Дуглас Кеннеди - Особые отношения

— Конечно. Вы выдержите еще два часа?

Я окинула взглядом зал суда. Там, напротив нас, сидела Диана Декстер. Неподвижная. Прямая. На лице — странная смесь ярости и скорби. Рядом с ней я увидела Тони. Он что-то с жаром шептал ей на ухо, пытаясь в чем-то убедить. После сегодняшних разоблачений у них, похоже, все пошло наперекосяк. Разоблачений, которые никогда не выплыли бы на поверхность, не попытайся эти двое похитить моего ребенка. Я была загнана в угол, у меня не оставалось другого выхода. Пришлось нанести удар, которого они явно не ожидали. И Мейв, и Люсинде Ффорде тоже пришлось покопаться в грязи, чтобы опорочить и уничтожить противника. А теперь мы все сидим здесь, как пленники в ожидании приговора судьи — иссякшие, выдохшиеся, уничтоженные. В такой войне не бывает победителей. Из нее все выходят побежденными, все выглядят низкими, отвратительными.

Я положила руку на плечо Мейв:

— Что бы теперь ни случилось, я просто не могу выразить, как я вам благодарна.

Она встряхнула головой:

— Я не хочу лукавить, Салли. По-моему, у нас все плохо. Трейнор явно был не восторге от нашего финального залпа. Особенно от бедняжки Элейн Кендалл.

— В этом виновата только я, я одна. Мой гениальный упреждающий маневр.

— Нет, маневр был правильный. И то, что она рассказала, следовало рассказать. Мне нужно было бы самой зачитать ее письменные показания, учитывая ее эмоциональное состояние. Это моя работа, и я ее плохо выполнила.

— Еще целых два часа… вы что будете делать?

— Зайду к себе, в Чемберс. А вы?

Я забрала сестру, мы по мосту перешли на другой берег и отстояли очередь за билетами на Лондонское Око [54] Лондонское Око — колесо обозрения, построенное в Лондоне в честь празднования наступления нового тысячелетия. . Нам повезло, мы купили два билета. Мы поднимались вверх, к облакам, и город расстилался под нами со всех сторон, как старинная карта мира, глядя на которую начинаешь верить, что мир плоский и можно увидеть, где кончается город и начинается бездна. Сэнди смотрела на запад — на Дворец, Альберт-Холл, буйную зелень Кенсингтон-Гарденз, великолепные строения Холланд-Парка и дальше, туда, где простирались бескрайние пригороды.

— Ты говорила, этот город бывает прекрасным, — сказала она. — Но, по-моему, он просто мрачный.

— Как и большая часть нашей жизни, не так ли?

Выбравшись наконец из исполинского колеса обозрения, мы купили мороженого и стали похожи на двух туристок, наслаждающихся свободой от повседневных забот. Потом по мосту Ватерлоо вернулись на Стрэнд и вошли в здание Высокого суда — в последний раз.

На обратном пути мы примолкли и не обменялись ни словом до самого суда. Только в дверях Сэнди спросила:

— Можно, когда будут читать решение суда, я сяду рядом с тобой?

— Мне бы этого хотелось.

Тони и его команда уже сидели на своих местах, когда мы вошли. Но я обратила внимание, что Диана Декстер теперь сидит рядом с их адвокатом. Мейв была рядом с Найджелом в первом ряду. Никто не приветствовал друг друга. Никто не сказал ни слова. Мы с Сэнди уселись. Я сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Но в этом зале не было ни одного спокойного человека. Все было пропитано страхом.

Прошло пять минут, десять. Все это время мы сидели в полной тишине. А что еще можно было сделать? Наконец вошел секретарь. И все встали. Трейнор медленно вошел, направился к своему креслу, сжимая папку в длинных изящных пальцах. Поклонился. Сел. Мы поклонились. Сели. Он открыл папку. Он начал читать.

С самого начала судья дал всем нам понять, что ему крайне не понравился характер всего этого дела.

— Позволю себе сказать, что за два этих коротких дня окончательного слушания нам довелось наблюдать, как обе стороны публично перерывают огромные вороха грязного белья. Мы узнали, что у мистера Хоббса было двое детей от двух разных женщин и что он вовсе не стремился к общению со своими детьми. Нам стало известно, что новая сожительница мистера Хоббса, мисс Декстер, страдала от наркомании и мужественно справилась с зависимостью после того, как у нее случился выкидыш. Должен отметить, что откровенность мисс Декстер в этой части показалось мне мужественной и чрезвычайно поучительной. Впечатляющее свидетельство…

О, боже праведный…

— Кроме того, нам сообщили, что мисс Декстер предпринимала отчаянные усилия, пытаясь завести ребенка… Это ее желание было настолько сильным, что она, если верить барристеру ответчика, вступила со своим сожителем в сговор, решившись отобрать его ребенка у матери и выдвинуть против последней якобы ложные обвинения в том, что она угрожала ребенку и представляла для него опасность.

Сэнди искоса посмотрела на меня. М-да… Трейнор только что явно дал понять, что нам он не верит.

— Нам поведали, что более двадцати лет тому назад миссис Гудчайлд угостила своего отца бокалом вина, вследствие чего — или не вследствие этого — им была превышена допустимая норма алкоголя, и поэтому — или из-за чего-то другого — он стал виновником дорожно-транспортного происшествия, в котором погибли он сам, его супруга и еще два человека.

Нам рассказали и о том, что мисс Декстер и мистер Хоббс не были честны с судом относительно истинной длительности их отношений… хотя, откровенно говоря, суду не кажется столь уж принципиальным, вступили ли они впервые в интимную связь три года или всего лишь три месяца назад.

Мы с Сэнди снова нервно переглянулись. Я украдкой осмотрела зал. Все присутствующие сидели с низко опущенными головами, как будто в церкви.

— Я должен сказать, что, при обилии свидетелей и фактов, сторонам так и не удалось прояснить ответ на основной вопрос: что же лучше для ребенка? А это в данном случае основная и единственная проблема. Все остальное, по мнению суда, значения не имеет.

Итак, вне всякого сомнения, отношения между матерью и ее ребенком являются основополагающими и самыми важными в жизни. Можно, характеризуя эти отношения, применить также такой термин, как «примордиальные», то есть изначальные, первичные. Мать дает нам жизнь, она кормит нас, заботится о нас на первых, критических стадиях нашего существования. По этой причине закон весьма неохотно идет на нарушение, не говоря уж о прекращении этих отношений. Для того чтобы подобное произошло, нужны крайне веские причины — если только доверие общества к матери не подорвано полностью и окончательно.

Сегодня утром барристер истца еще раз перечислила «обвинения» — так она их назвала — против ответчика. Необходимо признать, что все эти обвинения весьма серьезны и вески. Необходимо также признать и то, что ответчик, миссис Гудчайлд, страдала тяжелой послеродовой депрессией и это состояние воздействовало на ее восприятие действительности, заставляя ее в ряде случаев вести себя крайне неразумно.