Я не хочу! — крикнул он, побелев.

Продолжая вычерпывать, он наконец увидал крохотный го­лый островок. Совсем близко. Только бы до него добраться, тогда он спасен.

Голова работала быстро и ясно. Он бросил черпак и схватил­ся за весла.

И хотя лодка осела и была тяжелой от воды, она все-таки сдвинулась с места. Маттис греб изо всех сил, обычно у него и не было столько сил. Сейчас он вообще не думал, есть ли у него си­лы, он только спешил уплыть подальше от этих глядящих из воды глаз.

- Хеге! — крикнул он.

Она не могла услышать его, но он должен был позвать ее на помощь. Что бы с ним ни случалось, он всегда звал на помощь Хеге.

Тем временем лодка мало-помалу приближалась к островку. Вода в ней поднялась еще на несколько планок и стала проникать в новые щели. Об удочке Маттис уже не думал.

Он больше не кричал, поняв, что успеет добраться до острова. Сейчас, сейчас! Он греб, и в нем все ликовало. Ну вот, наконец-то он спасен — каменистый островок был уже совсем рядом.

Лодка задела о дно и стала, уткнувшись носом в берег. Мат­тис вылез из лодки, он был так измучен, что тут же сел на землю, оперся о нее рукой, отер пот.