Вера Афанасьева - Конец света. Русский вариант

Спрос на морт-вещи в очередной раз продемонстрировал вечную силу учения Маркса: в морт-дизайнеры тут же подались самые талантливые сотрудники похоронных агентств. А некоторые бюро ритуальных услуг и вовсе были преобразованы в модные дома. Это имело смысл: большинство старушечьих похоронных денег благополучно улетело на Луну, а приверженцами морт-арта были всё больше люди совсем молодые, и им родительских денег было не жалко.

И теперь на улицах крупных городов можно было встретить набеленных до голубизны девушек и юношей с чёрными кругами вокруг глаз и бескровными губами, босых, одетых в дорогущие грязноватые саваны и держащих в тоненьких костлявых руках выпачканные землей чётки из полудрагоценных камней и эксклюзивные выцветшие букетики из восковых розочек. Последовательное создание морт-образов привело к появлению морт-бодиарта. На конкурсах мастера этого прикладного искусства соревновались друг с другом в исполнении на девичьих телах пятен тлена, ран, язв, ожогов и странгуляционных полос.

Тут же обнаружилось и существенное препятствие: многие, примкнувшие к морт-арту, были до неприличия загорелыми. Но салоны красоты уже рекламировали антисолярии, бесследно убиравшие с лиц и тел всякие следы летнего балдения на солнце. И вскоре все желающие смогли стать не более румяными, чем персонажи «Семейки Адамс».

Последователи морт-арта почудили совсем недолго. Выяснилось, что чудное это искусство сильно вредит карьере и учёбе. Словно сговорившись, администрация многих серьезных заведений, в том числе, школ и университетов, категорически запретила появляться в них в саванах и тряпичной обуви, поскольку это сильно портило настроение всем тем, кто в такой одежде-обуви в публичные места не ходит.

Морт-артисты пытались протестовать. Но в непрекращающейся общественной суматохе их публичные акции, наводящие на мысли о том самом, алкаемом Николаем Федоровым массовом воскрешении из мёртвых, ни на администрацию несогласных заведений, ни на кого-либо ещё впечатления не произвели. К тому же и родители упакованных в смертное детишек пригрозили своим чадам лишить их привычного земного вспомоществования. После чего многие хэппиэндовцы допустили вполне оправданную душевную слабость и от дорогостоящего имиджа отказались. А поскольку при этом разрушалась концепция, пришлось переквалифицироваться в хипстеры и отправиться учиться и работать. Конец концом, а кушать хочется всегда.

А восьмого сентября было создано Народное Ополчение – ведь когда Отчизне грозит опасность, на помощь к ней всегда приходят настоящие мужчины, и полки их непременно побеждают вражеские полчища. Ополченцы хотели называться «Единая Русь», но после некоторых ценных указаний и рекомендаций приняли осиянное историей имя «Белая Тысяча».

Защитники Отечества сразу заявили, что причиной всех грозящих Стране несчастий являются те чуждые национальному духу явления, та духовная катастрофа, которые связаны с тлетворным американским влиянием и оскверняющим засильем проклятых инородцев. Но они не позволят ни тлену, ни скверне пожрать Великую Державу, не пожалеют животов своих и призовут к ответу:

а) всех американских ставленников, по совместительству – потомков Иуды, а заодно и самих американцев;

б) азиатов, нагло пристроившихся сзади к прекрасному телу нашей Родины;

в) гомосексуалистов проклятых, от которых наш народ вымирает, а отечественные города превратились в содомы и гоморры;

г) умничающих очкариков, потворствующих всем этим недоделкам.

В народное ополчение влились многие ранее независимые силовые мужские движения, в том числе, и футбольные фанаты различных команд, решившие, что уж коли Отечество в опасности, им делить нечего, имеет смысл подождать, пока настанут лучшие времена, и снова можно будет всласть дубасить друг друга.

В ополчение принимали далеко не всех. Претенденты должны были документально удостоверить свои правильные корни, двадцать раз подтянуться и пятьдесят раз отжаться, сдать нормы по бегу и плаванию и принести характеристику из домоуправления. Кроме того, необходимо было выдержать и серьёзный междисциплинарный экзамен, состоящий из пяти вопросов:

1. насколько нынче длина Великой Реки больше количества проживающих в ней осетров?

2. как нарекли при крещении Козьму Минина?

3. если хозяин похож на своё домашнее животное, значит ли это, что домашнее животное похоже на своего хозяина?

4. верно ли, что сорок седьмой наш космонавт полетел куда раньше, чем тридцать шестой американский?

5. как отличить китайца от вьетнамца и их обоих – от корейца?

Но, несмотря на столь серьёзный экзамен, вскоре на улицах центральных городов можно было увидеть колонны крепких, с хорошей выправкой, бритоголовых мужиков и парней в чёрных одеждах. Они устраивали марши и пробеги со знаменами, плакатами и хоругвями, во время которых под громкий ритмичный стук военных ботинок скандировали:

Когда кого-нибудь из «Белой тысячи» спрашивали, почему они носят чёрные одежды, те нехорошо кривились, двигали желваками и отвечали, что чёрный – цвет нашей земли-матушки, а белыми должны быть не одежды, а помыслы. Вот, например, спрашивающий – одет в белое, а похож не на ангела, а на голубого. И вообще, что-то он слишком разумничался, нужно проверить, не зовут ли его маму Юдифью Соломоновной. После чего любопытный, мысленно крестясь, тихими стопами удалялся, стараясь не поворачиваться к интервьюируемому спиной.

Трудности, с которыми столкнулась «Белая тысяча» в осуществлении благих своих помыслов, оказались очень серьезными. Попытки поговорить по-мужски с американцами и всякими там разными французами в провинциях были заведомо обречены на неудачу из-за тотального дефицита западных инородцев. А в столицах встретили значительное сопротивление продажных иуд, называющих себя блюстителями порядка. Американские выкормыши в отечественной полицейской форме посмели не пускать доблестные белые бригады в места массового скопления нерусей из далекого зарубежья.

Отряды «Белой Тысячи» ответили на выпады предателей массовыми митингами, на которых требовали переименовать полицию в дружины, на худой конец – снова в милицию. Выступавшие с некоторыми затруднениями читали свои выступления, но произносили серьезные и верные слова. Русский язык – святой, и его попрание, выхолащивание из него исконных смыслов ведет к десакрализации, которая выражается не только в серьезных духовных изменениях, но и в искажении реальности. Короче, пока менты ментами назывались, они своих не сдавали, а теперь, став полисменами, лижут задницы всяким-разным макаронникам и лягушатникам.