Джон ОФаррелл - Это твоя жизнь

Через 300 секунд я должен выйти на сцену одного из самых знаменитых лондонских театров к двум тысячам избранных гостей. Да, мне предстояло в полном одиночестве, в сиянии рампы, исполнить свежую юмореску, причем мой номер в прямом эфире пойдет по Би-би-си-1, по всей стране, где миллионы семей уже приклеились к экранам и смотрят ночной благотворительный гала-концерт с участием любимых звезд.

Вот интересно, каково быть библиотекарем? Неплохая работенка, наверное. Весь день среди книг, в тепле и тишине; иной раз шлепнешь штемпелем дату возврата в роман Кэтрин Куксон и улыбнешься пожилой даме: «До двадцать четвертого, Эдна». Да, это по мне. Конечно, и у библиотекарей случаются стрессы и даже, наверное, напряженные дни, скажем когда надо остаться после работы, или если в штрафной коробке обнаружилась недостача в пять пенсов, а может, еще что, но клянусь, библиотекарям нечасто приходится смешить миллионы людей.

Я привстал и посмотрелся в высокое зеркало. Безукоризненный светло-серый костюм, ботинки начищены, лицо гладко выбрито, я даже уже снял обрывки туалетной бумаги, которыми залепил порезы. Углядев на пиджаке пушинку, я аккуратно стряхнул ее и не очень убедительно сказал себе: «Пора задать им перцу, Джимми».

— Джимми Конвей на сцену! — выкрикнул динамик уже понастойчивее.

Мне требуется еще время, подумал я, хоть какой-то повод, чтобы побыть в коконе уединения еще несколько секунд. Знаю! Прополощу горло! Эти полоскания очень полезны для голоса. Всем ведь известно, что актеры полощут горло перед выходом на сцену. Я взял с края умывальника пластиковый стаканчик и отвернул кран. Струя холодной воды вырвалась как из брандспойта, ударила о дно стаканчика и рикошетом окатила меня.

— Черт! — сказал я и посмотрел вниз. Брюки в области паха были мокрые; вокруг ширинки расплывалось большое темно-серое пятно. — Черт! Черт! Черт! — Я схватил полотенце и постарался промокнуть брюки.

Для юмориста главное — дать зрителям чувство комфорта, убедить их в том, что они в надежных руках. Зрители хотят верить, что ты полностью расслаблен, что в тебе нет и намека на волнение. Свой номер я знал наизусть, да и костюм на мне был классный. Единственная вещь, которая могла навести публику на мысль, что я нервничаю, — это мокрое пятно в промежности, явно указывающее, что я напустил в штаны. Если кто-то желает убедиться, что юморист на взводе, то мокрота в районе ширинки, пожалуй, неплохое тому доказательство.

Я отшвырнул полотенце и кинулся в уборную. Может, в мужском туалете есть сушилка? Из гримерки вниз вела аскетическая бетонная, ничем не прикрытая лестница, кирпичные стены никотинового цвета давным-давно облупились. Театры изо всех сил пускают публике пыль в глаза, тогда как за кулисами сплошь запустение и разруха. Добежав до нижнего этажа, я ворвался в мужской туалет и прямо перед собой увидел на стене большой фен для рук.

— Благодарю тебя, Боже! — сказал я в потолок и ткнул в металлическую кнопку. Ничего не произошло.

Я вдарил по кнопке еще пару раз, но все без толку. На стене был выключатель, я им пощелкал — лучше не стало. Послышался электрический треск, и на какой-то миг во мне проснулась надежда, что аппарат оживет, но вместо этого возопил динамик «Джимми Конвей, сейчас же на сцену, ПОЖАЛУЙСТА! Осталось меньше двух минут. Джимми Конвей, немедленно на сцену!»

Путей к отступлению не было. В коридор я выскочил уже в состоянии неуправляемой паники. А вдруг в гримерках звезд на первом этаже что-нибудь найдется?.. Я забарабанил в дверь с табличкой «Уборная № 1», но ответа не было, я толкнул дверь и прямо на столе перед собой увидел Чашу Святого Грааля — электрический фен. Спасение рядом. Шнур питания уже был в розетке, я врубил максимальную мощность и направил струю горячего воздуха на мокрое пятно между ног. Темно-серая ткань быстро высохла и посветлела, но влага на подкладке и в карманах все еще чувствовалась, я расстегнул брюки и попробовал просушить их изнутри, мотая феном и подпрыгивая, когда горячий воздух обжигал кожу. В этот миг распахнулась дверь.

Я всегда хотел познакомиться с Джуди Денч. [1] Джуди Денч (р. 1934) — примадонна английской сцены, прославилась исполнением ролей в шекспировских пьесах. — Здесь и далее примеч. перев. Она моя любимая актриса, и я надеялся, что однажды судьба нас сведет.

— Привет, — сказала Джуди Денч, кажется не особо шокированная тем, что застала в своей уборной мужчину, вовсю орудующего феном в ширинке.

— Э-э, привет, — ответил я. — Прошу прощения, это ваша уборная?

— Моя.

— Слушайте, я дико извиняюсь, но меня обрызгало водой, а через две минуты мне выходить, я был в полном отчаянии.

— Через две минуты? Это вас ассистент режиссера не докричится?

— Меня. Джимми Конвей, — представился я, протягивая для рукопожатия не ту руку, поскольку нужная рука все еще шуровала в штанах.

— Джуди Денч.

— Знаю. В «Айрис» вы играли блестяще, кстати. И в «Миссис Браун» [2] Фильм (1998, реж. Джон Мэдден), Джуди Денч сыграла в нем королеву Викторию, получив за эту роль премию «Золотой глобус» как лучшая актриса. — Примеч. ред. тоже, если на то пошло.

— Спасибо.

— А что за человек Билли Коннолли? — спросил я, надеясь непринужденной театральной болтовней отвлечь внимание леди Джуди от моих манипуляций с ее личным феном.

— Билли — чудо. Может, вам стоит поторопиться?

— Ну да, просто не хотелось выходить на сцену с большим мокрым пятном на штанах…

Она рассмеялась. Я рассмешил саму Джуди Денч!

— Джимми Конвей? Вы тот юморист, о котором все говорят, да?

— А, ну, не все… э-э, так, кое-кто. — Я запнулся, пытаясь казаться скромным, но втайне был в восторге от того, что королева британского театра обо мне наслышана.

— Боюсь, я не видела ваших выступлений, но говорят, вы молодец.

— Ну, я не так популярен, как вы думаете…

— Только до сегодняшнего вечера.

— О боже, это две минуты назад они сказали, что осталось две минуты?

— Не волнуйтесь, я уверена, что ассистент накинул несколько минут, тем более что все это еще и телевидение транслирует.

— Думаете? — спросил я.

— Послушайте, а если я пойду и скажу ему, что вы на подходе, пока вы тут разбираетесь?

— Вот спасибо-то! Слов нет! Скажите, что я в вашей уборной и сейчас буду, только штаны застегну.

— Ну, может, не дословно, — ответила Джуди Денч с улыбкой и ушла.

До чего милая дама, подумал я. Ну до чего же милая!

Джуди (как теперь я по праву мог ее называть) оказалась совершенно права. Панический вопль «Джимми Конвей, у вас до выхода две минуты!» на деле означал минут десять, хотя при виде меня ассистент все же изобразил инфаркт и дал отбой посыльным, которые обыскивали три соседних бара.